Политика

Комментарии (0) Добавить комментарии

• 

  x

  Моня Чемберлен 29.09.2018 16:43

  И когда люди поймут, что благодаря ЕС у них будет надежный мост, по которому грузовики из Тирасполя могут доехать до Бухареста - то люди в Приднестровье начнут задумываться....
  
  А почему не до Москвы или Киева ?? Или фраций Фратинни думает что все в Приднестровье мечтают попасть в Бухер'ест ??
  Таки да, но только на танке !!

  Ответить
  • 

    x

    Моня Чемберлен 29.09.2018 18:40

    "В любом случае это будет регион с особым статусом в рамках Молдовы. Ее суверенитет не может быть разделен. Это уже решено".
    
    Кем решено, "проплужанскими" Додонашем и Плахернюком ??
    
    В демократическом обществе всё решает народ-граждане страны через инструменты управления государством - выборы и референдум !!

    Ответить
    • 

      x

      Моня Чемберлен 30.09.2018 17:36

      Франко Фраций....

      Ответить
• 

  x

  Моня Чемберлен 29.09.2018 14:55

  Чего хочет «пророссийский» Додон: использовать только ПМР или Кремль тоже?
  
  Что теперь скажут, глядя в глаза 220 000 наших сограждан и 500 000 наших соотечественников в Приднестровье, которых, несмотря на более 90% на референдуме и на выборах Путина, отдают на съедение Додону чиновные аферисты в Москве?
  
  В последние дни президент Молдавии И. Додонразвернул бурную публичную активность, которая, однако, сводится преимущественно к разного рода алармистским сигналам, рассчитанным на внешнюю аудиторию. Особенно это заметно на фоне анонсированных им мероприятий — поездки в Российскую Федерацию и встречу с президентом России то ли до, то ли после инаугурации (совсем недавно, как сообщала пресс-служба И. Додона, речь шла о второй половине апреля), а также встречи с президентом Приднестровья В. Красносельским, которую, как заявил Додон, планируется провести.
  
  Как и в сентябре прошлого года, Додон вновь заговорил об опасности втягивания Молдавии и Приднестровья в региональный вооруженный конфликт, причем, по словам Додона, именно Россия станет основным субъектом возможных боевых действий, т.к. «ее спровоцируют и она будет вынуждена защищать граждан РФ». Таким образом, молдавский президент заблаговременно возложил на Россию ответственность за возможное обострение ситуации в регионе, не реагируя при этом на очевидные провокационные выпады со стороны других государств.
  
  Кроме того, приступив к информационно-пропагандистскому сопровождению своих предстоящих встреч, особенно в Москве, Додон вновь обратился к тезису о необходимости сдачи Приднестровья при российском давлении в интересах предвыборной кампании Партии социалистов Республики Молдова (ПСРМ). Додон снова отметил, что только победа ПСРМ якобы может привести к урегулированию «приднестровского вопроса». Додон даже заявил, что только после победы социалистов на парламентских выборах могут быть решены вопросы признания приднестровских документов об образовании, восстановления телефонной связи между Молдавией и Приднестровьем и др. вопросы.
  
  При этом Додон демонстрирует явные признаки политической амнезии: соответствующие договоренности уже достигнуты, причем без его участия. Молдавский президент, видимо, забыл, что еще в прошлом году он самоустранился от ведения результативного диалога с приднестровской стороной, когда проигнорировал инициативу приднестровского президента В. Красносельского направить совместное обращение в адрес действующего председателя ОБСЕ с предложением как можно скорее и без предварительных условий возобновить работу переговорного формата «5+2». Если бы Додон не побоялся взять на себя политическую ответственность, то переговорная работа могла бы возобновиться гораздо раньше, и тогда молдавский президент действительно мог бы записать себе в актив хоть какую-то эффективность в урегулировании.
  
  Додон пытается догнать политический поезд, который сам же упустил. Но сейчас этот вопрос приобрел для него особое значение: в Москве к нему наверняка будут вопросы о том, почему он выпал из «переговорной обоймы». Это и выглядит странным, хотя и в духе Додона: еще несколько месяцев назад, после подписания ряда договоренностей между политическими представителями Молдавии и Приднестровья, он в кремлевско-смоленско-краснопресненских и других кабинетах жаловался на то, что его «выталкивают» из переговоров и что переговоры ведутся за его спиной. Теперь же, когда договоренности оказались рабочими (первые дипломы, выданные Приднестровским государственным университетом, уже апостилированы молдавскими властями, как это и предусмотрено подписанными документами), Додон заявляет, что он после победы на выборах сможет решить уже разрешенные проблемы.
  
  Актуальность переговорной проблематики на встречах в Москве, надо полагать, может быть связана не только с вопросами к эффективности Додона как главы государства и субъекта политического процесса. Не менее существенные вопросы могут и должны быть заданы относительно того, почему «пророссийский» Додон так и не отреагировал на приднестровскую инициативу об обращении к действующему председателю ОБСЕ в тот период, когда созыв очередного раунда формата «5+2» был особенно важен не только для Приднестровья, но и для России. Ведь отсутствие многосторонней переговорной работы означает усиление давления и на Россию, которую пытаются изобразить в качестве стороны конфликта. Москва неизменно заявляла о необходимости созыва раунда, и тут, казалось бы, президент Молдавии — если он на деле хотя бы не враг России — должен был бы выступить в поддержку международных консультаций. Не поддержав созыв раунда, Додон приложил свои усилия для того, чтобы давление на Россию нарастало. Но, похоже, «пророссийскому» Додону это не столь важно. Или же важно, но не так, не для этого и не в той форме, как на это рассчитывают в Москве.
  
  Вообще стоит пожалеть тех представителей России, которые будут вести диалог в Москве с любвеобильным краснобаем Додоном. Им предстоит иметь дело с политическим проектом, который выращен на молдавской политической кухне в качестве «национального блюда». Но оно способно поразить только тех в России, кто давно отвык понимать — где и в каком окружении он живёт — и готов отдаться и отдать интересы России в обмен на пустые, лживые и демагогические «пророссийские» декларации, рассчитанные на неучей и дураков. К сожалению, к изготовлению этого «продукта» приложили руку и очень хорошо известные специалистам российские кураторы Молдавии и Приднестровья, которым теперь, когда провал России в регионе нарастает и становится всё более очевидным, шкурно надо замолчать проблему, словно её нет, уйти от личной ответственности и выдать ползучее уничтожение Приднестровья — полумиллионной части многонационального народа России и 220 000 граждан России в том числе. Что теперь скажут, глядя в глаза этим 220 000 наших сограждан и 500 000 наших соотечественников, которых бессовестно (несмотря на более 90% на референдуме и на выборах Путина) отдают на съедение тупому политическому эгоизму и примитивной политической лжи Додона, — "борец за права русского народа" Д. О. Рогозин, рафинированные дипломаты во главе с Г. Б. Карасиным и чиновные аферисты и пешки разного калибра?
  
  Хотелось бы задать Додону и его московским фанатам несколько вопросов, ответы на которые могли бы прояснить реальную позицию этого молдавского политика по наиболее принципиальным вопросам, связанным с молдаво-российскими отношениями, со стратегическим будущим Молдавии, с дальнейшими перспективами переговорного процесса. К примеру, хотелось бы получить ответы на такие вопросы:
  
  1. С чем было связано совместное голосование ПСРМ и Демократической партии Молдовы во главе с известным молдавским олигархом В. Плахотнюком, который, по мнению большинства молдавских и зарубежных экспертов, имеет определяющее влияние на внутреннюю политику Молдовы, по изменению избирательной системы Молдавии? Понимал ли Додон, что вследствие перехода на смешанную избирательную систему власть Плахотнюка будет узаконена как минимум на следующий парламентский созыв, а в перспективе — на неопределенный период? Понимает ли Додон, что легитимация власти Плахотнюка на неопределенный период, достигнутая при непосредственном участии ПСРМ, делает практически необратимыми решения молдавского парламента о закреплении западного вектора развития Молдавии в Конституции, о запрете российских СМИ и т.п.
  
  Почему Додон согласился на минимальное количество одномандатных округов, которые в итоге были закреплены за Гагаузией и Приднестровьем? В каких еще одномандатных округах Додон рассчитывает на успех, если даже его родное село Садова присоединилось к декларации о необходимости объединения Молдавии и Румынии (всего в Молдавии к этой декларации присоединилось около 150 населенных пунктов, и их число растет)? Готов ли Додон нести ответственность за эти решения?
  
  2. Что понимает Додон под «нейтральным статусом» Республики Молдова (РМ) и почему в его риторике нейтралитет РМ сводится преимущественно к необходимости вывода российских войск из Приднестровья? Планирует ли Додон отреагировать на заявление президента Украины П. Порошенко, сделанное 12 апреля с.г. в рамках Киевского форума по безопасности, согласно которому президент соседнего государства видит будущее Молдавии в НАТО? Не являются ли заявления Порошенко вмешательством во внутренние дела Молдавии, не требуют ли они реакции со стороны командующего вооруженными силами Молдавии и не противоречат ли такие заявления нейтральному статусу Молдавии? Намерен ли Додон как глава государства четко отреагировать на заявления других руководителей РМ о необходимости фактической ликвидации миротворческой операции? Означают ли звучавшие ранее утверждения о том, что в отношении «приднестровского вопроса» президент, парламент и правительство Молдавии «говорят на одном языке», тот факт, что Додон разделяет мнение о необходимости «трансформации» миротворческой операции? Готов ли в этом случае Додон официально, письменно и публично заявить об отказе Молдавии от ранее взятых на себя обязательств по синхронизации вопросов политического урегулирования и миротворчества, зафиксированных, в частности, в совместном заявлении Президентов России, Приднестровья и Молдавии от 18 марта 2009 года?
  
  3. Какова реальная концепция Додона в отношении молдаво-приднестровского урегулирования? Почему Додон фактически отказался от выдвинутой им же в 2013 году федеративной концепции и теперь исходит из невозможности ее осуществления? Планирует ли ПСРМ публичные мероприятия в связи с предстоящим 15-летием «Меморандума Козака», с обозначением своей позиции? Почему ПСРМ ни разу не вышла с инициативой о пересмотре закона РМ 2005 года, который препятствует урегулированию? Планирует ли ПСРМ отменить этот закон и инициировать референдум об отмене унитарного характера государственного устройства Молдавии в случае победы на выборах?
  
  Планирует ли Додон и в дальнейшем игнорировать приднестровские власти и встречаться только с «удобными» представителями приднестровского гражданского общества? В случае проведения заявленной встречи с президентом ПМР В. Красносельским 25 апреля с.г., способен ли Додон на практике реализовать возможные договоренности? Почему, несмотря на заявления Додона, ситуацию в Объединенной контрольной комиссии в течение 2017 года не удалось в полной мере стабилизировать?
  
  Почему Додон отказался от совместного обращения к действующему председателю ОБСЕ в 2017 году? Будет ли президент Молдавии учитывать реальную ситуацию и договоренности переговорного процесса в своей дальнейшей деятельности? Считает ли Додон необходимым демонтаж переговорных конструкций, где России принадлежит роль посредника и гаранта с последующим вовлечением РФ в качестве стороны конфликта, и понимает ли он, что его прошлогодние действия (вернее, бездействие) могут привести именно к такому результату?
  
  4. В какой форме Додон ожидает участия приднестровских избирателей в выборах? Готов ли Додон обеспечить возможность участия жителей ПМР, имеющих гражданство РМ, в парламентских выборах в РМ на недискриминационной основе? Готов ли Додон в этих целях инициировать прямое взаимодействие между уполномоченными органами сторон, включая уровень центральных избирательных комиссий Молдавии и Приднестровья? Готов ли Додон пресекать возможные провокации с молдавской стороны при организации голосования на сопредельной с Приднестровьем территории?
  
  Понимает ли Додон, что «реинтеграция» Приднестровья в состав Молдавии противоречит ясно выраженному выбору приднестровского народа? Рассчитывает ли в связи с этим Додон на то, что не Молдавии надо убеждать Приднестровье в целесообразности сближения, а всю «черновую» работу, включая давление на Тирасполь в интересах Кишинёва, выполнит Москва?
  
  5. В какой степени Додон рассчитывает влиять на внутриполитическую ситуацию в Молдавии? Готов ли он обеспечить неотвратимость юридической и иной ответственности в отношении лиц, виновных в деградации отношений с Россией? Почему Додон не предпринял никаких усилий для выполнения своих предвыборных обещаний, в т.ч. по организации консультативного референдума? Почему сторонники Додона ни разу не организовали каких-либо массовых публичных мероприятий в поддержку различных инициатив Додона или в знак протеста против ограничения его конституционных полномочий? Почему унионистское движение в поддержку объединения Румынии и Молдовы выглядит наиболее массовым в Молдавии, в то время как публичной активности «пророссийских» или «промолдавских» сил практически не наблюдается? Планирует ли ПСРМ проведение траурных мероприятий в связи со 100-летием оккупации Бессарабии Румынией?
  
  В связи с чем произошел раскол среди сил, которые могли бы претендовать на статус «пророссийских»? Насколько необходима нынешняя публичная перепалка между Додоном и Р. Усатым, тем более что последний призвал своих сторонников голосовать за Додона во время президентской кампании? Почему, несмотря на отсутствие публичной поддержки даже в его родном селе, Додон полагает, что институт президентства является наиболее авторитетным в Молдавии?
  
  Перечень вопросов можно продолжать долго. Хотелось бы надеяться, что хотя бы некоторые из них будут всё же заданы «пророссийскому» президенту Молдавии перед тем, как его подведут фотографироваться рядом с президентом России. Вполне возможно, если эти вопросы будут заданы, то у самого Додона отпадет желание встречаться с российским руководством. Хотя ожидать этого было бы наивным — не для того из Додона так настойчиво «лепили» «пророссийского» политика.
  
  Впрочем, было бы несправедливым задавать вопросы только молдавскому президенту.
  
  Надо спросить и у тех российских чиновников, которые так упорно и бесстыдно продвигают Додона в Москве: почему эти вопросы вообще стали возможны к «пророссийскому» политику?
  
  Почему эти вопросы оные чиновники не задают себе, чтобы — привычно клянясь интересами России и гремя медалями, выписанными себе за «пророссийского» Додона, — выйти вон?

  Ответить
• 

  x

  Моня Чемберлен 29.09.2018 12:56

  Янукович-2 и оккупанты в Молдавии: долго ли Москва будет глухой и слепой?
  
  Услышит ли «имеющий уши»?
  
  На уходящей неделе президент Молдавии И. Додон отметился рядом заявлений, каждое из которых могло бы стать поводом для того, чтобы окончательно развеять сомнения в его «пророссийскости», а также еще больше усилить сомнения в адекватности тех, кто с упорством, достойным лучшего применения, продвигает его кандидатуру в качестве «фаворита Кремля» на предстоящих осенью с.г. парламентских выборах в Молдавии.
  
  Так, в канун поездки в Грецию на Афон г-н Додон призвал своих сторонников и в целом сторонников молдавской государственности не выходить на массовые мероприятия, когда в Молдове будет отмечаться вековой юбилей «унири», т. е. «объединения» Бессарабии с Румынией (в отечественной историографии события марта 1918 года правильно именуются оккупацией; по здравому размышлению, анализируя исторические источники, действительно очень сложно назвать произошедшее «добровольным воссоединением»).
  
  События 100-летней давности получили в Молдавии широкий общественно-политический резонанс. Так, более 100 населенных пунктов, а также различные общественные организации утвердили декларацию, приветствующую «воссоединение»; к юбилею Национальный банк отчеканил золотые и серебряные монеты, 27 марта должно состояться торжественное заседание парламента Молдовы (приснопамятная унтер-офицерская вдова нервно курит от зависти: молдавский парламент проводит торжественное заседание в честь утраты государственности и завершения короткой истории парламентаризма) и т.д. Общенациональным трендом стало отношение к данному событию как к празднику, что неудивительно для молдавского политического класса, отличающегося своим специфическим отношением к собственной идентичности.
  
  Весной в Молдавии был запланирован ряд мероприятий, включая массовые шествия нынешних сторонников молдо-румынского унионизма, с участием румынских представителей.
  
  Казалось бы, этот повод мог бы быть использован сторонниками молдавской государственности для демонстрации того, что в Республике Молдова еще есть силы, для которых собственная независимая государственность является безусловной ценностью. Не вызывает сомнений, что вполне можно было бы согласовать различные места проведения массовых мероприятий, благо в Кишиневе пространства хватает. Это могло бы стать серьезным внешним месседжем, направленным и Востоку, и Западу, и Приднестровью: в Молдавии есть силы, заинтересованные в независимом государстве.
  
  Но этого не произошло. Молдавские «государственники» и «пророссийские» силы не стали заблаговременно направлять заявки на проведение массовых мероприятий в противовес прорумынским акциям. Г-н Додон отдельно призвал своих сторонников избегать публичных мероприятий, чтобы «не допустить провокаций» и избежать столкновений с унионистами. Додон заявил также, что считает необходимым парламентские методы борьбы, в крайнем случае — создать «национальный фронт, который мобилизует всех граждан». Иными словами, старая добрая тактика: зажмуриться и представить, что опасности вокруг нет, а также создать комиссию (или «национальный фронт») для оправдания бездействия.
  
  Додон своими действиями в очередной раз продемонстрировал, что является органической, неотъемлемой частью политической системы Молдавии и ее политического класса. Отказ от какой-либо активности в дни «празднования» 100-летия утраты последних признаков молдавской государственности дает мощнейший козырь унионистам, позволяет им в дальнейшем ссылаться на массовую поддержку «унири» в современном молдавском обществе. Напротив, пассивность «государственников» не может быть оправдана стремлением избежать провокаций: именно в эти дни активность сторонников молдавской государственности была бы востребована, в т.ч. Россией, для подтверждения того, что в Молдавии существуют разные точки зрения, разное отношение к собственному прошлому и будущему, а не доминирует идея унионизма.
  
  В таких действиях Додона, как представляется, присутствует и объективный, и субъективный факторы. Объективный состоит в том, что нынешний президент Молдавии — это, как отмечено выше, составная часть нынешней политсистемы Молдавии, действующая, извините за тавтологию, вполне системно. Как только дело доходит до действительно серьезных вопросов, связанных с внешне — или внутриполитическими аспектами, г-н Додон способствует или, как минимум, никак не препятствует прозападному курсу или удержанию власти в руках реального хозяина ситуации — В. Плахотнюка.
  
  Так было, когда фракция социалистов в молдавском парламенте поддержала переход к смешанной системе избрания парламента, что, как ожидается, позволит укрепить власть г-на Плахотнюка и сделать евроатлантический курс Молдавии необратимым. Так было, когда г-н Додон отказался от каких-либо публичных протестов после того, как конституционный суд отказал ему в проведении консультативного референдума в сентябре 2017 года («не очень-то и хотелось»). Так было, когда Додон проигнорировал инициативу президента Приднестровья В. Красносельского о совместном обращении к действующему председателю ОБСЕ относительно скорейшего созыва очередного раунда консультаций в формате «5+2» весной 2017 года (в чем была заинтересована Россия; консультации состоялись только в конце года, и не благодаря, а скорее вопреки Додону). Так происходит и на этот раз: г-н Додон вполне осознанно наносит удар по позициям «государственников» и по российским интересам в Молдавии.
  
  Субъективный фактор состоит в том, что, похоже, г-н Додон испытывает некий физический страх массовых мероприятий. Молдавский президент боится массовых акций, поскольку не уверен, что сможет их контролировать, или же не уверен в собственном авторитете и лидерских качествах, достаточных для непосредственного, а не через фотографии с собой и президентом России, общения с народом (что вполне соответствует действительности).
  
  В этом плане г-н Додон является продолжением «ветви» постсоветских политиков, которые испытывают страх перед толпой. Наиболее «яркими» представителями этой ветви (в разных поколениях) могут считаться экс-президенты Молдовы и Украины В. Воронин — идейный наставник и вдохновитель И. Додона, и В. Янукович.
  
  Владимир Воронин — классический позднесоветский аппаратчик, который формировался в период ослабления и деградации партийных институтов и не попал в комсомольский «последний призыв». Он «потерялся во времени», не будучи при власти в последние годы существования Советского Союза и не «перескочив» из национального партаппарата в политэлиту независимой Молдавии. Более того, сильнейшим фактором, повлиявшим на Воронина как политика и аппаратчика, стали события ноября 1989 года, когда беснующаяся толпа националистов штурмовала здание МВД Молдавской ССР, а В. Воронин, тогдашний глава МВД, ничего не сделал для того, чтобы остановить бесчинства. Ситуация повторится спустя почти 20 лет, в апреле 2009 года, когда уже президент Воронин будет пассивно взирать на то, как толпа потомков и идейных «воспреемников» событий 1989 года будет так же самозабвенно громить здания администрации президента и парламента Молдавии. Страх перед толпой, приобретенный В. Ворониным в начале политической карьеры, станет наследственным и будет передаваться многим «воспитанникам» партии коммунистов этой страны.
  
  Виктор Янукович — тоже представитель такой политической «ветви». Он тоже не стал предприимчивым комсомольцем «последнего призыва», но не потому, что уже вырос из комсомольского возраста: карьерный путь, «университеты» и окружающая среда были другими. Но и для него толпа — это враждебное явление, которое несет негативный заряд, лишающий его способности к сопротивлению. Для Януковича важную роль сыграли и привычки, приобретенные в его бурной молодости: он привык действовать только тогда, когда на его стороне численный перевес, желательно внезапно и в темной подворотне. Эти же методы он перенес и в политику, а события 2004 года («оранжевая революция») стали для него тем же, чем для Воронина штурм здания МВД. Янукович стал считать любые скопления народа враждебными, тем более когда за такими массовыми собраниями стояли высокие зарубежные «кукловоды», обещавшие всяческие кары в случае попыток противодействия деструктивным действиям толпы. Таким образом, несмотря на то что происхождение фобий Януковича в отношении толпы несколько отличается от воронинских, он вполне органичен в своих действиях и в своей нерешительности, неспособности к активным действиям и к принятию на себя ответственности за свои действия и судьбу своих сторонников, своих силовиков, своего государства.
  
  Общим для гг. Воронина, Януковича, Додона является, во-первых, их абсолютная беспринципность и тяга к предательству. Они пришли к власти под пророссийскими лозунгами и пытались эксплуатировать эту тему до серьезных вншне‑ и внутриполитических испытаний. Первые двое уже лишились власти, третий оказался настолько сервильным и удобным для внутренней политсистемы Молдовы, что пока не представляет никакой опасности и действует в унисон с реальным хозяином положения и западными кураторами. Во-вторых, этих деятелей «роднит» патологическая политическая трусость, неспособность брать на себя ответственность в ключевые исторические моменты.
  
  Почему-то в Москве некоторые чиновники, в т.ч. высокого ранга, ответственные за соответствующие направления, считают беспринципность и трусость зарубежных политиков залогом возможности постоянного влияния на их действия и контроля за ними. И, следуя этой логике, эти чиновники раз за разом «подставляют» высшее политическое руководство России, втягивая его в разные авантюры.
  
  В этом контексте уже не выглядят совсем неожиданными и высказывания И. Додона, сделанные в интервью Радио «Свободная Европа». В этом интервью г-н Додон делает ряд принципиально важных заявлений, среди которых, к примеру:
  
  в проекте администрации президента Молдовы и в иных проектах молдавских властей по политическому урегулированию «федерализации нет»;консенсус по урегулированию надо найти исключительно в Республике Молдова, а если приднестровцы не согласны, то скоро «ситуация изменится в лучшую сторону», если говорить, «не раскрывая скобки»;«прошло время нулевых годов, когда русские положили нам на стол свой план [«Меморандум Козака» 2003 г.] — и, будьте добры, принимайте его… Сейчас такое не пройдет»;«в нейтральной стране иностранных войск быть не должно… [Вывести российскую армию] не так трудно, политическая воля…» и т.д. и т.п.
  
  Из этих цитат, в общем-то, всё и так предельно понятно. Во-первых, г-н Додон совершает очередной «кульбит», окончательно и публично отказываясь от выдвинутой им же в 2013 году «концепции федерализации», которую в тот период «продавал» российским представителям в качестве признака лояльности. Во-вторых, Додон всё-таки не полная копия своего наставника, В. Воронина, а его новая модернизированная реинкарнация, этакая версия 2.0, еще более зависимая от западных кураторов и еще менее способная к самостоятельным действиям. Поэтому Додон даже не пытается «завернуть» свои замыслы в некую ритуально необходимую «подарочную упаковку», не просто полностью отказываясь от федерализма, но и не считая нужным договариваться с Приднестровьем.
  
  При этом «пророссийский» Додон очевидным образом отказывает Москве в праве реализовать свою роль посредника и гаранта переговорного процесса, исключая возможность внесения Российской Федерацией собственного проекта урегулирования.
  
  Г-н Додон прекрасно понимает, какая участь постигнет молдавский проект политического урегулирования, но рассчитывает, что российское давление позволит «изменить ситуацию в лучшую сторону». Молдавский президент даже не считает нужным скрывать выбранный Кишиневом (в рамках консенсуса всех политических сил) алгоритм действий: молдавские власти представляют свой план, а Россия и другие участники переговоров принуждают Приднестровье принять кишиневские условия капитуляции, в первую очередь посредством давления на официальный Тирасполь. Ко всему прочему (т.е. в дополнение к давлению на Приднестровье и сдачу своих соотечественников) Москва должна, по версии И. Додона, еще и отказаться от своего военно-политического присутствия, поскольку Молдавия якобы является «нейтральным государством». ИА REGNUM уже неоднократно писало о том, что «нейтралитет» Молдавии в версии Додона сводится исключительно к сдаче российских и приднестровских интересов и выводе российских войск из Приднестровья.
  
  Иными словами, «пророссийский» президент Молдавии «бьет» по нескольким принципиально важным для Москвы аспектам урегулирования: равноправие сторон переговорного процесса, необходимость договариваться на уровне Кишинева и Тирасполя как ключевых субъектов переговоров; недопустимость применения силы или мер давления в переговорах, сохранение роли России как гаранта и посредника в переговорах.
  
  Но в Москве по-прежнему «продвигают» Додона, что и позволяет ему чувствовать себя безнаказанно и в «тандеме» с В. Плахотнюком разыгрывать нехитрый спектакль перед благодарными московскими зрителями и слушателями. С одной стороны, «злой» и «прозападный» Плахотнюк фактически руководит шагами по объявлению заместителя председателя правительства России, спецпредставителя президента РФ по Приднестровью, сопредседателя молдо-российской межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству Д. Рогозина персоной нон-грата, по высылке российских дипломатов, по введению запрета на вещание российских телеканалов, постоянно требует вывода российских войск и т.п. С другой стороны, «добрый» и «пророссийский» И. Додон уговаривает Д. Рогозина «не обижаться» и не вводить контрсанкции в ответ на недружественные действия молдавских властей, рассчитывает на то, что Москва будет реализовывать планы И. Додона по удушению Приднестровья в обмен на некие очередные обещания и т.п. Все участники в итоге довольны: молдавские власти энергично выдавливают Россию из информационно-политического пространства Молдовы; Запад слегка журит Кишинёв за наступление на демократические свободы, но с пониманием относится к принимаемым мерам — дескать, такой он, тернистый путь к демократии; И. Додон ведет «арьергардные бои» с российской стороной, прикрывая от Москвы евроатлантический вектор Кишинева; российские представители на данном направлении отчитываются об очередных успехах «пророссийских» сил в стране и еще более грандиозных успехах в ближайшем будущем, создавая в восприятии высшего российского руководства иллюзию «пророссийского» населения Молдавии (ради этого производятся некоторые арифметические действия — к примеру, прибавление к 6 тысячам жителей Молдавии, принявших участие в выборах президента РФ 18 марта с.г., 74 тысяч приднестровских голосов для получения итоговой позитивной картинки в «более чем 80 тысяч голосов», пришедших на выборы «по всей Молдове»)… О реальных российских интересах, похоже, не задумывается никто, включая тех, кому это положено по должности.
  
  Хотелось бы особо подчеркнуть: вряд ли бы антироссийские «откровения» и выпады со стороны всего политического спектра Молдавии, включая г-на Додона, были бы возможны, если бы они встречали адекватную и своевременную реакцию со стороны уполномоченных российских представителей. Однако этого не происходит, а российские чиновники озабочены скорее возможным «разбором полетов», нежели анализом реальной ситуации и изменением алгоритма собственных действий.
  
  Складывается парадоксальный симбиоз: к примеру, г-н Рогозин периодически выступает с громкими заявлениями, а молдавские власти даже объявили его персоной нон-грата. Тем самым официальный Кишинев вольно или невольно только упрочил аппаратные позиции Д. Рогозина, поскольку в нынешней российской политической системе санкционные меры в отношении того или иного лица автоматически становятся подтверждением лояльности. Помимо дополнительного бонуса в аппаратном плане, невъездные гг. Рогозин, Журавлев (депутат Государственной думы и учредитель АНО «Евразийская интеграция», ответственная за модернизацию социальной инфраструктуры Приднестровья) формально не могут также активно влиять на региональные процессы и нести ответственность за то, что Приднестровье не удается укрепить в социально-экономическом плане и повысить его резистентность к экономическому давлению и шантажу со стороны Молдавии и западников.
  
  Контакты Приднестровья с российской стороной постепенно утрачивают субстантивную повестку, многочисленные вопросы и инициативы приднестровской стороны не встречают понимания и реакции, кроме обещаний.
  
  Никаких подвижек по линии «Евразийской интеграции» незаметно, по-прежнему блокируются многие жизненно важные инициативы по актуальным проблемам получения российского гражданства, по переориентации приднестровского экспорта на российские рынки, межведомственное сотрудничество, которое мог бы эффективно курировать г-н Рогозин как вице-премьер правительства РФ с учетом опыта взаимодействия Молдавия — ЕС, на нынешнем этапе оставляет желать лучшего, и т.д. При этом весьма своеобразно выглядят пожелания деятелей аппарата г-на Рогозина относительно того, чтобы обращения в их адрес подписывались на уровне никак не ниже президента Приднестровья. В общем, мания величия пока заметно опережает само величие.
  
  На фоне очевидных пробуксовок во взаимоотношениях с Приднестровьем некоторые российские представители всерьез рассчитывают на то, что избирательная кампания Молдавии «всё спишет». Фактор Додона позволяет российским чиновникам выстраивать для высших должностных лиц видимость некоего «пророссийского оазиса», который является центром притяжения для пророссийского населения Молдавии. Похоже, некоторые силы в Москве, в значительной степени в интересах политического самосохранения, пытаются вновь обратиться к известной дихотомии: «прозападная власть» — «пророссийское население». В такой дихотомии будет достаточно просто оправдать любой исход выборов (хотя исход молдавских выборов, в общем-то, стал предрешенным после совместного голосования сторонников В. Плахотнюка и И. Додона за переход на смешанную избирательную систему). Иллюзии о «пророссийском» населении оказываются тем не менее живучими.
  
  Хотелось бы надеяться, что недавние откровения И. Додона не оставят в Москве равнодушными тех, кто принимает те или иные решения на данном направлении, и помогут своевременно развеять опасные иллюзии, создаваемые чиновниками для собственного благополучия. Ценой таких иллюзий может быть только утрата реальности, включая российские интересы и Приднестровье как часть подлинно российской земли. Имеющему уши — и карты в руки.

  Ответить