Политика

В. ДЫМАРСКИЙ: Господин Президент, кстати, правильно ли я Вас называю? Сейчас формально Вы в каком статусе? Вас можно ещё называть Президентом, или Вы уже Председатель Парламента республики Молдовы, после всех тех событий, которые у вас происходят?

В. ВОРОНИН: Пока не будет избран новый президент и не будет приведен к присяге, я не имею права покидать президентский пост. Поэтому я, конечно, осуществляю работу Президента. Заодно, после парламентских выборов был избран и Председателем Парламента. Так что в таких двух самых высоких должностных государственных функциях я сейчас работаю.

В. ДЫМАРСКИЙ: Тогда продолжим, господин Президент. Мы сейчас с Вами разговариваем накануне повторных выборов нового президента республики Молдова, которые должны состояться 28-го числа, для тех, кто не знает, я напомню, что президента в Молдове избирает Парламент. Первые выборы закончились не то, чтобы неудачно, но не набрала ваша фракция, не хватило одного голоса. У меня к Вам вопрос. Как Вы видите расклад на вторые выборы, которые должны состояться 28 мая?

В. ВОРОНИН: Расклад не изменился, потому что он определён результатами прошедших парламентских выборов. Так у нас эти голоса и сохраняются. Наша партия имеет большинство – 60%, 60 голосов. А остальные партии в оппозиции имеют 41 голос. И сейчас ещё ситуация не совсем понята, как себя будет вести оппозиция. Будет она участвовать во втором туре голосования или не будет, потому что в первом туре она практически не участвовала, она бюллетени не брала. И поэтому сказать, что она участвовала в выборах и голосовала или за, или против кого-то – это будет неправда.

В. ДЫМАРСКИЙ: Владимир Николаевич, если я правильно понимаю, то сейчас существует два сценария развития событий. Первый сценарий, давайте, может быть, мы их по порядку разберём. Первый – это то, что оппозиция или кто-то из оппозиции примет участие в голосовании и проголосует за кандидатуру, которую предлагает правящая партия, партия коммунистов Молдавии. Скорее всего, это Зинаида Гречаная. Если это так, на какой основе, на каких принципах, если хотите, могут быть договорённости с теми представителями оппозиции, которые вдруг, если будут участвовать в этом голосовании?

В. ВОРОНИН: Договорённость должна быть с кандидатами или с кандидатом в президенты, как угодно. С ними надо вести беседу оппозиционным силами, и определить, что они хотят. Но, в принципе, по крайней мере перед первым туром и во время первого тура никто не проявлял никаких инициатив и предложений по ведению каких-то переговоров. По действующему законодательству кандидат в президенты не ведёт переговоры, он выдвигается большинством. И с этим большинством он и работает. А если понадобится, эти кандидаты могут встретиться и с теми, которые захотят этих встреч, хотят что-то для себя прояснить, что-то понять, в чём-то убедиться. Здесь вопросов нет, никто не становится в позу.

В. ДЫМАРСКИЙ: А возможен ли вариант некой коалиции, что в обмен на то, что кто-то из оппозиции проголосует за кандидата, выдвинутого партией коммунистов, при формировании правительства будут выделены какие-то посты для представителей других партий?

В. ВОРОНИН: Нет, официально таких коалиций не может быть, потому что у правящей партии 60% голосов, что позволяет решать все остальные вопросы без привлечения оппозиции в эти структуры. Но если в их рядах есть люди и будут такие предложения, очень способные, очень перспективные, которые подтвердили свою деятельность ранее хорошими результатами по руководству отдельными отраслями народного хозяйства страны или на других участках. Почему нет? Мы за все эти годы, что 8 лет находимся у власти, мы очень много кадров из оппозиции привлекали на работу в государственных органах в той системе власти, которой мы все 8 лет руководили. Это не исключается абсолютно.

Но здесь мы не хотим идти по другому сценарию, выделять какие-то квоты, какие-то места, потом эти места и квоты заполнить кем угодно. Мы знаем, кем они могут их заполнить. Поэтому для нас такие варианты и схемы не неприемлемы.

В. ДЫМАРСКИЙ: Второй возможный сценарий – это то, что 28 числа оппозиция, как и при первых голосованиях, не возьмёт бюллетени, Вы не доберёте тот необходимый один голос для выбора в президенты, которого Вам сейчас не хватает. Это по Конституции Молдавии означает роспуск Парламента и объявление досрочных выборов. Этот вариант для Вас приемлем?

В. ВОРОНИН: Этот вариант, смотря в каком смысле «для вас». Если для страны…

В. ДЫМАРСКИЙ: Для вашей партии.

В. ВОРОНИН: Для страны этот вариант не приемлем абсолютно, потому что есть очень много проблем, они тоже не пролетают мимо Молдовы. Те же проблемы экономических кризисов и финансовых, и банковских, и прочих. Те же проблемы, связанные с сельским хозяйством. У нас уже два месяца практически нет дождей, устанавливаются очень неблагоприятные условия. Есть очень много проблем, которые нужно срочно, незамедлительно решать. А мы уже находимся практически 4 месяца в избирательном поле. И поэтом в целом для страны, для экономики, для народа, это нецелесообразно, невыгодно и это очень плохо.

Что касается нашей партии, то любая партия должна быть всегда готова к выборам. И здесь вопрос о готовности к выборам, я не понимаю, под каким углом мне отвечать, потому что партия для того и существует, особенно в условиях многопартийности, чтобы постоянно быть готовыми и своими кандидатами, и своими сторонниками, и своей организаторской политической работой к проведению выборных кампаний, других массовых кампаний. Партия наша готова, и даже очень хорошо готова. Но я говорю ещё раз, что выше всего надо ставить саму целесообразность вовлечения, втягивания страны опять в выборную кампанию.

Мы ведь с вами видим все эти годы, что такое бесконечные, перманентные выборы на Украине. И нам бы очень не хотелось, чтобы эта болезнь перешла к нам, и чтобы мы тоже последовали таким постоянным выборным кампаниям.

В. ДЫМАРСКИЙ: Когда я говорю о готовности партии, я, наверное, имею в виду, в первую очередь, каковы последствия для вашей партии, да и для всех других тех драматических событий, которые разворачивались в Кишинёве в апреле. После того, что здесь произошло, в случае объявления новых выборов, Вы считаете, что рейтинг популярности вашей партии остался той же, уменьшился или увеличился?

В. ВОРОНИН: Я считаю, что в сложившейся ситуации, когда идёт это перетягивание канатов сейчас, рейтинги всех партий в какой-то степени падают. И нашей тоже. Ни у кого ничего не повышается в таких условиях. Потому что избиратель свой долг выполнил. Он пришёл добросовестно 5 апреля на выборы, отдал свой голос. За кого – это уже его дело, его совесть, он свой долг выполнил. А политики если не могут договориться, то это не проблема избирателя. Поэтому мы втягиваем народ в эти выборы, это не дешёвая кампания, это не совсем дешёвая кампания. А во-вторых, и я сейчас не знаю, и другие не знают, чем они закончатся, эти выборы, в которые нас оппозиция хочет втянуть.

Абсолютно не знаю. Потому что по срокам надо, чтобы эта выборная кампания прошла за 45 дней. Через 45 дней – это уже август, летние месяца. И уверенность в том, что выйдет 50+1% избирателей на выборы, никто сегодня не может подтвердить. Поэтому очень много туманного, неизвестного, и даже опасного впереди. Если идти по пути досрочных выборов.

В. ДЫМАРСКИЙ: Владимир Николаевич, если говорить о других последствиях тех событий, которые развернулись в апреле, можно ли сказать, что молдавское общество оказалось расколотым? И те события, те массовые выступления, которые были, они, что называется, этот раскол ещё больше увеличили?

В. ВОРОНИН: В принципе, если по большому счёту, то да. Какой-то раскол части общества произошёл. Но не всё общество. Дело в том, что зачинщиками и исполнителями этих массовых беспорядков 7 апреля, начиная с детей 12 лет и заканчивая молодёжью. Взрослых людей в зрелом возрасте в этих бесчинствующих толпах, которые поджигали Парламент и разрушали здание президентуры, не было видно. Общество наоборот, самая зрелая, подготовленная часть общества с возмущением оценивает происходящее. До сих пор эти возмущения не прекращаются.

В принципе, то, что произошло, было неожиданно для всех. И для нас, и для всего общества. И в то же время Вы можете у меня спросить, было ли оно спонтанно? Конечно, такие вещи не происходят спонтанно. Мы это знаем, и рано или поздно, ответим на этот вопрос, о спонтанности этих мероприятий. Но на всё общество это не повлияло. Повлияло только с точки зрения обеспокоенности, встревоженности, волнения общества, потому что все люди понимают, что хорошие дела, большие дела решаются только в мире, спокойствии и в порядке. И когда существует это нормальное состояние в обществе. С этой точки зрения, конечно, люди обеспокоены. И в селе, и в городах, и по всей стране.

В. ДЫМАРСКИЙ: Владимир Николаевич, Вы говорите, что предстоит разобраться. Но в то же время Вы лично фактически уже указали на зачинщика. Вы прямо сказали, что основным зачинщиком тех беспорядков, которые были, является Румыния, и даже предприняли достаточно жёсткие меры, как введение визового режима с этой страной. То, что те данные, факты, которые пришли за эти полтора месяца, которые истекли после событий, они подтверждают этот Ваш, тогда ещё первый вывод, который Вы сделали?

В. ВОРОНИН: Во-первых, создана государственная комиссия Декретом президента, которая разбирается в этих вопросах. Во-вторых, конечно, работает Генеральная прокуратура со всеми другими ведомствами, необходимыми в таких случаях, чтобы разобраться, что произошло. Всё подтверждается и более того, открываются новые страницы, которых мы не предполагали и не могли предположить, что они могут иметь место. Ещё, видимо, работы немало предстоит этим органам, до тех пор, пока окончательно не прояснится вся ситуация.

Но однозначно, что агрессивная политика соседнего государства Румыния, она во многом способствовала и подготовке, и финансирования, и проведения этих акций, которые по большому счёту, если вспоминать все т.н. цветные революции, которые были за все последние годы, начиная с Белграда, то практически подчерк сценария один и тот же. И мы сейчас думаем и о режиссёрах, и о многих других вещах, которые это всё организовали у нас в Кишинёве.

В. ДЫМАРСКИЙ: Вы знаете, что вызывает удивление? Если это Румыния, как Вы говорите, Румыния является членом Европейского Союза и членом НАТО, кстати говоря. Могла ли одна Румыния быть инициатором такого рода выступления? Получается, что по этой логике она должна была согласовать свои позиции с Евросоюзом и с НАТО. Вы так считаете действительно? В то же время, Евросоюз, по-моему, достаточно критично отнёсся к тому, что здесь произошло. Я имею в виду не к действиям властей, а к действиям, скорее, оппозиции.

В. ВОРОНИН: Я считаю, что Румыния очень заинтересована была, во-первых. Во-вторых, она очень активно вмешивалась в выборную кампанию, и в-третьих, она ведёт постоянно агрессивную политику против нашей государственности. Это однозначный факт. Вы задали вопрос, о котором мы тоже очень много думаем. И мы тоже не считаем, что подготовка, менталитет и способности определённых сил Румынии, которым поручено проводить такую агрессивную политику против Молдовы, в состоянии были обеспечить тот уровень агрессии и тот уровень проведения этой масштабной провокации 7 апреля.

Я просто считаю, что у них менталитет ещё не тот, они не доросли до этого. Поэтому наверняка есть и другие силы, которые участвовали в подготовке проведения этой акции. Я, прежде всего, ссылаюсь на то, что впервые против нас были применены очень серьёзные компьютерные технологии. Осуществлялось всё по всем правилам. Я в этом деле не очень крупный специалист, но специалисты наши, у нас есть Министерство информационного развития, есть другие люди, которые этими вещами занимаются, они нам все эти схемы объяснили, как это всё происходило ещё за несколько дней до 7 апреля.

Когда были одновременно атакованы и сервер президентуры, и сервер Министерства внутренних дел. Правда, 80-90% этих атак опять шли с территории Румынии, но были и из других государств. Поэтому я говорю, что и прокуратура, и все остальные должны очень серьёзно разобраться, что произошло. Но однозначно, что против нас было подготовлена очень серьёзная агрессия, очень серьёзная акция по свержению конституционного строя в нашей стране. Однозначно.

В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати говоря, после того, что произошло, после событий апрельских, Румыния как-то выразила своё отношение к ним? Осудила или одобрила, наоборот?

В. ВОРОНИН: Нет, румынское правительство и то, что называется, официальные органы, ничего, ни одного звука не издали. Продолжала озвучивать всякие проклятия в адрес Молдовы, всякие намерения с захватническими целями, лично только президент Бэсеску. Он выступал пионером со всеми своими декларациями, заявлениями, постоянным таким бредом настоящим против Молдовы. А заявление правительства Румынии или другого государственного органа, ничего близко подобного не было озвучено.

В. ДЫМАРСКИЙ: А как Вы относитесь к заявлению президента Бэсеску, который аргументировал отказ Бухареста подписать договор с Молдавией о границе, тем, что он не хочет быть сообщником Молотова и Риббентропа?

В. ВОРОНИН: Я думаю, что он этим самым объявил себя сообщником Антонеску. Сразу же этим заявлением. Что на самом деле и есть, потому что в стиле и характере руководства и поведения этого человека очень много если не из профашистских, то из неофашистских новых веяний бытует. Потому что эта агрессивность его личная не имеет другого логичного объяснения. Или это такая профашистская направленность этой личности, или это диагноз, который тоже надо изучать соответствующим специалистам.

В. ДЫМАРСКИЙ: То, что Вы говорите, что он объявил себя фактически последователем Антонеску, имеется в виду и формальный признак, поскольку граница ныне существующая, она была зафиксирована договором 1947 года. Фактически, если этот договор сейчас денонсировать со стороны Румынии, то получается, что Румыния живёт во времена Антонеску.

В. ВОРОНИН: Да, но Вы задали другой вопрос, на который тоже надо ответить. В чём же всё-таки тогда роль европейских структур в этой ситуации, и почему эти европейские структуры не поставят на место.

В. ДЫМАРСКИЙ: Почему?

В. ВОРОНИН: Вот здесь и вопрос – почему? Мы имеем хорошие отношения с Европейским Союзом. Мы сейчас работаем над новым планом развития наших отношений. И мы считаем, что Европейский Союз мог бы поставить на место зарвавшихся должностных лиц, кем бы не были по должности, по статусу. Моё мнение такое, что чем больше должность у человека, тем больше должна быть ответственность со стороны этого человека за принимаемые им решения, отданные им указания и слова, которые он произносит. Но что-то с Европейским Союзом… или консенсуса у них нет, потому что, Вы знаете, что у них всё на консенсусе держится, или что-то другое происходит. Но такого зарвавшегося деятеля они никак не могут посадить на место.

Это чрезвычайно опасно для перспективы. Это очень опасно, потому что такие заявления могут вскружить голову многим, стать бредовыми, а потом уже будут искать выход из положения, как их реализовать, эти бредовые заявления.

В. ДЫМАРСКИЙ: Мы беседуем с действующим ещё Президентом республики Молдова Владимиром Ворониным, который одновременно является и Председателем Парламента республики Молдова.

В. ДЫМАРСКИЙ: Мы продолжаем беседу с Президентом республики Молдова и Председателем Парламента республики Молдова Владимиром Ворониным. Мы остановились на румынском факторе тех апрельских событий. Давайте перейдём теперь к другим возможным последствиям, или как Вы их оцените? И в первую очередь хочу Вас спросить про приднестровское урегулирование. Насколько все последние развития событий в Молдавии, политических процессов, экономических процессов, апрельских тех же событий, как это может повлиять в будущем на приднестровское урегулирование, которое, вроде бы, сдвинулось с места весной этого года?

В. ВОРОНИН: Сейчас для команды Смирнова это подарок. Очень большой, неожиданный подарок. Хотя, бог его знает, в этом мире всё бывает, и что-то неожиданно. Но подарок. Понятно, что чем больше здесь нестабильности в Кишинёве, тем больше проблемных вопросов возникает в нашем молдавском государстве, в обществе, тем меньше внимания мы сами уделяем приднестровской проблематике. Просто не доходят руки, да и по степени важности сегодня не на первом месте, надо стабилизировать ситуацию в государстве, надо решить вопрос о власти, надо продолжать развивать страну.

Но вопросы Приднестровья никогда никуда не уйдут, ни в какую сторону. Они для нас очень и очень важны и очень необходимы. И более того, я скажу уже тогда и с другой стороны, что если бы не было этой проблемы приднестровской, если бы была страна целостной, вся эта румынская агрессия и все эти безобразия наших, доморощенных руманиат здесь, в Молдове, они бы давным-давно заглохли. Они и держатся на нерешённости приднестровской проблемы. Это и является питательной средой и служит для них в их бредовых мозгах надеждой на то, что возможно ещё какие-то аншлюсы с Бессарабией, с Румынией, какие-то перекройки карт, какого-то возврата к 1947 году по Парижскому соглашению.

Вот так у людей начинается, начиная с мелочи, а потом закручивается и не может остановиться в своих бредовых замашках. Эта нерешённость приднестровской проблемы является питательной средой для национализма, для этого романизма, для всех вот этих течений экстремальных, которые у нас имеют место в стране. Именно вот это. Объединённая страна, сильная страна, со всеми вместе решаем вопросы развития государства. Снимаются все вопросы. Поэтому, конечно, нам надо больше самим работать и больше работать с нашими друзьями, странами, которые заинтересованы в объединении нашей страны.

В. ВОРОНИН: Если я Вас правильно понял, в самое ближайшее время никаких шагов в этом направлении не предусмотрено ни с вашей стороны, ни тем более с приднестровской.

В. ВОРОНИН: Нет, ни от чего мы не отказываемся, ничто не приостановлено. Была моя встреча с Дмитрием Анатольевичем в Москве, в Барвихе. Очень хорошие результаты этой встречи, идут консультации этой пятёрки участников переговорного процесса в штаб-квартире ОБСЕ в Вене. Мы продолжаем наши гуманитарные программы, программы сближения двух берегов, есть различные программы, не приостановлено ничего. Но активизации, напористого такого натиска, чтобы принять эти законы, принять эти решения, не происходит. Надо закончить с установлением всей власти в Молдове после выборов, потому что все эти законы нужно проводить через Парламент.

В. ДЫМАРСКИЙ: Ещё раз вернёмся к молдавскому обществу после апреля. Вы подтвердили, что определённый раскол существует. Этот раскол проходит по какой линии? По национальной, по идеологической, это что, только в пользу Румынии или против Румынии? Или это против коммунистов и за какую-то другую идеологию? Где эта линия раскола проходит?

В. ВОРОНИН: Если брать конкретно события 7 апреля, когда шли штурмы двух наших государственных учреждений, то конечно, там шёл больше по линии антикоммунистических высказываний и призывов, сформированных различными течениями, в том числе и мафиозными структурами.

В. ДЫМАРСКИЙ: Но в то же время над зданиями президентуры румынский флаг подняли.

В. ВОРОНИН: Если брать уже после 7 апреля все произошедшие события, то они просто происходят по линии интересов наших граждан, нашей страны. Что будет, все переживают, как будет, если не будет избран президент, если не будет работать Парламент, если не утвердят действенное правительство, что будет происходить и так далее. То есть, уже на уровне гражданского общества серьёзная озабоченность, беспокойство по состоянию дел.

В. ДЫМАРСКИЙ: А как Вы считаете, сама власть, ваша партия, должна сделать для себя какие-то выводы из апреля, и видит ли она собственные ошибки, которые она совершила?

В. ВОРОНИН: Вы знаете, я говорю ещё раз, настолько спокойно, настолько нормально прошли выборы, практически не зарегистрировано никаких нарушений.

В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати, международные наблюдатели какие выводы сделали?

В. ВОРОНИН: Наблюдателей было более 3,5 тыс. человек. И никто ничего не установил нарушения. Да и сам ход выборной кампании был довольно спокойный. Понятно, что во время выборов идут различные дискуссии, иногда имеющие острых характер, но были цивилизованные рамки. Поэтому сказать о том, что были какие-то с нашей стороны допущены ошибки в ходе избирательной кампании или после избирательной кампании, тем более, что там была разница в двух днях, даже не дождались объявления результатов голосования Центральной Избирательной Комиссии. В том-то и дело.

Ведь придумали этот экзит-пол, когда вечером закрылись избирательные участки 5 апреля, через час объявили результаты голосования, и тогда сказали, кто какие результаты получил. Кстати, разница получилась в 3-4% в меньшую сторону. По экзит-полу 4% разницу дали. То есть, опрос на выходе избирателей. Они дали всего разницу в 4%. Довольно-таки высокий показатель вероятности результатов. И когда оппозиционные силы и те, которые за ними стояли и финансировали эту избирательную кампанию, поняли, что они проиграли, то они, чтобы не дожидаться официализации результатов голосования, которые Центризбирком должен был объявить только 8 апреля, они 7 апреля устроили эту вакханалию, этот разгром и поджоги.

Поэтому сказать, что нами могли быть допущены за день, за два какие-то серьёзные ошибки… Ещё никто ничего не предпринял. Все считали результаты, кто поздравлял друг друга, кто огорчался, но не было ничего такого, что дало бы им повод к совершению такой агрессии. Абсолютно ничего! Власть не дала им никаких предпосылок для того, чтобы они совершили такую агрессию. Они сами придумали себе до выборов, что они должны получить кто 30, кто 40, кто 50%. Они стояли перед видеокамерами, перед фотоаппаратами, фотографировались, будущие президенты, называли себя президентами.

Они сами поверили в эту сказку, которую они сами себе придумали. И когда увидели, что эта сказка не реализуется, у них что-то взорвалось. Да плюс ещё была нажата та кнопка, которая не в Молдове, а в другом месте наверняка находится, и они пошли на штурм, чтобы этим самым уже не признать результаты голосования, создать прецедент.

В. ДЫМАРСКИЙ: А можно ли считать одним из уроков этих событий, уроком для власти то, что возникает необходимость если не глубокой реформы, то хотя бы неких изменений, может быть, в институтах власти, некая политическая реформа? Или Вы считаете, что та модель, которая существует в Молдавии вполне эффективна и должна оставаться?

В. ВОРОНИН: Эта модель всеобщая, она во всех странах, эта модель.

В. ДЫМАРСКИЙ: Но, всё-таки, где-то существует больших вес парламента, больший вес президента, канцлера, премьер-министра, эти соотношения разные в разных странах.

В. ВОРОНИН: Это вопрос равновесия властей, это всегда является вопросом перспективным и требующим решения. И никогда ни одно общество не достигнет окончательных решений в этом вопросе, это постоянно будет совершенствоваться. Но у нас объявлено в 2000 году реформа власти в целом. И объявлена парламентская республика. Конечно, в законодательном плане не были доведены до конца многие вопросы. Она осталась и не президентской и не парламентской и даже не полупрезидентской и полупарламентской.

В. ДЫМАРСКИЙ: Об этом и мой вопрос.

В. ВОРОНИН: Да, есть вопросы и есть предложения, как это надо делать. Но для этого нужно иметь конституционное большинство. Это не обязательно, чтобы это было конституционное большинство одной партии, это надо иметь партнёров в парламенте, которые озабочен теми же целями и задачами, и с ними вместе доводить реформу власти до конца.

В. ДЫМАРСКИЙ: А это требует неких поправок Конституции.

В. ВОРОНИН: Много поправок в Конституцию. Об этом и речь. Есть другая форма, чтобы мы это сделали, через Референдум, если не удастся. И если мы сумеем собрать конституционное большинство, может быть, мы и выйдем на всенародный Референдум. Но я не хочу, чтобы сложилось мнение, что то, что произошло 7 апреля – это результат несовершенства этой формы власти. Никто никаких недовольств не высказывает, о том, как работает парламент, остальные органы власти. Я имею в виду политические партии, тех лидеров, которые находились в гуще этих протестующих, этих атакующих, эти избивающих полицию, этих поджигателей. Они ничего не высказывали все эти годы, ни одного предложения, ни одной строчки от них не поступило по предложению реформы власти в стране.

В. ДЫМАРСКИЙ: Когда Вы говорите, что власть не совершила никаких ошибок, в том числе и в апреле, имеете ли Вы в виду то, что оптимальным было поведение властей и правоохранительных органов в самый момент накала страстей 7 апреля?

В. ВОРОНИН: Абсолютно оптимальным, даже не адекватным тем действиям, которые совершались против полицейских, против зданий, против символов государства. Абсолютно адекватные. Потому что мы сразу поняли и разгадали манёвр, что это один из вариантов цветной революции. А варианты цветных революций всегда должны иметь в своём сценарии, должны иметь обязательно жертвы, трупы, должны быть человеческие потери. И тогда мы дали команду, чтобы ни в коем случае никакого оружия не было применено.

Более того, действительно, даже оружие у тех, которые противостояли этой толпе в 40 тыс. человек, на руках у них не было.

В. ДЫМАРСКИЙ: А какой итог этих столкновений? Есть ли погибшие, сколько раненых, сколько людей задержано, арестовано?

В. ВОРОНИН: Я как раз и говорю, что нет погибших. В этом самая главная наша заслуга. Именно это остановило дальнейшее развитие сценария той самой цветной революции, которая готовилась против нас. Именно это и остановило. Очень много пострадавших полицейских, более 200 человек. Но, к счастью, их травмы излечились уже, они в строю. Есть несколько ребят, которые ещё продолжают лечение. И не было жертв, гибели людей среди нападавших. Хотя они очень сильно искали. Они обыскали все морги Кишинёва и всех тех, кто умер в последние две недели, они приписывали, что они участвовали в штурме президентуры и Парламента. Хотели найти эти жертвы, очень хотели. Облазили всё, все морги Кишинёва, везде и всюду, искали.

Более того, даже объявили, что люди пропали, потом нашли одного, он на две недели уехал к тёще на Украину, а его здесь считали чуть ли не жертвой коммунистических властей.

В. ДЫМАРСКИЙ: А прокуратура ещё занимается участниками тех выступлений?

В. ВОРОНИН: Да, прокуратура занимается всеми событиями, произошедшими 7 апреля, и анализирует все материалы, и видеосъёмки. Вы же понимаете, все периметры этих зданий оснащены видеокамерами, и всё, что происходило там, огромное количество метража видеосъёмок.

В. ДЫМАРСКИЙ: А где Вы находились в тот момент? Ведь уже были сообщения, что Вы покинули страну.

В. ВОРОНИН: Что я улетел в Москву, всякие сказки. Но это тоже элемент дезориентации, элемент провокации и дезорганизации властей, что надо было сказать, что президента нет.

В. ДЫМАРСКИЙ: А на самом деле?

В. ВОРОНИН: До тех пор, пока они не ворвались в здание президентуры, я был в этом здании, в своём кабинете. Более того, в момент, когда они стали яростно нападать и бросать камнями и вламываться в окна, в двери, я как раз стоял на третьем этаже, где этаж президента, и смотрел на всё то, что происходило на площади. Очень много знакомых политических деятелей в толпе видел, много схем, как они руководили. В том числе более чем 300 человек спецподразделения, прибывших накануне из Румынии. И когда они уже ворвались в здание и бегали по коридорам и этажам, я тогда, по настоянию охраны, поехал в Дом правительства, и всё это время, до окончания этих событий, до поздней ночи, почти до утра, мы вместе с премьер-министром и председателем парламента находились в Доме правительства и руководили всеми этими делами.

В. ДЫМАРСКИЙ: Раз Вы вспомнили Дом правительства, я тоже вспомнил один вопрос, который я Вам ещё не задал. Это было объявлено, что 29-го числа Вы утвердите новый состав правительства, состав нового правительства. Независимо от исхода голосования, выборов 28 мая по выборам президента. Это шаг в какую сторону?

В. ВОРОНИН: Нет, это как раз зависимо от результатов голосования.

В. ДЫМАРСКИЙ: То есть, это…

В. ВОРОНИН: Если будет избран президент, будет проведена официальная процедура инаугурации вновь избранного президента, со всеми почестями, очень красиво, очень торжественная процедура. Я ему со спокойной совестью…

В. ДЫМАРСКИЙ: Ему или ей.

В. ВОРОНИН: Президенту. Я вновь избранному президенту со спокойной совестью, со спокойной душой передам власть президентскую. И новый президент уже напишет указ, кого он назначает кандидатом на пост премьер-министра страны. Ежели не произойдёт этого и не будет избран президент, конечно, я, перед тем, как назначить дату внеочередных выборов, издам декрет и назначу кандидата на пост премьер-министра. И пока этот кандидат не пройдёт в парламенте утверждения, пока он не представится сам новому правительству, я Декрет о назначении новых выборов не издам. Страну нельзя оставлять без управления, без правительства.

Более того, это новое правительство, которое будет создано, сразу же после избрания президента, она будет иметь все права, все полномочия, как все правительства. Там не будет считаться, временное оно, или не временное.

В. ДЫМАРСКИЙ: И.О.

В. ВОРОНИН: Никаких И.О. Всё будет по-настоящему. Мы назначим новое правительство, а потом вторым декретом я назначу дату досрочных парламентских выборов. Чего мне очень не хотелось бы. Хотелось бы, чтобы это всё закончилось, чтобы мы начинали заниматься в плановом порядке многими делами, которые в какой-то степени запущены. Я хочу сказать, что многие утрируют, что из-за этого теряется управляемость. Ничего не теряется. У нас очень хорошая деловая команда руководителей министров, всё под контролем, всё управляется, всё контролируется. Проводится надлежащая работа, принимаются надлежащие меры. Нельзя это сводить к тому, что если мы сейчас застрянем на выборах президента, значит будет прямо катастрофа!

Никакой катастрофы не будет, потому что я, согласно Конституции, до тех пор, пока не будет избрано нового президента, я не имею права оставлять должность президента, я буду работать. И у меня сохраняются все полномочия президента, как и было все эти 8 лет. И правительство будет работать. Политики пусть ходят народ убеждают и рассказывают, почему они подожгли Парламент, почему они разрушили президентуру, что они хотели этим доказать, какую власть они хотели в стране установить, и многие вещи, которые они должны представлять перед избирателями, и отвечать.

В. ДЫМАРСКИЙ: Но в то же время, помимо того, что это требует финансовых расходов, ещё одни выборы, помимо политических факторов, не боитесь ли Вы, что в случае ещё одних парламентских выборов могут повториться события апреля? Или Вы считаете, что больше такого быть не может?

В. ВОРОНИН: Исключать бред сумасшедших никто не может до конца. Конечно, эти события нас по многим вопросам заставили призадуматься. А раз ты вынужден задуматься, значит ты после этих мыслей обязан принимать какие-то меры. И такие меры нами проводятся и готовятся. И я не думаю, что кому-то ещё захочется ещё раз таким образом поступить. Даже тем, кто мечтал о проведении этой цветной революции.

В. ДЫМАРСКИЙ: Владимир Николаевич, нельзя не коснуться отношений между Молдавией и Россией, в том числе и в свете этих событий, которые потрясли не только Молдавию, но, пожалуй, и Европу, и весь мир за последние полтора месяца. Как Вы оцениваете поведение Москвы в результате этих событий, по их итогам, отношения между Россией и Молдавией улучшились, укрепились, остались на том же уровне, ухудшились?

В. ВОРОНИН: Я не могу оценивать отношения Москвы. Я могу только поблагодарить Россию, поблагодарить президента Дмитрия Анатольевича Медведева за то внимание и обеспокоенность, которые он лично проявлял в эти дни, напряжённые для нас, 7 апреля. У нас состоялось три телефонных разговора, два из которых – по его личной инициативе. И полная поддержка и понимание, одобрение тех мер, которые мы предпринимали в те дни. И это очень важно. Я считаю, что именно такое отношение и такая заинтересованность и говорит о том, что наши отношения являются очень прочными, крепкими и с большой перспективой.

Друзья познаются в беде. Я имел переговоры за это время с Дмитрием Анатольевичем, имел встречу, нас посетил Генеральный комиссар Европейского Союза г-н Хавьер Солана, и посетил исполнительный председатель Европейского Союза премьер-министр Чехии г-н Тополанек. Больше никто, ни из каких стран, ни из каких структур, никто больше не проявил такую близкую озабоченность, близкое понимание и близко к сердцу те дела, которые проходят у нас в Молдове. А это очень дорого стоит.

В. ДЫМАРСКИЙ: Российское направление остаётся одним из приоритетных для молдавской внешней политики. А европейское направление? Что-нибудь у вас изменилось в отношениях с Европой?

В. ВОРОНИН: Нет, официальных изменений или деклараций о предстоящих каких-то изменениях или об изменении отношения к Молдове в плане наших намерений по европейской интеграции, не поступило из Брюсселя. Наоборот, Брюссель занял довольно жестковатую позицию по отношению к румынским проявлениям, довольно жестковатую позицию по отношению к заявлениям Бэсеску, и, прежде всего, к той схеме, по которой румыны предоставляют гражданство гражданам моей страны. Довольно жёсткое отношение Европейского Союза. Если дойдёт до них, если они это сообразят, поймут, о чём идёт речь, то дай бог, чтобы это было только на благо.

В. ДЫМАРСКИЙ: Дай бог, чтобы вообще всё было хорошо. Спасибо, Владимир Николаевич, за эту беседу.