Политика

- Виктор Иванович, какой вам видится политика России на постсоветском пространстве? Как вы ее оцениваете и почему, а также как, по-вашему, происходит построение отношений России со странами ближнего зарубежья: ситуативно или согласно определенной стратегии?

- Если рассматривать позицию Российской Федерации на постсоветском пространстве в динамике, ее влияние на элиты новых независимых государств, можно прийти к парадоксальному выводу. Так, если в середине прошлого десятилетия, в те самые "лихие 1990-е" Россия могла реально влиять на процессы в большинстве этих стран, зачастую даже на принятие в них политических решений, то сегодня, когда она, используя излюбленное выражение российского истеблишмента, "встала с колен", от прежнего влияния и авторитета мало что осталось. И это притом, что персональный рейтинг доверия к новым российским лидерам Владимиру Путину, Дмитрию Медведеву (если судить, например, по опросам населения Молдавии) остается достаточно высоким.

Тем с большей досадой воспринимаются этим истеблишментом политические провалы России на постсоветском пространстве. Как, например, случилось после 2004 года, когда Путин открыто поддержал на украинских президентских выборах кандидатуру Януковича, но президентом стал Ющенко. Или, если взять пример посвежее, как случилось на парламентских выборах в этом году у нас в Молдавии: в Кремле сделали ставку на коммуниста Владимира Воронина, вовсю использовав в пиар-целях авторитет и президента Российской Федерации, и ее премьер-министра, и даже Русской православной церкви, а в итоге к власти в Кишиневе пришла коалиция прозападных партий.

Между тем, подобным конфузам есть достаточно простые объяснения. Если оставить в стороне официальные документы, определяющие политику России в том числе на постсоветском пространстве (Концепцию национальной безопасности РФ от 2000 года, Концепцию внешней политики РФ от 2008 года, наконец, недавно принятую Стратегию национальной безопасности РФ до 2020 года), в которых зафиксированы, надо полагать, вполне соответствующие российским национальным интересам положения, то на практике мы, чаще всего, видим попытки строить реальную политику, руководствуясь совершенно иными - внеконцептуальными и уж никак не стратегическими - побуждениями.

В России, скажем так, никак не могут свыкнуться с мыслью, что постсоветское пространство - уже чужое пространство. Что новые независимые государства, как бы проблемно ни обстояли дела в каждом из них, представляют собой не "досадное недоразумение" и не "ошибку истории", а реальность. Даже полюбившийся россиянам термин "ближнее зарубежье", который подразумевает ведь не простое географическое обозначение, а несет в себе некий особый геополитический смысл, сегодня контрпродуктивен.

Это - зарубежье, а, значит, и относиться к нему надо соответствующим образом. Без эмоций и завышенных ожиданий, а сугубо прагматично. Начать проводить реальную внешнюю политику. Выработать стабильную линию в двусторонних отношениях с каждым постсоветским государством и неукоснительно придерживаться этой линии хотя бы ближайшие лет десять. Чтобы в каждой из этих стран люди поняли, чего же на самом деле хочет Россия? Потому что сейчас непонятно.

Сошлюсь на пример той же Молдавии. Сначала, в 2001 году, российское руководство поддержало на выборах партию коммунистов и ее лидера. Затем, в 2005-м, после того, как Воронин развернулся на 180 градусов и стал заигрывать с Западом, российско-молдавские отношения ухудшились. А через 4 года в Кремле снова решили поддержать Воронина. Который, между прочим, всегда был одним и тем же, не менялся ничуть. Вот он как раз и проводил ситуативную политику, подстраивался под меняющуюся конъюнктуру. А какую политику в данном случае проводила Россия, какие цели преследовала? Хоть кто-то в Москве может внятно ответить на этот вопрос?

Но сейчас и это уже не актуально, я имею в виду поддержку кого бы то ни было на выборах - в Молдавии, Армении, на Украине или еще где-то. Строго говоря, постсоветского пространства уже нет. Никому ведь в Москве не придет в голову поддерживать кого-то на выборах в соседней Финляндии. Есть пространство постпостсоветское, учитывая политические, экономические демографические и прочие изменения, которые за почти два десятка лет произошли в бывших советских республиках. И даже не одно, а несколько пространств, имея в виду разновекторную ориентацию тех или иных стран или групп стран. Прибалтийские государства стали частью Европейского союза. Украина, Грузия, Молдавия также тяготеют у западному миру. У бывших среднеазиатских республик совершенно иной вектор развития и т.д.

Что, конечно же, не означает, что Россию кто-либо может лишить права влиять на процессы, происходящие на означенных пространствах. Как раз потенциал для влияния у нее объективно имеется большой. Вот только инструментарий, который соответствовал бы принятым в современном мире правилам игры, отсутствует. Последнее обстоятельство, впрочем, не мешает тем представителям российской элиты, которые озабочены стремлением каким-то образом "повлиять" на "ближнее зарубежье", поизучать опыт, накопленный в этом плане Западом, поучиться у него.

- А каков, на ваш взгляд, образ России для государств ближнего зарубежья? Какой видят Россию граждане и элиты этих стран?

- Во многом это видение зависит как раз от вектора развития, в соответствии с которым эволюционирует та или иная страна. Поскольку и в политике, и в экономике Россия переживает сегодня фазу частичной ресоветизации (бесконтрольность бюрократии перед обществом, отсутствие полноценной оппозиции и реального разделения властей, почти полный контроль власти над СМИ, попытки государства регламентировать деятельность бизнеса, причем не только крупного), данный процесс позитивно воспринимается и населением, и большей частью элит тех постсоветских государств, где установлены авторитарные или полуавторитарные режимы (Казахстан, Белоруссия, среднеазиатские страны).

С другой стороны, в тех странах, где десоветизация стала уже необратимой - при всей неоднозначности самого процесса и при всем обилии нерешенных проблем, с которыми эти страны сталкиваются, - с подозрением и критикой, прежде всего среди элит, воспринимаются такие явления, свойственные современной России, как пропаганда антизападничества, поиск внешних врагов, идеи "суверенной демократии", "особого пути", попытки представить Сталина "эффективным менеджером", как и, в целом, культивирование ностальгии по СССР.

Очевидно, что такая разнонаправленность, даже антагонистичность векторов не позволяет спрогнозировать на ближайшую перспективу сближение между Российской Федерацией и, например, Республикой Молдова. И это, повторюсь, при всем том, что население нашей страны в большинстве своем относится к России и ее лидерам с симпатией.

- Виктор Иванович, как вы считаете, каким образом стоит корректировать внешнеполитическую стратегию РФ на постсоветском пространстве, и какие инструменты уместно использовать для ее реализации? Какой должна быть идейная база внешней политики России на постсоветском пространстве?

- Обо всем пространстве судить не стану, затрону лишь контекст молдавско-российских отношений. Оценивая их возможную ближайшую перспективу, я исхожу из того обстоятельства, что одновременно со сменой власти в Кишиневе, которая отошла к либерально-демократическому Альянсу за европейскую интеграцию (АЕИ), в молдавском политикуме произошла смена поколений. Во власть пришли лидеры, большинство из которых уже не будут выстраивать свое отношение к Москве как к бывшей метрополии.

Что это может означать на практике, как повлияет на стилистику и тональность двусторонних отношений? Неоднократно приходилось слышать от представителей наших либеральных партий, что отношения между Молдавией и Россией должны быть переведены на рельсы прагматизма. То есть Республика Молдова должна быть готова платить за российский газ по европейским ценам, прекратить выпрашивать у Кремля разного рода преференции, выполнять все свои обязательства перед Российской Федерацией в соответствии с нормами международного права. Но, как предполагается, и Россия точно так же должна будет выполнять взятые на себя обязательства. В частности, полностью выполнить Стамбульское соглашение 1999 года по окончательному выводу с территории Приднестровского региона Республики Молдова своих военнослужащих, военной техники и боеприпасов.

- Могу предположить, что, если данное требование, в течение двух последних лет замалчиваемое официальным Кишиневом, ибо Воронину нужна была поддержка России на выборах, вновь зазвучит с международных трибун, в Москве такого рода прагматизм вряд ли встретят с пониманием.

- Относительно приднестровской проблемы, полагаю, новая власть не станет предпринимать резких телодвижений. Лидеры АЕИ будут придерживаться, так во всяком случае предполагается, положений молдавского закона 2005 года об основах правового статуса Приднестровья. А это означает, что ни о каком отказе от принципа унитаризма новое молдавское руководство речь не поведет (как, впрочем, не вело ее и старое, поддержанное Россией). В контексте темы молдавско-российских отношений данное обстоятельство может означать только одно: на какую-то особую поддержку России (с ее идеей необходимости федерализации Молдавии) в урегулировании приднестровского конфликта политики новой волны (в отличие от своих предшественников, вышедших из бывшей советской номенклатуры) не рассчитывают никак.

При этом каких-либо откровенных антироссийских демаршей от новой молдавской власти ожидать не следует. Как не следует ожидать и какой-нибудь идеологической "начинки" для двусторонних отношений. Ею взят однозначный курс в сторону Европы, причем пока без резкого виража в направление членства в НАТО (в АЕИ отдают себе отчет, что у Североатлантического альянса сейчас проблем хватает, поэтому о новом расширении в постсоветском пространстве речь не идет). А с Россией - да как пойдет. Ясно, что реальным приоритетом для Кишинева в ближайшие годы молдавско-российские отношения не станут.

Что касается Москвы, то ей, как представляется, действительно не мешает переосмыслить основы своей политики на постсоветском пространстве. И, для начала, попытаться освободить эту политику от какой-либо "идейной базы". Поскольку, повторюсь, найти общую, объединительную идею сегодня вряд ли возможно, этого не хотят все постсоветские элиты, российская в том числе. А любые попытки отыскать "идейное единство" в прошлом обречены на провал.

- Большое спасибо.