История

За создание памятника Штефану Пламадялэ получил 200 тысяч лей, Бернардацци – 150 тысяч, в то время как скульпторы в Румынии получали миллионы

В 2019 году исполнится 660 лет со дня основания Молдавского государства. Президент Игорь Додон подписал указ о праздновании этой даты. Об этом он сообщил на торжественной церемонии подведения итогов празднования в 2018 году года Штефана Великого. Накануне прошло открытие восстановленного памятника архитектору и скульптору Александру Плэмэдялэ (в советской традиции  – Пламадяла), автору монумента Штефану Великому, установленному в центре Кишинева 90 лет назад.

Воспоминания супруги скульптора Ольги Пламадялы в книге «А.М. Пламадяла. Жизнь и творчество», изданной в 1965 году в издательстве «Картя Молдовеняскэ» - это живой рассказ друга и соратника знаменитого нашего земляка, о его жизни и творчестве, о художественной обстановке, быте и нравах Бессарабии периода 1918-1940 годов. 

Началось все с бюста Гоголя

Ольга Пламадяла рассказала о том, как впервые услышала имя будущего великого скульптора.

«В один из знаменательных дней 1909 года, когда вся Россия отмечала 100-летие со дня рождения Н.В.Гоголя, в Кишиневской женской земской гимназии проходил торжественный утренник. В актовом зале на почетном месте, окруженный зеленью и цветами, возвышался гипсовый бюст великого юбиляра. Среди учениц из уст в уста передавался слух, что скульптурный портрет Гоголя выполнил какой-то ученик рисовальной школы. Нам не верилось, так как всем было известно, что в этой школе нет ни скульптурного класса, ни преподавателя скульптуры.

Через несколько дней, на уроке рисования, одна из учениц с любопытством спросила нашего учителя, В.А. Блинова, не скажет ли он, кто автор этого бюста. Василий Афанасьевич ответил: «Семинарист Александр Пламадяла, ученик рисовальной школы». Немного помолчав, он добавил: «Очень талантливый юноша. Думаю, его ожидает большое будущее».

Так впервые, в ранней юности, я услышала имя скульптора А.М.Пламадялы». 

Как молдаванин покорил начальника Монетного двора

«Из его рассказов я узнала, что, окончив кишиневскую рисовальную школу, Пламадяла поехал в Москву, чтобы поступить в училище живописи, ваяния и зодчества, но на вступительном экзамене не выдержал по рисунку.

Возвращаться в Кишинев он не хотел, так как знал, что известие о его неудаче вызовет насмешки со стороны его знакомых и родственников, которые смотрели на искусство пренебрежительно. По их мнению, Саша совершил «безумный» поступок, уехав в Москву, чтобы заняться такими «глупостями», как скульптура и рисование.

Он решил остаться в Москве, поучиться рисунку в частной студии, а потом явиться на конкурсный экзамен в училище. Но средств к жизни у него не было, а о помощи из дому и мечтать не приходилось. Отца уже не было в живых, а мать едва сводила концы с концами. Вот он и поступил рабочим в литейную Рабекки. Он работал в ночную смену, а днем ходил в частную студию, учился рисовать. Заработок был скудный. Еще хуже была квартира. «Комната у меня была такая маленькая, что невозможно было вытянуть ноги во время сна», - вспоминал он позднее. Желание овладеть искусством рисунка было настолько велико, что каждую свободную минута он посвящал рисованию. Пламадяла хорошо выдержал конкурсные экзамены и был принят в училище.

Попал он в скульптурный класс профессора С.М.Волнухина – известного русского скульптора. (Его лучшие работы: памятники первопечатнику Ивану Федорову в Москве, Т.Г.Шевченко и К.Д.Ушинскому). Рисование преподавал выдающийся живописец К.А.Коровин, который с самого начала отметил талант Пламадялы.

В тот период он очень увлекался миниатюрами и сделал десятка три портретов-миниатюр на полуценных камнях и слоновой кости. Всех своих знакомых заставлял позировать. Обычно он дарил миниатюры моделям, но больше десятков осталось и у него.  

После учебы в училище он решил поехать в Петроград и поступить на работу на Монетный двор. Волнухин был решительно против этого, но Пламадяла все же поехал и был принят начальником двора. Об этом он рассказал своей супруге: «Когда я сказал начальнику, что желаю поступить к нему на работу, он посмотрел на меня довольно насмешливо. Впоследствии я узнал, что попасть туда можно только по очень сильной протекции.

- Я хотел бы видеть ваши работы, - сказал начальник, чтобы отделаться от меня.

Я достал из кармана горсть миниатюр и бросил перед ним на стол. Взяв лупу, он внимательно рассмотрел каждую из них и, наконец, неожиданно сказал: «Что ж, вы приняты. Напишите заявление». На Монетном дворе он проработал всего два года.

Началась Октябрьская социалистическая революция. После нее произошли коренные изменения и в организации Монетного двора. Во главе его стал общезаводской комитет. Рабочие на собраниях сами решали судьбу каждого из работников. К Пламадяле отнеслись очень хорошо и сейчас же приняли в профсоюз металлистов. Уже почти полгода он был медальером, и теперь его утвердили в этой должности. Всем работникам выдали удостоверения, что они подлежать освобождению от трудовой повинности. В 1918 году с приближением фронта гражданской войны к Петрограду оборудование Монетного двора эвакуировали за Урал, а большинству из работников был дан бессрочный отпуск. 

Приехал ненадолго навестить родину и остался здесь навсегда

Пламадяла решил съездить в Кишинев, чтобы помочь матери и сестрам, которые писали ему, что голодают. Приехав в Кишинев, в котором в ту пору уже хозяйничали румынские войска, Пламадяла передал матери золотые монеты, которые привез с собой (на Монетном дворе платили золотом). Вернуться обратно в Петроград ему не удалось – оккупировавшие левый берег Днестра немцы никого не пропускали в Советский Союз.

Начальник школьного отдела кишиневской примэрии В.Ю.Чижевский предложил молодому человеку реорганизовать рисовальную школу, которая уже два года не работала, в городское художественное училище. Он согласился, но поставил условие, чтобы была предоставлена полная свобода в выработке программы училища и в подборе преподавателей. Пламадяла привлек в коллектив именитых живописцев и скульпторов, среди которых были три ученика Репина.

Наладив учебный процесс, Пламадяла занялся созданием скульптурных композиций. Первая его работа, сделанная в Кишиневе, называется «Отчаяние».

«Не знаю, удалось ли мне выразить  в ней те чувства, которые не раз овладевают мною, - пишет в своих воспоминаниях супруга скульптора его слова. – Я оказался запертым против воли в Кишиневе и сознаюсь, что никак не могу примириться с тем, что творится вокруг».

Во время выставки кишиневских художников в Бухаресте эту работу приобрело министерство искусств Румынии. Автор долгое время не знал о ее местонахождении. О том, что она находится в бухарестском музее «Атенеум», он узнал от своей будущей супруги. По признанию авторитетных румынских художников, эта работа произвела целую революцию в румынской скульптуре. 

Бессарабец защитил учителей, отказавшихся присягать на верность Румынии

Жизнь рисовальной школы, и без того трудная из-за острой нехватки средств, осложнилась еще одним тяжелым обстоятельством: оккупационные власти потребовали от всех работников государственных учреждений присяги на верность Румынии, в том числе и от преподавателей художественного училища. Все отказались.

В королевской Румынии снимали с работы всех бессарабцев, которые отказывались от присяги. Так случилось и в училище. Через несколько дней в школу явился румын, некто Симонеску, и заявил, что назначен директором училища вместо Пламадялы, предъявив официальное назначение на должность и приказ примэрии о немедленной сдаче дел.

Симонеску  заявил, что весь персонал школы он освободил от работы и вызовет из Ясс других преподавателей. Пламадяла рассердился и выпроводил его. Предупредив всех сотрудников «об опасности», он запер школу на ключ и уехал в Бухарест. Там он через своего знакомого авторитетного художника Сиона доложил министру искусств, что выпускники Ясской художественной школы, ничем не проявившие себя как художники, безобразничают в Кишиневе и хотят лишить работы всех преподавателей кишиневского училища. Министр написал кишиневской примэрии, чтобы она не вмешивалась в учебный процесс училища и не брала на себя смелость подбирать преподавателей по своему усмотрению. С таким же ходатайством он обратился к министру внутренних дел, в ведомстве которого была примэрия. В результате персонал школы остался на месте. 

Эскиз послужил толчком для создания памятника

В мастерской Пламадялы несколько лет стоял эскизный портрет молдавского господаря Штефана Великого во весь рост. Все, кто приходил, видели  эскиз, и в городе в конце концов возникла идея создания памятнику Штефану III.

Летом 1924 года был сформирован комитет по сооружению этого памятника. Его председатель упросил Пламадялу согласиться начать работу без аванса, обещая потребовать деньги от кишиневской примэрии и министерства искусств для памятника только после того, как будет готов макет. Пламадэла согласился сделать макет бесплатно, но сказал, что все же понадобится небольшая сумма для поездки по историческим местам с целью изучения материалов о Штефане Великом. Это условие было принято.

В первом макете Штефан был изображен с непокрытой головой, в средневековых доспехах, у плаще, опирающимся обеими руками на меч. Постамент был задуман в виде средневековой крепостной башни.

Макет понравился комитету, но автора попросили сделать еще два-три макета. 

Скульптор отказался вложить в руку Штефана Великого крест и хоругвь

Поладить с комитетом по сооружению памятника оказалось не простым делом для скульптора, так как мнения там разделились.

По просьбе высокопоставленных дам из комитета он был вынужден сделать второй макет, изображавший господаря средневековым рыцарем в латах, с поднятым забралом и опирающимся на меч. Но большая часть членов комитета во главе с митрополитом Гурием твердила, что Штефан III вел борьбу против «неверных» мусульман, строил монастыри и церкви, и поэтому должен держать в руке крест и хоругвь, символы христианства.

Таким требованием Пламадяла был очень недоволен, волновался и нервничал. «Действительно, в эпоху средневековья борьба за свободу и независимость проходила под знаменем борьбы за веру. Поэтому я согласен оставить крест в руках Штефана как символ борьбы. Но крест и хоругвь – это уж чересчур. Сколько же предметов, в конце концов, должен я вложить в его руку?».

Для того, чтобы комитет убедился воочию, как безобразно будет выглядеть перегруженная рука господаря, он выполнил в натуральную величину предложенный ему вариант памятника. Его отлили из гипса и два раза подымали на высоту постамента, сделанного из дерева на строительной площадке, чтобы комитет мог судить о том, как будет выглядеть памятник с крестом и хоругвью. Комитет признал свою неправоту и разрешил скульптору продолжать поиски нового решения.

После утверждения окончательного варианта памятника отливку в бронзе произвели в Бухаресте из трофейных пушек, отбитых у турок в 1877 году во время русско-турецкой войны. Постамент для памятника спроектировал, также без задатка, архитектор города Евгений Бернардацци.

В 1926 году бронзовая статуя Штефана Великого была установлена на постаменте перед городским парком на пересечении улиц Гоголя и Александра Доброго (ныне Бэнулеску-Бодони и Штефана чел Маре). Весной 1928 года состоялось торжественное открытие.

При окончательной ликвидации всех счетов комитета по сооружению памятника выяснилось, что возможно выдать небольшой гонорар его создателям. М.Пламадялэ получил 200 тысяч лей, а Е.Бернардацци – 150 тысяч. Это было жалкое вознаграждение по сравнению с миллионами, которые получали бухарестские скульпторы, но Пламадяла и этого не ожидал. Деньги он использовал для обустройства своей мастерской. 

Чужой для Бухареста

Супруга скульптора пишет в своих воспоминаниях, что очень хотела, чтобы Пламадяла переехал в Бухарест и работал там. «Александр Михайлович решительно возражал: «Нельзя. В Бухаресте я чужой и пропаду там, как собака на ярмарке». Ольга не настаивала, но в глубине души была разочарована. Впоследствии она поняла, насколько муж был прав.

«Был объявлен конкурс на сооружение памятника в городе Констанца. Очень ловко инсценировали полную беспристрастность в присуждении заказа на изготовление памятника, и проекты надо было представлять под псевдонимом. А между тем все было распределено заранее, закулисно. Заказ этот предназначался скульптору Жале вместе с первой денежной премией, а третью, как мы узнали позднее, предполагалось присудить жене скульптора Медри Елене Серовой-Медря. Разослали извещения скульпторам и, против обыкновения, пригласили участвовать в конкурсе и А.Пламадялу. Он поехал в Констанцу, осмотрел площадку для памятника, и послал под проект под псевдонимом «Ника». Ничего он, конечно, не получил, но его участие в конкурсе спутало планы, утвержденные заранее. Заказа не дали никому, Жаля получил вторую премию, а Елена Серова-Медря – только небольшую сумму «поощрения».

Друг семьи, известный бухарестский живописец Ион Теодореску Сион, которому супруги рассказали об этом конкурсе, долго хохотал, а потом заявил: «Послушай, Пламадяла, ты никогда больше не вмешивайся в делишки наших скульпторов, сколько бы тебя ни приглашали. Здесь было решено заранее, а ты испортил им «афачеря».

Пламадэла так и поступил. Никогда больше своих проектов на конкурсы не посылал, а я наконец-то поняла, насколько он был прав, говоря, что он  «чужой» для Бухареста». 

Молдавский передвижник  

Летом 1938 года Александра Пламадялу захватила новая мысль – создать в Кишиневе художественный музей. Он созвал правление Бессарабского общества изящных искусств и предложил свой проект организации музея. Идея была в том, чтобы  обратиться ко всем художникам Бессарабии и предложить: пусть каждый принесет в дар обществу одну или несколько своих картин для музея. Предложение было принято с большим энтузиазмом, но его можно было реализовать только при помощи примэрии. Александр Пламадяла начал переговоры. Было решено организовать очередной, десятый салон общества и принять работы абсолютно желающих. Жюри салона могло сделать отбор для коллекции будущего музея.

Примэрия относилась безразлично к вопросам развития искусства. Более того, пишет в своих воспоминаниях супруга скульптора, чиновники не доверяли художникам, видя в их деятельности потенциальную угрозу властям. Однако не считаться с общественным мнением совсем примэрия не могла и согласилась, дав небольшую ссуду для оформления каталога салона и предоставив пустовавшее помещение в здании городской управы.

Салон имел большой успех, и А.Пламадяла решил осуществить свою заветную мечту – устроить выставку этих работ в селе, для крестьян, что было явлением необычайным в то время. Он подготовил широкий план передвижных выставок в селах Бессарабии. Первая подобная выставка была устроена в школе села Яловены близ Кишинева.

В один из воскресных дней на открытие выставки крестьяне пришли толпами с женами и детьми. Приезжали из многих окрестных сел. Такой посещаемости не было в городе. К Пламадялэ пришла делегация крестьян с просьбой дать возможность посмотреть выставку и в следующее воскресенье – в рабочие дни они трудились в поле. Но обращение к властям с просьбой организовать серию передвижных выставок для крестьян было встречено очень холодно, и разрешение не дали.  

Тем временем продолжилась работа по созданию  городского музея. К осени 1939 года была окончательно сформирована его коллекция, отобрали 161 работу, в том числе 12 прислало министерство искусств на имя Пламадялы. Скульптор работать уже не мог. Он чувствовал слабость, недомогание, очень похудел. Врачи не могли понять, в чем дело. Все же Пламадяла довел дело до конца и с трудом поднялся с постели, чтобы присутствовать на открытии музея. Оказалось, он вышел из дома в последний раз. 

Скульптора хоронил весь город

Близкий друг скульптора, доктор Шимановский, лучший рентгенолог города, после многих исследований поставил диагноз: рак печени, спасти больного невозможно, лучше его не тревожить.

15 июня 1940 года великого скульптора не стало. Весь город провожал Александра Пламадялу к месту последнего захоронения. Его знали и любили.

Экспонаты музея в начале войны были вывезены в Харьков, но город вскоре заняли немцы, и следы коллекции потерялись. Под окнами мастерской скульптора во время войны взорвались две бомбы. Многие его работы были настолько повреждены, что восстановить их не представлялось возможным. Памятник Штефану, как известно, вывезли в Румынию, но потом его удалось вернуть. Известный краевед, профессор Аурел Маринчук рассказывал журналистам нашей редакции о том, как видел скульптуру на вокзале в Кишиневе после ее возвращения из «ссылки»: господарь лежал на железнодорожной платформе, закутанный в брезент…

Подготовил Николай МЕНЮК