История

11 апреля мир отметил международный день освобождения узников из фашистских концлагерей. 

Заканчивалась война. Советские войска вели сражения уже на западном фронте, освобождая город за городом в Румынии, Болгарии, Венгрии. 11 апреля 1945 года войска союзники вошли для спасения заключенных на территорию концлагеря Бухенвальд. В марте 1945 года здесь вспыхнуло вооруженное восстание, которое смогли организовать сами узники. Они сумели вырваться на свободу и даже поднять красный флаг. 

Подавление восстания отвлекло фашистов, они не успели сжечь документы и следы своих преступлений.  Ввод в лагерь союзнических войск спас многим людям жизнь. Началось освобождение узников и из других лагерей. 

Из воспоминаний участника боев за Польшу: «Мы хотели подойти поближе к концлагерю, но не смогли. Гусеницы танков проваливались во что-то мягкое, машину затягивало, как в болото. Только потом я догадался, что это были наспех зарытые рвы с трупами убитых». 

Из воспоминаний узников концлагерей: «Они знали, что их отправят в газовые камеры. Но они оставались спокойными. Как-то люди привыкли жить с мыслью, с сознанием о скорой смерти. Но когда завели мотор, понимаете, этот шум произвел панику среди женщин. Молодые женщины, которые усохли уже до скелетов, пытались спрыгнуть с грузовиков, которые стояли всего в миле от газовых камер и уже ждали их. И огонь уже бился в трубе крематория. И все уже было готово.  В этот момент я взмолился: «Господи, покажи им свою власть, ведь это против твоей воли. Но ничего не случилось.  И тогда я сказал: Бога нет». 

«Я там был, когда они привели на умерщвление цыгана. Это был крик в небо. Крики доносились и из бункера. И из крематория. Страшнее всего кричали в газовой камере.  Я еще и сегодня не понимаю, как эти крики не услышал Господь». 

«Однажды, раздетые, мы шли мыться. А офицер сортировал нас. Мы смотрели, куда укажет его палец.  Было очень печально, когда твое будущее зависело от указательного пальца офицера СС». 

«Нас разделили на две шеренги. Больные старики и маленькие дети в одну шеренгу. Молодые и здоровые - в другую. Нам сказали, что люди из первой нуждаются в лучших условиях, чем остальные, их будут подкармливать и лечить, и мы сможем навещать их.  И люди сами переходили в ту колонну…». 

«Когда мы сошли с поезда, один из лагерных  узников, который находился поближе к нам, наклонился вроде бы как что-то достать с земли. Он шепнул нам: «Идите в правую колонну». Мы тогда на это не обратили внимания. Смысл сказанного дошел до нас много позже. Когда очередь дошла до нас, офицер  плеткой указал детям перейти в другую колонну.  А нас, пятерых: сестер и маму, направил в правую колонну. В левой колонне оказалась моя тетя. Она сказала маме, чтобы та не беспокоилась, поскольку она присмотрит за моими младшими братьями. Но когда наша колонна двинулась вперед, младший брат вдруг так жалобно заплакал. Это был такой странный плач. Я никогда ни прежде, ни позже подобного не слышала. Он плакал негромко, но так жалостно, что мне кажется, этот плач будет преследовать меня до последних моих дней. Это был очень умный мальчик. Вряд ли он о чем-то догадывался. Но на уровне подсознания предчувствовал свою близкую смерть. Мама моя не смогла вынести этот плач. Она была в нашей колонне, она направлялась к жизни. Но она приняла другое решение. Она сказала старшей: «Ты уже большая, вас пятеро. Держитесь вместе, а я нужна мальчикам. А ты оберегай девочек,  пока мы не встретимся снова.  И мама незаметно перешла в ту колонну. Ушла в вечность». 

«Нам постоянно что-то кололи. И брали кровь. Может быть, это были наркотики (после них мы ощущали прилив сил) и гормональные препараты, которыми фашисты стерилизовали молодежь. Они не думали о нас, они готовили себе рабов. Неспроста Гитлер бредил новым мировым порядком, заботясь о чистоте своей расы.  У тех, кто пережил концлагеря, редко рождались дети. А если и рождались, то инвалиды. Мой сын родился незрячим». 

«Они обзывали нас свиньями и хохотали» 

Из воспоминаний кишиневца Михаила Семенченко, бывшего остарбайтера: «Всего из нашей деревни вместе со мной отправили человек 50. Мне шел тогда 16-й год. Причем, отбирали не только молодежь, но и пожилых, женатых. Лишь бы покрепче были. После меня людей приходили отбирать потом еще дважды. Матери, жены плакали. И моя мама — тоже. Мужа ее, моего отчима, с первых дней войны мобилизовали, и он пропал без вести. Я один у нее и остался.

Случилось это в июне 1942 года. Меня вызвали в управу и сказали: собирайся! Сопротивляться было бесполезно. Посадили всех на подводы и в сопровождении местных полицаев отправили сначала в Стефанцы, потом на станцию Мироновка, а затем, также под конвоем, из Киева товарняком в Дрезден. Там всю нашу группу рассортировали.

Нас, человек 10, повезли в Мейсен и распределили в «Машинфабрик», лагерь Истенграбен. Работа была изнурительная и однообразная, по 12 часов в сутки. Я зажимал детали в тиски и напильником обтачивал их. Так длилось несколько месяцев, пока меня не перевели в транспортный цех на погрузку-выгрузку. Производство это было закрытое. Нас охраняла полиция. Жили мы в бараках, огороженных колючей проволокой, прямо на территории завода. Огорожен был и сам завод. Убежать было невозможно. Но не все выдерживали. Через два-три дня беглецов возвращали, били резиновыми дубинками до потери сознания — и в карцер. Мне тоже довелось испытать это за какую-то провинность. Недели две болело все тело. Но самое страшное было выдержать даже не побои — голод.

Я помню, однажды осенью, когда уже убрали весь урожай, нас, человек 20, вывели на очистку огородов, что находились поблизости. А там была тыква килограмм эдак под 10. Как только полицейские потеряли бдительность, мы эту тыкву в мгновение ока оприходовали. Сырую, вместе с кожурой. Один из полицейских сначала напустился на нас: «Ах вы, свиньи этакие, тыкву сожрали!», а потом как принялся хохотать!".

О немецком «порядке» говорят  лишь подонки 

Валентина Дуганова, малолетняя узница фашистских концлагерей: «Мне страшно оттого, что иногда я слышу от своих земляков-западенцев: «Уж лучше бы немцы оставались, они бы навели порядок в стране. Уму непостижимо, что вытворяли фашисты с украинским населением! Мою маму, учительницу, за то, что она отказалась им прислуживать, образцово наказали, посадив в поезд, который вез молодежь на работы в Германию, меня, 12-летнего ребенка, хотя по возрасту я не подлежала отправке. Нет слов, чтобы передать весь ужас, который я пережила в трех концлагерях: Треблинке, Нойенгамме и Берген-Бельзене. О каком «порядке» речь?!

Из 200 человек, которых отправили в Германию, в деревню вернулись лишь шестеро. Старшее поколение это помнит. И знает, чего стоят те подонки,  которые о немецком «порядке» говорят.

Сегодня необходимо делать все, чтобы дети знали историю нацизма. Его можно победить только знанием. И противодействием. У многих на слуху история с маршем неонацистов в Лейпциге, когда по закону он был разрешен– законопослушная Германия не могла его запретить, - но тысячи и тысячи людей заполнили улицы города и им просто негде стало его проводить.

Очень многое зависит от самих людей. От их неравнодушия. Терпение здесь равнозначно предательству». 

Мария БУИНЧУК