Расследование

Еще не забылся скандал с отравлением  пестицидами школьников в лицее села Куизэука Резинского района – и вот новое ЧП: в селе Крихана Веке района Кахул семья отравилась после употребления овощей, купленных на городском рынке. Четырехлетняя девочка умерла, ее брат и отец в тяжелом состоянии. В декабре прошлого года умер семилетний ребенок, отравившись огурцами с того же рынка. Кто виноват и что делать?

Массовое неграмотное использование пестицидов – следствие развала системы защиты растений, считает известный ученый Ион Лазарь - доктор наук, «Om emerit», в недавнем прошлом директор кишиневского института, который получил всемирную известность как всесоюзный НИИ биологических методов защиты растений. О том, как после распада СССР молдавскую школу защиты растений начали планомерно уничтожать сначала директор ВНИИ БМЗР, академик Ион Попушой, а затем другой академик – Георге Дука, Ион Лазарь рассказал «Молдавским ведомостям».

Магазины-душегубки, где яды продаются как лопаты и сапы 

- Корень зла в том, что у нас пестициды и удобрения продаются свободно людям, которые понятия не имеют, как с ними обращаться. Неудивительно, что продукция попадает на рынки до того, как ядохимикаты, которым ее обрабатывали, разлагаются.

Когда я работал начальником отдела защиты растений в национальном агентстве по безопасности пищевых продуктов ANSA, мы проверяли торговлю пестицидами и удобрениями. Прежде чем официально явиться в магазин, я предварительно заходил, чтобы увидеть реальную картину. Как правило, такие точки существуют на рынках, где повсеместно продаются опасные яды наряду с лопатами и сапами. Я постоянно возмущался тем, что сотрудники агентства могут лишь фиксировать факты нарушений, но не могут пресечь безобразия, изъять из продажи опасные вещества, которые калечат людей.

Посмотрите, что делается на Центральном рынке в Кишиневе и по периметру! На центральной аллее бродят люди с пакетиками в руках, громко выкрикивая: «Отрава, отрава!». Что в пакетиках - никто не знает. Я как-то спросил продавца в торговых рядах, где он берет такой широкий ассортимент продукции. Ответ был: шеф поставляет… И у шефа наверняка есть такие же точки на других рынках. Кто защитит здоровье и жизнь тысячи людей, которые не ведают о риске?  

Еще в 1999 году родился проект правительственного постановления об открытии специализированных магазинов по продаже пестицидов и удобрений, американцы дали средства на проект. Но со временем магазины превратились в заурядные хозмаги, где продается инвентарь, а в углу валяются в открытых мешках ядохимикаты. Всему виной наша бесконтрольность, безалаберность и жадность, мы сами себя гробим! 

За деньги можно получить сертификат на ввоз химической бомбы

- В магазинах, которые я проверял, нередко показывали сертификат соответствия на право продажи препарата БИ-58 сроком на шесть лет, хотя производитель гарантирует его эффективность только в течение двух лет. Дело в том, что сертификат выдается структурой, которой наплевать на международные стандарты. Наши чиновники готовы за взятку выдать любой документ на любой срок действия на препарат любого класса опасности. Их не волнует, что в случае неправильного хранения или использования эта продукция может превратиться в химическую бомбу.

Пример с разбившейся ампулой БИ-58 в резинской школе - наглядное тому подтверждение. Где гарантия того, что это не повторится в любом месте при массовом скоплении людей? С кого спрашивать? В регистре я насчитал около десятка частных предприятий, зарезервировавших за собой право продажи этого препарата. Они располагаются где угодно, даже в подвалах.

Люди, купившие яды где попало, и применяют их как попало, опрыскивая помидоры за неделю до их продажи на рынке. То, что наши овощи далеко не столь безопасны, подтвердили последние события в Кагуле. Это касается не только овощей и фруктов! Как мне рассказал коллега, разбившуюся в Резине ампулу с БИ-58 женщина приобрела, чтобы вывести блох у домашней птицы! Куры сдохли бы вместе с блохами, а  тушки попытались бы продать.  

Импортные препараты нужно адаптировать к нашим условиям

- Еще в 90-е остро встала проблема контроля за оборотом пестицидов. Я писал Мирче Снегуру и Мирче Друку об опасности положения, но только в конце 1994 года решились создать центр сертификации и регистрации пестицидов. Меня пригласили организовать его и руководить им. Я сразу понял, что изобретать что-то ни к чему: в  сфере сертификации препаратов, используемых в сельском хозяйстве, есть четко налаженная европейская система. В России те же стандарты: есть центры, куда отраслевые институты сдают на испытание препараты, и в случае положительных результатов фирмы могут их ввозить. Так начали работать и мы. Скажем, захотел кто-то ввезти пестициды для обработки кукурузы – опытная партия препарата отправляется на испытания в хозяйство института «Порумбень» и т.д.. Этот институт, имея лаборатории и специалистов, проводит испытания в течение года-двух, за что импортеры, даже самые известные на мировом рынке, платят солидно.

Какой смысл мировым брендам платить за испытания в Молдове? Я посещал известные компании по производству пестицидов – «BASF», «Bayer», «Du-Рonт» и другие. У них такие институты и такое оснащение, что любой академический институт позавидует. Естественно, там получают и четкие данные по всем параметрам… Но любой препарат нужно адаптировать к особенностям климата.

У нас, к примеру, в самый благоприятный год осадков выпадает до 450 мм, а в Европе - в среднем 700 мм. Осадки сильно влияют на эффективность препаратов: определяют срок их разложения и т.д  У нас климат засушливее, пестициды дольше будут «кипеть», сохраняясь в почве, продуктах растениеводства. В Европе их не найдешь в конечном продукте, а у нас они могут оказаться как раз из-за особенностей климата и несоблюдения технологии.

Кто и как регулирует оборот пестицидов и удобрений  

- Сейчас сертификацией, испытаниями и регистрацией пестицидов и удобрений занимается у нас государственный центр аттестации и апробации средств фитосанитарного назначения и средств, повышающих плодородие почв. Раз в семь лет полагается  издавать регистр - своеобразный аусвайс, дающий право пестициду пересекать границы Молдовы.

По положению о регистрации, если продукт благополучно прошел испытания и в токсикологическом досье от фирмы-изготовителя (подчеркиваю!) нет никаких признаков возможных осложнений, тогда продукт получает зеленую карточку на семь лет. Но если есть сигналы о возможных осложнениях - регистрация действительна только в течение двух лет. Центр ежегодно публикует дополнительную информацию касательно апробации и возможного использования того или иного нового препарата, так называемые приложения.  

Рынок пестицидов регулируется также законом о режиме применения токсических веществ. Продукты первого и второго класса опасности запрещено расфасовывать и продавать фермерским хозяйствам и физическим лицам, использовать в малых хозяйствах. Продавать их можно только тем, кто имеет хорошо обученных специалистов по защите растений, кто прошел медосмотр и знаком с правилами применения ядохимикатов, имеет соответствующую технику. 

Для того, чтобы пестициды покупали лишь крупные потребители, компании выпускают их в больших, часто полуторалитровых, емкостях, сопровождая инструкциями. Применение жестко регламентировано, как при приеме лекарств. Но препарат БИ-58, которым отравились дети в Резине, оказался в ампуле, хотя в такой расфасовке для реализации населению запрещен! Почему у нас ядохимикаты доступны всем, почему их спокойно переливают из емкости в банку, пересыпают в пакетики и чуть ли не на хлеб намазывают?  

Иным ядам в регистре приписывают пониженный класс опасности. По тому же закону регистр до публикации необходимо обязательно координировать с министерствами здравоохранения и окружающей среды, потому что их специалисты будут впоследствии отвечать, если кто-то отравился. Если нет такой координации – это, естественно, вторая грубейшая ошибка госцентра, которая также может привести к тяжелым последствиям.

За ошибки должны отвечать лица, ответственные за выпуск регистра. Узнав о том, кого наказали за ЧП в лицее села Куизэука, я позвонил в минздрав и спросил одного высокопоставленного чиновника: «Что вы делаете? Причем здесь директриса лицея? Уволили невинного человека. Да, она дала указание помыть полы и проветрить помещение. Но откуда она знает, какое это вещество и что делать? Наконец, за что уволили главврача районной больницы? Что он мог еще сделать?».

Толком мне ничего на это не ответили…

Чем чревата торговля китайским контрафактом с «Седьмого километра»

- Я неспроста затронул тему регистра. Именно он выдает импортерам право на ввоз и продажу агрохимпрепаратов. Парадоксально, но факт: у многих этих фирм нет специалистов. Я ознакомился с перечнем импортеров в последнем регистре. Есть фирма с лицензией на право ввоза опасных препаратов в одном селе Яловенского района. У нас никто не может производить пестициды и не производит - между тем этой фирме выдано право на продажу БИ-58.

Получить разрешение на реализацию ядохимикатов просто. Вы едете на «Седьмой километр» под Одессу или на другой украинский рынок, покупаете яда сколько можете увезти, привозите, сдаете образец вместе с заявкой на испытания, берете сертификат - и вы хозяин положения!  Такая практика недопустима по многим причинам. Во-первых, яловенская фирма не может предоставить при подаче заявки на испытания экологическое досье на препарат - а это главное условие его регистрации. Досье, которое поступает от компаний «BASF» или «Bayer», - это десятки книг, их тщательно изучают наши эксперты медики, экологи, другие специалисты, давая заключение о возможности использования в наших условиях. Фирма из Яловен не может купить такое досье, это равносильно приобретению патента. Тем не менее, наши предприниматели получают право на продажу опасных препаратов. Почему? Они работают с китайской продукцией, которая заполонила рынок постсоветских стран контрафактными пестицидами и удобрениями. В случае с отравлением лицеистов виноваты те, кто исказил класс опасности препарата БИ-58. Кстати, подобных огульных ошибок в регистре не счесть! 

Одно нарушение повлекло за собой другое. По закону препараты, которым регистр присваивает третий-четвертый класс опасности, можно переупаковывать в мелкую тару только если есть специальное помещение и оборудование, разрешение минздрава, экологов, пожарников, полиции. Без наличия специальной линии упаковки никто не даст такое разрешение. Да никакая авторитетная фирма и не позволит заниматься этим в другой стране без своего участия, она сама привезет и установит оборудование для перефасовки продукта.  

Хочу добавить, что в Молдове столько фирм занимаются ввозом и продажей пестицидов, сколько нет во Франции и Германии вместе взятых. Мы - страна-изгой, куда стекаются фирмы по продажам ядохимикатов, изгнанные со всего света. Одной из них, фирме «Rangoni» из Гонконга, в 2008 году запретили работать на Украине - обнаружили 70 фальсифицированных препаратов, в том числе БИ-58. Фирма нашла прибежище в нашей стране.

Как взрослые дяди травят студентов

- Лет десять назад я выступил с предложением сохранить в стране не более пяти региональных складов с ядохимикатами. Это позволило бы контролировать процесс хранения и продажи опасных препаратов. Меня поддержали коллеги, но к нам и на этот раз не прислушались. Склады продолжают плодиться: только официально  зарегистрировано более 300 импортеров пестицидов и химикатов.

Практически эту сферу никто не контролирует. По закону это должны делать работники ANSA – но не делают. Во-первых, не успевают. Во-вторых, правительство запретило внезапные проверки - проверять можно примерно раз в полгода с предварительным извещением. И уж вовсе никто не проверяет, в каких условиях трудятся люди на складах и в магазинах, где хранятся ядохимикаты. Существующие нормы охраны труда откровенно игнорируются.

Другой нюанс. Когда вы сдаете препарат на испытания, законом о токсических веществах предусмотрено, чтобы его проводили учреждения, занимающиеся научно-исследовательскими работами. У нас и это положение игнорируют: испытания проводят по выбору руководства госцентра, по его указке. Это один из способов отмывания денег. Привлекают к работам студентов, не проходящих медицинское обследование ни до, ни после того, как они опрыскивали опытные участки без спецодежды новыми препаратами. Те, кто зарабатывают на здоровье людей, не несут никакой ответственности.

Между тем в советские времена действовала налаженная система защиты труда. В колхозах и совхозах нельзя было начинать работы в вегетационный период без предварительного медосмотра работников. В каждом хозяйстве были агроном и специальная группа, занимающиеся защитой растений. Рабочие имели спецодежду, проходили специальный инструктаж, получали спецпитание. А сейчас? И мы еще говорим о здоровье села!

Проблемы начались с развала науки

- А начались все эти проблемы с развала защиты растений и аграрной науки в целом. Я проработал в академии наук более 30 лет, знаю ее кухню. Когда наукой руководил Александр Жученко, она достигла пика своего развития. Это был человек, который требовал истинных результатов, внедрения в практику, умел отличать ученых от тех, кто имитировал научные исследования.

Традицией были масштабные годовые научные сессии-отчеты институтов. Помню, как-то заведующий лабораторией Ботанического сада  сообщил о баснословных урожаях кукурузы, которые якобы были получены при использовании золы от Кучурганской ГЭС. Жученко даже привстал… И сказал: «Это невероятно. Если это так, то вы молодец. Если нет - лучше уходите». И ученому пришлось расстаться с должностью. Обмана Жученко не терпел. С его уходом в академии начался развал. Потом развалился Союз, развалилась служба защиты растений.

Академики обокрали и уничтожили защиту растений  

- Странно, но в аграрной стране фактически уничтожили одну из основных служб сельского хозяйства, и сделали это руками академиков.

Возделывать культуры без технологий защиты от вредителей и болезней невозможно: не будет ни качества, ни количества. В бывшем Союзе разработкой этих технологий занимался созданный в 1969 году в Кишиневе НИИ защиты растений, получивший в 1976-м статус ВНИИ биологических методов защиты растений. Это было уникальное учреждение: собирались данные исследований всех советских институтов и лабораторий, а технологии использовались по всему СССР. У института были теснейшие международные связи. Такой структуры нигде на постсоветском пространстве больше нет.

После распада СССР институт перестал получать средства, исследования постепенно ушли на задний план, оборудование ржавело в кабинетах с протекающими потолками, активы разворовывали. Возглавив институт, я пытался  максимально приблизить его к аграрной сфере. С большим трудом удалось как-то примкнуть его к минсельхозу, но перевести в подчинение министерства не удалось.

В числе директоров института, которые его развалили, громкую известность получил Ион Попушой - «вор с погонами генерала-академика», как его именовали в научных кругах. Попушоя несколько раз снимали с должностей за махинации, но он неизменно возвращался к руководству. Все знали, что наукой он всерьез не занимался, хотя и был среди лидеров по числу научных публикаций, приписывая себе чужие достижения.  

Приведу лишь один пример. Я стал директором института после того, как в очередной раз сняли Попушоя. Он возглавлял лабораторию пчеловодства. Я спросил, какое отношение  имеет опыление к защите растений? Академик отделался шуткой. Потом я узнал, что лаборатория получала ежегодно десятки тонн сахара. Куда они девались – неизвестно, потому что в ульях я не нашел ни одной пчелы.

Дело Попушоя продолжил Дука, превративший АНМ в кузницу, кующую деньги. Институт защиты растений, не имевший ничего общего с институтом генетики, был с ним слит, растворился, и работа в области защиты растений практически прекратилась. Я предполагал, что истинной причиной «реформы» было желание вытурить сотрудников из огромного комплекса зданий и забрать его вместе со 100 гектарами земли. Так и вышло: все было передано Марии Дуке, жене Дуки, не имевшей никакого отношения к проблемам защиты растений. На выезде из Кишинева вдоль трассы располагались здания и земли семи институтов академии, все они начали втихаря распродаваться, там появились рестораны и прочие заведения.

Министры-аграрии поддержали стратегию разрухи

- В деятельности службы защиты растений есть важное направление - прогноз и сигнализация. Этим занимались районные станции защиты растений, где специалисты апробировали новые технологии, анализировали полученные данные и давали прогнозы: что можно использовать для получения урожаев. Со временем курировавшую эти работы республиканскую станцию защиты растений ликвидировал министр Дмитрий Тодорогло. Постепенно уничтожили и  районные лаборатории защиты растений: они перешли под эгиду национального агентства по продовольственной безопасности ANSA, а главными орудиями труда сотрудников стали бумага и ручка. Все последующие министры ничего не делали для защиты растений. Фермеры остались наедине с проблемой.

Особенно страдают те, кто занимается выращиванием плодоовощной продукции на небольших участках. Я и мои коллеги неоднократно обращались к власти, доказывая важность службы защиты растений, однако нас не понимали. В итоге возникла ситуация, когда из-за неправильного применения фермерами пестицидов стало опасно покупать аграрную продукцию. В больницы все чаще обращаются  с отравлениями взрослые и дети. Россельхознадзор бьет тревогу по поводу качества нашей продукции. Однако властям все равно: после отравления десятков школьников в Резинском районе спустили все на тормозах.

Аграрная страна без сельского хозяйства и аграрной науки

- Как исправить положение в сфере оборота пестицидов? Прежде всего, государство должно взять на деле полный контроль над всем, что происходит в сфере импорта, реализации и применения ядохимикатов. Нужно исключить жульничество на всех этапах использования опасных препаратов.

Это касается не только сферы защиты растений, но и сельского хозяйства в целом. Много разговоров на эту тему, есть законы о грецком орехе, о клубнике, кукурузе, любим поговорить об устойчивом развитии сельского хозяйства. Но нельзя путать устойчивое развитие аграрной сферы с устойчивым развитием регионов. Это две разные вещи.

Я неоднократно предлагал разработать кодекс устойчивого развития сельского хозяйства. Вместо того, чтобы расписывать в научных трактатах, как будут расходоваться европейские подачки, на какой территории посадить орех или клубнику, нужно законодательно определить главное: как правильно эту землю использовать с применением современных технологий, в том числе в области защиты растений.

Вместе с коллегами я неоднократно предлагал чиновникам минсельхоза и правительства: соберите группу специалистов, разработайте стратегию развития аграрной отрасли, в том числе за счет привлекательной налоговой и инвестиционной политики. У нас более 40 тысяч индивидуальных, фермерских и других аграрных хозяйств - а сельского хозяйства как такового нет.

Елена ЗАМУРА,

Николай МЕНЮК