Закон

30 января я направил генпрокуратуре пространный анализ ряда грубейших нарушений законодательства, в которых она в той или иной мере напрямую участвовала. Обращался к исполняющему обязанности генерального прокурора. 10 февраля получил так называемый ответ, подписанный и.о. начальника отдела по криминогенным делам. Он утверждает, что в обращении усмотрел только мое несогласие с некоторыми нормативными документами, и просит указать ему более ясно, что мне от генпрокуратуры нужно.

Привожу только три коротких фрагмента моего обращения.

В нарушение Конституции (статья 6) вместо раздельности (separate)ветвей власти в законе о прокуратуре №3/2016, прокуратуре дан статус независимого органа. По этому поводу я предложил ГП начать расследование.

Есть разница между разделенными властными  структурами и независимыми, чего прокурор не понял.

В феврале 2016 года, когда был утвержден ныне действующий закон о прокуратуре №3/2016, вопреки положениям Конституции (статья 124) в законе не предусмотрели конституционную обязанность генерального прокурора и всех прокуроров осуществлять надзор за единообразным исполнением законов госстурктурами, юридическими и физическими лицами.

В ноябре 2016 года, видимо, поняли, что имеет место нарушение Конституции, решили исправить и… исключили прокурорский надзор из Основного закона. То есть в молдавском стиле Основной закон привели в соответствии с органическим, ниже по статусу, законом о прокуратуре.

Было указано, что генпрокуратура ежегодно получает из госбюджета по 370-420 миллионов лей для внедрения уголовной политики государства. То есть не на борьбу с уголовщиной, а на внедрение уголовной политики.

В положении о ГП №33/3 от 22.05.2022 предусмотрено, что она внедряет, кроме уголовной политики РМ, еще и уголовную международную политику. Но все эти годы никому еще не удалось разработать, утвердить и применить в Молдов национальную уголовную политику и тем более – международную, потому как ее в принципе никто не разрабатывал.

В обращении к и.о. генпрокурора я указал, что только с 2017 года ГП получила из госбюджета и израсходовала 2,2 миллиарда лей, а на 2023 год запланировано 0,4 миллиарда лей на «политику».

Согласно статье 24 закона №100/2017 о нормативных актах, документ о политике ГП должен был утвердить парламент. В обращение я очень мягко предположил, что разбираться с незаконными расходами публичных финансов в особо крупном размере, должна сама генпрокуратура. 

Быть может, то же обращение надо было направить подчиненной генпрокурора - начальнице антикоррупционной прокуратуре? Хотя можно догадаться, что и она ответит, что это не в ее компетенции. И как бы будет права. 

Думитру БАРБАЛАТ