Город

В минувшее воскресенье за полчаса до полуночи на столичной улице Титулеску на Ботанике во дворе нежданно рухнул многолетний тополь.  Повредил забор, ворота, провода, обесточил ряд домов. Пользователи социальных сетей во всем обвинили муниципальное предприятие «Asociaţia degospodărire aspaţiilor verde». Впрочем, не все им недовольны: судя по благодарственным письмам по итогам работы в 2014-м и 2015 годах, генпримар Дорином Киртоакэ работой предприятия удовлетворен. А что думает глава МП «Asociaţiade gospodărirea spaţiilorverde» Елиферие Харуца?

- В Кишиневе царит палящий зной. Жители столицы мечтают о прохладных ветрах, но не случится ли с их приходом очередной древопад? 

- При несильных порывах ветра нечего опасаться. А вот жара действительно рождает опасения. Температура воздуха в тени - под 40,  а на поверхности земли – и вовсе за 70 градусов. Корни деревьев становятся неустойчивыми.

Мы стараемся минимизировать последствия будущих шквальных ветров. Задействуем максимально мощности всех восьми автовышек. День и ночь обрезаем старые ветки, выкорчевываем сухие и больные деревья. Но возможности хозяйства небезграничны. Мы не всегда по виду дерева, внешне благополучного, можем определить состояние ствола. А когда устанавливаем, что дерево трухлявое, минэкологии и жильцы не разрешают пилить: внешне-то оно живое.     

- Почему рухнуло дерево на Титулеску?

- От жары. Перепады температур - более 20 градусов. Корни не получают влагу, становятся неустойчивыми. Дерево, как и человек, стражает от обезвоживания. Был резкий кратковременный  порыв ветра – и дерево упало.

- Может, деревья следует поливать?

- Это из разряда фантастики. Зеленое хозяйство Кишинева - 3600 гектаров, как вести полив силами пяти поливочных машин? Мы с грехом пополам поддерживаем цветочные клумбы.  

- В других столицах жители также не застрахованы от древопада?

- Конечно. Чтобы быть уверенным, что дерево, невзначай не рухнет, его следует вырубить. По сравнению с другими столицами Кишинев очень зелен. В 60-80 годы деревья сажали на каждом свободном участке, они выросли.

- Упавшее дерево нанесло ущерб жителям и поставщикам энергии. Будете возмещать его?

- Нет. Это форс-мажорная ситуация. К тому же муниципальный бюджет нас финансирует всего на 28 процентов. Мы просим 150 миллионов лей, а нам дают 42. Но мы все же стараемся аварийные и сухие деревья выкорчевывать в первую очередь. Хотя, опять же, сложно определить по внешнему виду фактическое состояние.

- Лет пять назад вы говорили, что мэрия выделяет предприятию деньги на резистограф - прибор для оценки аварийности деревьев.

- Три года назад совместно с Ботаническим садом мы подготовили заявку в минэкологии на прибор для инспектирования зеленых насаждений, который стоил тогда 300 тысяч лей. Нам пообещали, затем отказали. Не нашли мы поддержки и в МСК как по этому опросу, так и по вопросу создания кадастра зеленых насаждений.

Дендрологический кадастр – свод данных о возрасте дерева, его болезнях, профилактических осмотрах. Я был в маленьком польском городке Зелена Гура (30 тысяч жителей), так там каждое дерево имеет свой инвентарный номер. 

- С середины лета каштаны стоят с пожухлыми листьями - они поражены каштановой молью. Как ведется борьба с вредиетелем?

- В этом году мы обработали и спасли каштаны, растущие на улице Белинского, на Московском проспекте, рядом с мэрией. У нас всего пять специализированных машин, это дает возможность выполнить до 5 процентов таких работ. Внутри кварталов мы практически не можем работать: дворы заставлены автомобилями, жители недовольны запахом ядохимикатов. К тому же минирующая моль мигрирует, и работы по обеззараживанию необходимо проводить комплексно. Недопустимо обрабатывать, например, деревья, растущие на выезде из Кишинева в сторону Ставчен, не затрагивая те каштаны, которые уже находятся в ведении министерства транспорта и дорожной инфраструктуры.

Есть еще одна проблема. Моль под листком образует прочный кокон и спокойно зимует. Пораженные листья каштанов нужно сжигать, но делать это в столице нельзя, а за городом у нас нет площадки. Листву свозим на свалку, и весной личинки пробуждаются… В советские времена служба защиты растений располагала авиацией. К слову: в этом году ядохимикаты подорожали втрое, а бюджетные ассигнования не выросли.   

- Вы должны осуществлять обработку деревьев и, по вашим словам, делаете это. Однако жители столицы не замечают ведущейся работы: ни обрезки, ни опрыскивания.

- Не замечают, потому, что обработка деревьев ведется ночью. Мы проделали большую работу на улицах Сергея Лазо, Дософтей, Варлам, Армянской. Когда же мы начинаем работать во дворах – начинаются жалобы на шум бензопил.

- Скажите, часто ли вырубают здоровые деревья по указанию свыше?

- Нет. Снос дерева строго регламентирован.

- Такой факт: при строительств пешеходной улицы Диордицы выкорчеван самый высокий в городе и очень даже живой тополь. Случай возмутил даже иностранцев, например, вице-президента организации молдо-германского экономического сотрудничества. Это была конда Дорина Киртоакэ?

- Тополь располагался над канализационным колодцем, его корни скручивали трубы, мешали функционированию канализации.

- Вырубая деревья, предприятие получает древесину. Как она оприходуется, как и почем реализуется?

- После вырубки составляется протокол с указанием массы древесины согласно инструкции. Гниль списывается, это 1,5-2 процента от общего объема. Дрова продаем работникам нашего предприятия (99 процентов живут в селах) по 110 лей за складометр.

- Дешево. На рынке - от 400 лей.

- Чтобы избежать ненужных кривотолков, несколько лет назад мы письменно обратились в департамент цен минэкономики и получили  разъяснение: ценообразование на древесину, получаемую от выкорчевывания деревьев, мы можем производить на свое усмотрение.

Но мы не всю древесину продаем. Деловую завозим на нашу производственную базу, она идет на рейки для скамеек. За последние десять лет для ремонта скамеек мы не закупали ни одного куба доски.    

Владимир СИДОРЕНКО

Резистограф, изобретенный в Германии, помогает определить качество как растущей, так и используемой древесины. До его появления применяли простукивание либо пустотелым сверлом буравили отверстие до 10 мм в диаметре. У нас дерево просто спиливают, и часто внешне плохая древесина оказывает целой. Резистограф дает возможность без вреда для растущего дерева заглянуть буквально внутрь ствола, выявить расположение и объёмы скрытых гнилей, зон распада и трещин, точно определить возраст дерева. Внешне резистограф − тубус весом до 3 кг с тонкой буровой иглой толщиной 1−3 мм. При бурении прибор измеряет меняющиеся плотности древесины, отражая их в графике на  принтере. Резистограф на протяжении ряда лет активно применяется в Европе и в России. В Молдове выгоднее продавать по дешевке срубленную древесину, чем определять состояние дерева.