История

 

На вопрос, какие мысли и чувства обуревают её в канун 65-летия, Людмила Тихоновна отвечает:

 

- Если перефразировать Александра Сергеевича, актер и пенсия – вещи несовместимые. Это блестяще подтверждают не только «великие старики» Малого театра и МХАТа, но и современники, такие как Владимир Зельдин и наш Михаил Геженко. Театр позволяет за всего лишь одну, пусть даже очень долгую жизнь, прожить множество разных жизней, судеб. Когда любишь свою профессию (а много ли людей занимаются именно своим любимым делом?), то обиды, какие-то несовпадения, нереализованные планы уходят на второй план, не заслоняют собой главное. Ведь роли дают богатейшую гамму чувств, и когда сам затрачиваешься всерьез, столько же и получаешь взамен. Такая вот диалектика жизни. Без этой обратной связи наша профессия не имеет смысла.

 

Свою детскую мечту Люда начала осуществлять, поступив с первого захода на курс замечательного педагога Н. С. Аронецкой в Кишиневский институт искусств. Надежда Степановна, обладавшая невероятной целеустремленностью и пробивной силой, добилась, чтобы её питомцы на протяжении всех лет учебы по полгода (!) проводили во ЛГИТМиКе. Так что с середины 60-х они были погружены в потрясающую атмосферу театрального Ленинграда, сформировавшую и вкус, и кругозор, установившую вектор профессионального движения.

 

Перед знаменитыми актерами, преподававшими в ЛГИТМиКе юные кишиневцы, естественно, благоговели. В этой связи Людмила Тихоновна вспоминает и такой забавный эпизод. Встретившись в коридоре с заведующим кафедрой актерского мастерства, народным артистом СССР величественным и импозантным В. В. Меркурьевым и смущенно поздоровавшись, удостоилась вопроса:

 

- А вы откуда к нам?

 

– Из Кишинева…

 

- А, Кинешма… Да, да, я бывал в Кинешме, хороший городок, - задумчиво произнес мэтр.

 

По завершению учебы курс Аронецкой был направлен в Тирасполь и Людмила Колохина, одна из самых даровитых студенток, сразу стала самой репертуарной и многообещающей актрисой особенного молодежного студийного театра, с его общей верой в добрые начала жизни, в мессианское назначение искусства и сознательным выбором судьбы-служения. На её выходы в роли баронессы в водевиле «Соломенная шляпка» Лабиша «зависали» в кулисах все не занятые в данном эпизоде артисты. Её заразительность, упоение, с которым она двигалась, пела и танцевала, завораживали не только обычных зрителей, но и зрителей самых взыскательных и придирчивых – её коллег.

 

В начале 80-х по семейным обстоятельствам Колохина очутилась в Кишиневе и стала актрисой Театра киноактера. Здесь ей посчастливилось встретиться с талантливым молодым режиссером Модестом Абрамовым. С ним она работала над ролью Веры Жерех, старшеклассницы-правдоискательницы в спектакле «Ночь после выпуска» Владимира Тендрякова, а затем, уже в «чеховском», сделала одну из своих удачнейших – роль Устиньи Наумовны в «Банкроте» А. Островского.

Постановщики ценят в этой актрисе, кроме незаурядного таланта и потрясающей работоспособности, ее редкую по широте диапазона индивидуальность. Вениамин Апостол, подаривший актрисе роль госпожи Петрович в комедии Б. Нушича «ОБЭЖ», утверждал: «Её ни с кем в труппе не спутаешь, тяготеет к ярким характерам, находит выразительные сценические приспособления, органично вживается в образ».

 

Заслуженный артист РМ Бэно Аксенов, знавший Люду с 1-го курса института, поработав с ней с ней как постановщик в пяти спектаклях, заметил: «Мне кажется, в ней живет ощущение русского национального характера, с его беспредельной широтой и глубинностью, жертвенностью и удалью, беззлобностью и прямотой, в ней замечательно полное отсутствие желания плести интриги, выделяться любой ценой. В её натуре присутствует ощущение истоков, корней, теплота материнская».

 

Партнеры по сценической площадке дополняют образ юбиляра. По мнению Светланы Туз, Maestru în artă al RM: «Колохина – это большой ребёнок. При всей ее фактуре, такой крупной, она может быть беззащитной, с такими доверчивыми глазами… Ее персонажи умеют наполнять сценическое пространство особой энергетикой, пробивая рампу зритель влюбляется в них, доверяет и идет за ними… Доброта её видна не только на сцене и в дружеском общении – она великолепный педагог, полтора десятилетия обучающая своих питомцев противостоять лавине безвкусицы, пошлости, равнодушия. Вообще, она – человек, бескорыстно отдающий талант, знания, доброту людям».

 

С. А. Тиранин, заслуженный артист РМ уверен, что «Людмила Колохина – феномен, созданный природой исключительно для театра. Главными её инструментами являются такие бесценные качества, как интуиция и юмор. Ей свойственна редкая способность энергетически заряжать партнера. Я убедился в этом, когда мы работали над чеховским «Юбилеем» (новелла в спектакле «Дамы и господа»), а нынче играем в современной остросюжетной пьесе Юрия Полякова «Халам-бунду, или Заложники любви». Как-то перед одним из этих спектаклей случился такой казус: чем-то расстроенная или уставшая, Люда прошептала: «Ничего не помню – белый лист», мы все замерли в ожидании. «Дайте мне 10 минут, я попробую собраться». Ровно через 10 минут она была в форме, с блеском сыграла спектакль. Это лишний раз свидетельствует о сильном волевом начале ее характера и высочайшем профессионализме».

 

Для молодых артистов она такой же идеал, как для самой Колохиной – великая Фаина Раневская. Вот как предельно искренне и эмоционально высказалась Наталья Корнигруца: «Среди актрис для меня самое сильное впечатление со студенческих лет – Людмила Тихоновна. Мне в ней нравится абсолютно всё: жесты, походка, речь, манера игры. Мне кажется, в ней очень органично сплелись человеческие и профессиональные качества. Наверное, это и называется ёмким словом – личность».

 

Сейчас у неё словно открылось второе дыхание. Пронзительно-проникновенно сыграв покинутую детьми белорусскую крестьянку в дударевском «Вечере», она покорила всех колоритом и жизненной хваткой своей Ламырихи в комедии украинского драматурга М. Старицкого «За двумя зайцами», а затем – ироничностью и шиком мольеровской графини Урании («Браки поневоле»).

 

Сколько блистательных ролей еще может сыграть эта талантливая актриса! Вот так размечтаешься и вспомнишь анекдот: «…съесть-то он съест, да кто ж ему даст?». Поэтому пожелать хочется, чтобы актерские желания и возможности и намерения постановщиков чаще совпадали. Ведь «театр продлевает бытие», а мы как две половины одного большого целого (что такое театр без зрителя?) проживаем жизнь общую.