Общество

Советский режиссер Кира Муратова умерла на 84-м году жизни.

Кира Муратова родилась 5 ноября 1934 года в городе Сороки в семье секретаря сорокского подпольного уездного комитета компартии Румынии Юрия Короткова. Ее отец был расстрелян румынами. Мать Наталья Короткова-Скурту, член компартии Румынии с 1928 года, в годы войны работала на радиостанции «România Liberă», которая вещала под эгидой Коминтерна; впоследствии работала в министерствах культуры и здравоохранения Румынии.

Кира Муратова была ученицей Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Дебютировала как режиссёр на Одесской киностудии, где сняла свои шедевры – фильмы «Короткие встречи» (1967) и «Долгие проводы» (1971). Ее фильм «Астенический синдром» (1989) был удостоен специального приза жюри Берлинского кинофестиваля и кинопремии «Ника». В ее фильмах снимались Владимир Высоцкий, Георгий Делиев, Олег Табаков, Зинаида Шарко, Нина Русланова, Рената Литвинова, Алла Демидова.

Из интервью Киры Муратовой Gordonua.com:

"- Я не люблю личное общение вообще. Вот просят интервью у меня, а я терпеть не могу. По телефону еще могу, а чтобы лично разговаривать – с меня хватит. Мне это никогда не было интересно. Я втягивалась, имела какую-то корысть, думала, что если много давать интервью или встречаться со зрителями, то это как-то обеспечит мне финансовую помощь в постановке фильмов. Ничего подобного. Режиссер вообще втягивается. Вот приходит актер, ты видишь, что он не подходит на роль, на которую претендует, начинаешь с ним разговаривать и думаешь: "А может быть, его можно использовать как-то иначе, в каком-то эпизоде, или он сам по себе создаст тебе интересный эпизод?", и ты с ним разговариваешь, чувствуешь увлечение разговором. В интервью я могу разговаривать, и в тот момент мне может быть интересно, но как только интервью закончилось, я думаю: "Боже мой, как хорошо, что оно кончилось, больше не буду соглашаться!" На самом деле мне это не нужно. Ну а сейчас, когда мне это совсем не нужно и я не могу надеяться на какую-то пользу для моего ремесла, которым я больше не хочу и не могу заниматься, то это желание совсем иссякло.

А вообще артистическая сфера такая, что тот, кто не пьет, не особо общается. Я всегда была непьющим человеком. Мой организм такой. С некоторыми я общаюсь, но с очень малым количеством. У меня есть такой недостаток или свойство. Моя профессия была очень общительная. Я так много общалась, что всем казалось, что я – очень общительный человек. На самом деле я гораздо больше склонна к аутизму. Я сейчас веду абсолютно отшельнический образ жизни, занимаюсь потреблением искусства, хозяйством и близкими.

Я не хожу в гости, если кто-то ко мне приходит, рада, но сама не люблю ходить к другим. Не люблю застолья, тусовки… Конечно, я не стою на столбе. Есть разные степени отшельничества. Кто-то когда-то жил в пещере… За этим интересно было бы понаблюдать. Но сама я не люблю без особой причины поехать на что-то посмотреть. Отчасти это связано со здоровьем, но не только, у меня просто нет тяги. Я – не очень интересный в этом плане человек. Есть люди, которые уходят из своей профессии, но продолжают вещать, рассказывать, как нужно жить. Я абсолютно противоположное существо. Я думаю, то, что я сделала, – это есть в моих фильмах. И на этом я должна поставить точку и умолкнуть. Больше, наверное, я не имею, что сказать, ни себе, ни кому-либо. Должно возникнуть что-то внутри".