История

В отношении проблематики и в плане эстетики, творческого почерка ранние спектакли этого режиссера («Не хочу я жить в Америке!», «Таке, Янке и Кадыр», «Крепкий чай после долгой игры») существенно и даже принципиально отличаются от его зрелых работ. Таких, как «Вишневый сад», «Три сестры», «Король Лир», «Преступление на острове Коз», «Ревизор». Что вполне закономерно: менялось мироощущение, художественные интересы, расширялся жизненный и профессиональный опыт.

 

Если что и объединяет режиссерские поиски Ильи Шаца 80-90-х годов и сегодняшних дней – это обостренное внимание к энергетике спектакля, стремление достичь его самодвижения, спонтанности, найти ключ к его тайной свободе. Открытия на этом пути достигались напряженными усилиями эксперимента. Так, в 2001 году родился театр свободной антрепризы «Shaliah». Спектакль по пьесе П.Зюскинда «Контрабас» стал лауреатом международных театральных фестивалей в Молдове, России, Польше, Германии.

 

Осваивать пространство театра Илья начал с юности. Учиться «на актера» поступил с первого захода. И Ленинград с его архитектурно-парковым величием, великолепными музеями и потрясающими театральными впечатлениями (это была пора расцвета знаменитого БДТ им. М.Горького, ныне носящего имя Георгия Товстоногова) сформировали его художественный вкус. Это было время триумфального шествия в кино итальянского неореализма, знакомства советского зрителя с эстетикой испанца Бунюэля и японца Курасавы, художественными методами и школами русского американца Михаила Чехова и польского новатора Ежи Гротовского, гастроли театра Кабуки и появления первых рок-опер.

 

Молодой провинциал жадно впитывал воздух обеих культурных столиц. Правда, в актерской профессии он не то, чтобы разочаровался, но открыл для себя другую, неудержимо притягательную – режиссуру. Его кумирами остались навсегда избранные А.Тарковский, И.Бергман, П.Брук.

 

Своим учителем, по большому счету, считает Анатолия Эфроса. Книги, спектакли, увиденные вживую, присутствие на репетициях мастера, а также личное общение, оказались определяющими, стержневыми, оставили неизгладимый след в душе, в эмоциональной памяти. От Анатолия Васильевича, должно быть, унаследовал Илья интерес к новым актерским сообществам; желание сравнивать разные школы, манеры игры, способы существования; умение находить с незнакомыми труппами общий сценический язык.

 

В «чеховском» он появился в 1990 году по приглашению народной артистки РМ Нелли Каменевой, руководившей в то время коллективом и предложившей начинающему режиссеру работу над пьесой американского драматурга Т.Уильямса с длинным названием «Молочный фургон больше здесь не останавливается». Так началось многолетнее сотрудничество с труппой, одной из самых многочисленных и талантливых в стране. Общение и взаимное узнавание много дало обеим сторонам.

 

Театр ХХ века, приведший в сферу искусства категории внеэстетические: шок, смерть, утрату нравственных ориентиров, не прошел мимо сознания и эмпирического освоения Ильи Шаца. Но рядом со смертью, непосредственно за ней, неизбежно воскрешение. И сегодня главной темой для исследования средствами искусства становится тема утраченной человечности. Зритель, уставший от жестокости и крови хочет вернуться к вечным ценностям.

 

Сегодня самый близкий для нашего юбиляра драматург – Чехов, понимавший любовь, противостоящую эгоизму и одиночеству, как мощную созидательную энергию, гармонизирующую миропорядок в целом и душевный строй каждого отдельного человека – с его бесконечными метаниями, противоречиями и отсутствием надежной опоры в прошлом ли, в грядущем. Чехов близок ему, как никто, еще одним: многословие, неограниченная безудержная исповедь, например, никогда не представлялась ему панацеей в искусстве, тем более – его вершиной. Для него очень важно искусство подтекста, недосказанности, аллюзий.

 

Всех, кто знает Илью Шаца в работе, поражает его одержимость профессией. Он пытается овладеть всем арсеналом теории и истории театра, штудирует глубокие философские сочинения и перекапывает горы пьес, отыскивая сокровенную мысль, тему, образ. Репетиция для него – всегда увлекательное открытие творческой индивидуальности; возможность через актерскую импровизацию добиться нужного состояния; дотошное, настойчивое стремление проникнуть в тайны драматургического текста, расширить его рамки, стереть границы между временем ушедшим и тем, которое выпало нам. Он принадлежит к тем, кому интересно постоянно углублять и развивать свои постановочные идеи, подтверждение тому – вторая, новая редакция шекспировского «Лира», над которой он работает сейчас, и которую нам предстоит увидеть в конце нынешнего сезона. А в начале апреля спектакль «Вишневый сад» в его постановке приглашен в Санкт-Петербург, для участия в престижном ежегодном театральном фестивале «Балтийский Дом», на этот раз, посвященном 150-летию со дня рождения А.П.Чехова.

 

Теперь, когда есть, на что оглянуться, видно, что в одном случае результат оказывается значительнее, вернее предварительного анализа, а в другом, напротив, замысел остался любопытнее его последующего воплощения. Но это не беда – ведь годы странствий и обретений продолжаются. Главное: Илья Шац – человек состоявшийся. Он многого достиг, благодаря таланту и упорству, неравнодушию и последовательности. И, как каждый подлинный художник, он вечно в пути.