История

Свои незаемные и нередко категоричные суждения он щедро сдабривает изрядной долей перца. Кажется, ему лучше не попадаться на язык: так метко изобразит, зацепит самую суть характера или явления… Порой он невольно производит на свет настоящие афоризмы. Недавно жалуется, к примеру, что побывали у него в мастерской знакомые, смотрели новые работы, хозяин в своем радушии «зазевался», а после ухода гостей обнаружил пропажу автопортрета ранней поры. Как могу утешаю сокрушенного художника: «Ну унесла девушка твой портрет, значит, любит». Он молниеносно парирует: «Кто сейчас любит? Все хотят иметь, а не любить!».

 

Статью о Дмитрии Пейчеве можно было озаглавить «На фоне девушек в цвету» – так плотно и неизменно он окружен прелестными юными созданиями, восторженно ему внемлющими. Но это сузило бы тему. Художник Пейчев больше похож на явление природы, чем на существо разумное. Нерасчетлив до абсурда: молодежь, приходящую к нему за уроками мастерства, учит бесплатно…

 

Он твердо знает, кто он и откуда. Из его сознания никакими ветрами перемен не уносятся воспоминания о его дедушках, защищавших отчизну, и бабушках, умевших ткать, рисовать коней и цветы. О родителях, обладавших замечательными певческими голосами. О тете Марине, в гости к которой он любил ходить извилистыми тропинками через родное село Бургуджи. Историю Болгарии он знает, как знает ее не каждый профессор…

 

Когда мальчишкой он запальчиво заявлял растерянной матери, что, если не станет художником, не будет жить, она удивленно глядела на сына – откуда эта блажь в сельском ребенке? Приехав в 1961-м в Кишинев, он впервые увидел, как настоящий художник делает живопись: «Это был маэстро Греку, родом из нашего Буджака. Он работал легко, забавно, посвистывая, куря сигарету. Сколько труда, переживаний стоит за этим, сколько невидимой работы. Я видел процесс, а он был блистательным!» – вспоминает художник.

 

Он скорее умрет с голоду, чем озвучит своим творчеством лакейское «Чего изволите?». В нем прочно сознание личной правоты. Одни говорят о нем «грубиян», другие называют поэтом, никто не скажет – приспособленец. Он не воспевал великих вождей, не выпрашивал социальный заказ. 15 лет проработав в сыром подвале хрущевской многоэтажки, создал в этом «стиснутом» пространстве, быть может, свои лучшие холсты. И это «самостоянье» дорого ему обошлось: приближаясь к своему 60-летнему рубежу, он впервые удостоился персональной выставки в Кишиневе, имея более десятка таких выставок в городах Румынии и Болгарии.

Семья Греку-Пейчевых, внесшая огромный вклад в сокровищницу культуры республики, до сих пор имеет своих почитателей и верных поклонников: два керамиста и два живописца, два поколения, разные биографии, слившиеся в одну судьбу. Каждый – неповторимая творческая личность. И пусть мера таланта и степень реализованности не всегда адекватны, их – живых и ушедших - соединила бескорыстная любовь к искусству и нелицемерная любовь друг к другу.

 

В картинах Дмитрия Пейчева, представленных столь многообразно и прозвучавших столь полнозвучно, ощущается связь с огромной культурной традицией и новаторство в «способе изложения». Золотистые, светлые, темные мазки бегут, торопятся, сталкиваются, складываясь в неожиданное целое… Его картины надо рассматривать на расстоянии: тогда мир словно раздвигает свои железобетонные стены, становится теплее и человечнее. Его таинственно светящаяся палитра несет зримый отпечаток его личности, свойство души – светить в темноте.

 

Его колористические решения то экспрессивно тревожны – «Хора», «Первые колхозники», «Свадьба», «Воспоминания детства», «Pieta», то жемчужно-прозрачны – «Жокеи», «День рождения», «Серебряная сюита», «Морской берег», пейзажи. Огненные быки и вороные кони, грозовые, не пролившиеся тучи и синие облака, декоративно-красочные цветы и фрукты и такие же яркие, излучающие витальную силу, женские фигуры - словно остановленные мгновения, запечатленные сны, пришедшие в сознание художника из иной реальности, где все зыбко и не определено. Его старые дворики, неторопливые застолья на пленере, добродушно комичные, в духе Курбэ, выпивохи как бы приглашают не глядеть на картину со стороны, «а самому вращаться в картине, в ней жить»…