Расследование

Николай Сазыкин (1940-1941)

 После образования Молдавской ССР в июле-августе 1940 г. для нее пришлось в срочном порядке подбирать наркома внутренних дел. Это было непросто. Руководитель этого ведомства (включавшего в себя поначалу и госбезопасность) в МССР, как и соответствующих органов в бывших прибалтийских государствах, находился под особым контролем Москвы: наша республика считалась опасным рассадником антисоветских взглядов и буржуазного образа жизни.

Больше всего союзные органы беспокоила проблема явной прорумынской ориентации части населения. Поэтому возглавлять НКВД такой республики должен был человек жесткий, деловой и добивающийся поставленной цели любой ценой. Таким человеком оказался Николай Сазыкин – лицо из окружения наркома внутренних дел СССР Л.Берии.

О себе он оставил мало воспоминаний, главным образом из-за краткости пребывания на этом посту. С именем Сазыкина связано немало мрачных страниц истории: аресты и высылки «неблагонадежных» в отдаленные районы СССР; массовые аресты, расстрелы и высылки десятков тысяч людей (и по сей день неизвестно, сколько всего жителей Молдовы было арестовано, и сколько – расстреляно за этот неполный год);  организация выселения более 100 тысяч местных немцев в Германию и т.д.

В этот период была предпринята попытка реорганизации НКВД – весной 1941 г. от него отделили НКГБ, во главе которого вновь встал Сазыкин. Сделано это было потому, что на рубеже 30-40-х гг. и позже в руководстве СССР шла борьба сторонников единого НКВД и отдельно от него существующего НКГБ. Между функциями этих двух ведомств есть все же заметная разница – НКВД ловило преступников уголовных, НКГБ – государственных. И сохранение такого супермонстра, как единый НКВД уже тогда казалось многим опасным.

С началом войны деятельность органов госбезопасности  МССР была свернута. Остался только многочисленный агентурный аппарат ведомства. Однако враждебное отношение к нему большей части жителей и быстрая организация эффективной контрсети румынской сигуранцей привели к тому, что большая часть советской агентуры была выловлена еще до конца 1941 г. Сопротивление новой власти было дезорганизовано, его подпольные очаги громили.

Сазыкин в этой обстановке не пропал. Своей «образцовой» работой по разгрому антисоветского подполья в южной республике он снискал еще большие симпатии Берии, который забрал его в аппарат восстановленного в конце 1941 г. НКВД СССР.  Известно также, что после нового разделения НКВД на НКГБ (министром с 1943 г. стал Всеволод Меркулов) и собственно НКВД (министр с 1945 г. – генерал-полковник Сергей Круглов) и перехода Берии на пост зампреда Совета Министров СССР, курировавшего, среди прочего, и госбезопасность, в начале 1944 года Сазыкин был назначен заместителем начальника отдела «С» НКГБ/МГБ, отвечавшего за скорейшее создание атомной бомбы. После успешного решения и этой задачи Берия назначил Сазыкина своим личным помощником.

Иосиф Мордовец (1944-1955)

Преемником Сазыкина стал в 1944 г. полковник Иосиф Мордовец. Уже во главе НКГБ Молдовы он получил в 1945 г. звание генерал-майора. Бывший начальник одного из областных управлений НКГБ СССР, уже к тому времени имевший почти четвертьвековой стаж работы в органах госбезопасности, он был сторонником жесткой дисциплины и порядка. Воспитал Мордовец, в том же духе,  кстати, и своего сына, служившего при отце офицером МГБ МССР.

Именно с именем Иосифа Лаврентьевича связаны в нашей истории печально известные высылки «кулаков» и иеговистов в 1949 и 1951 гг., репрессии против интеллигенции, обвиненной в космополитизме, молдавское «дело врачей» 1953 г., раскрытие скандально известного «дела полковника Павленко» и многое другое.  В период своего руководства молдавскими спецслужбами Мордовец проявил себя как профессионал высочайшего класса, сумевший в кратчайшие сроки в условиях разрушенной экономики, хаоса и паники в умах восстановить мощный и эффективный аппарат органов госбезопасности.

Пользуясь обстановкой всеобщей подозрительности, воцарившейся после войны, Мордовец сумел создать вокруг своего ведомства (в 1946 г. оно сменило название – с НКГБ на МГБ; находилось оно в 1944-1952 гг. в домах 36 и 38 по нынешней ул.Влайку Пыркэлаб – бывшая 28 Июня) такую атмосферу, что в его дела без особой надобности не рисковали зачастую вмешиваться даже секретари ЦК. Секретари райкомов, сообщая «наверх» о самоуправстве работников местных райотделов МГБ, добивались устранения  виновных только в очень редких случаях – Мордовец умел защищать своих. Он нередко устраивал разносы подчиненным, его слово всегда было последним в решении кадровых (и не только) вопросов. Но он также старался не выносить сор из избы.

Противники Мордовца утверждали, что он был приближенным к Берии человеком, и только потому так долго держался на своем посту. Это обвинение Мордовец публично опроверг на пленуме ЦК КПМ 13 июля 1953 г., заявив, что ему известно о том, что Берия готовился сместить его с должности.

Мордовец неоднократно возмущался обстановкой «расхлябанности и бардака», которая, по его мнению, начала складываться в республике после смерти Сталина. Он обвинил в этом Дмитрия Гладкого, преемника Леонида Брежнева на посту первого секретаря ЦК КПМ (1952-1954) – человека, который «просто не умел работать».

Несмотря на широкий размах, который при Мордовце приняла деятельность МГБ МССР, ему так и не удалось справиться с «националистическими» и антисоветскими группировками, которые возрождались из пепла, как птица Феникс. Эту неудачу сам Иосиф Лаврентьевич впоследствии называл главной в своей жизни.

Всесилие органов госбезопасности вызывало постоянную головную боль и страх за свое будущее у партчиновников. Поэтому еще при Сталине, 4 декабря 1952 г. Президиум ЦК КПСС принял постановление «О МГБ СССР», в котором предпринималась попытка поставить это ведомство под контроль партии и правительства. После смерти Сталина оно под влиянием Берии было забыто. Любопытно, что несмотря на колоссальное влияние МГБ при Сталине и постановления по ничтожным поводам, которые часто принимались в ту пору, не было принято ни одного (!) законодательного акта, который бы регламентировал работу секретных органов.

Самым громким делом эпохи Мордовца стало «дело Павленко». Этот капитан Советской Армии сумел в условиях тотального контроля над всеми и вся во время войны создать собственную, неподконтрольную никому военно-строительную организацию. Присвоив себе звание полковника, он заключал и исполнял в тылу наступавших советских войск подряды на дорожные и строительные работы на миллионы рублей. После войны Павленко установил связи с чиновниками разных рангов и учреждений, в том числе Минобороны СССР. В республиках Прибалтики, Молдове, Белоруссии, ряде областей европейской части РСФСР он развернул масштабное строительство, остававшееся незамеченным вплоть до 1952 г.

Чудовищная афера вскрылась только после того, как некий вольнонаемный заподозрил в жульничестве одного из «офицеров», работавших на Павленко. Жалобщик рассказал компетентным органам, что «офицер» продал ему облигаций на сумму меньшую, чем он внес. МГБ СССР, Украины и Молдовы начали следствие и осенью 1952 г. накрыли всю организацию вместе со штабом в Кишиневе. При задержании членов группы Павленко нашли десятки автоматов, пистолетов, пулеметов, военных и грузовых машин. В 1955 году Павленко расстреляли. Его «офицеры» получили от 5 до 25 лет тюрьмы. Тем не менее эта история сильно скомпрометировала Мордовца в глазах местных партократов.

В марте 1953 г. МГБ и МВД были объединены в единое МВД, которое вновь возглавил Иосиф Лаврентьевич. Его первым замом стал бывший министр МВД Петр Кулик. Объединение было недолгим. Ровно через год, 13 марта 1954 г. было принято решение Президиума ЦК КПСС об их разделении. Статус органов госбезопасности был понижен до Комитета, который опять-таки возглавил наш герой.

На этот раз его руководство было коротким. Критики «последствий культа личности» обвиняли Мордовца в незаконных арестах и репрессиях. Руководство республики в главе с новым первым секретарем ЦК КПМ Зиновием Сердюком (1954-1961) стремилось побыстрее избавиться от запятнавшего себя участием в массовых репрессиях деятеля.

В 1955 г. Мордовца «вытолкнули» в почетную отставку. Несколько лет после этого Иосиф Лаврентьевич работал начальником отдела кадров Министерства Коммунального Хозяйства, оставаясь еще членом ЦК КПМ, а затем ушел на пенсию. Бывший министр считал оправданными репрессии, которые проводил. «Такое было время. Иначе было нельзя», - угрюмо басил он, возмущаясь начавшимся ослаблением роли спецслужб.- «Шпионов и сейчас полно, как можно их не замечать…».

Умер Иосиф Мордовец в 1976 г. Он похоронен на Армянском кладбище в Кишиневе.

Председателем КГБ был назначен полковник Андрей Прокопенко, продолживший начатый его предшественником процесс смены поколений и выдвижения молодых и перспективных.

Замеченный Мордовцом и выдвинутый им на должность заместителя министра госбезопасности, Семен Кузьмич Цвигун именно в Молдове начал свою феерическую карьеру. Занимая потом руководящие посты в КГБ Таджикистана и Азербайджана, он добрался до поста заместителя Председателя КГБ СССР в звании генерала армии.  На этом посту Цвигун и умер в 1982 г. при невыясненных до конца и по сей день обстоятельствах.

На место Цвигуна Прокопенко выдвинул будущего председателя КГБ МССР Гавриила Волкова – тогда еще майора. Вообще Цвигун не забывал бывших сослуживцев и был очень отзывчивым человеком: попадешь к нему на прием – обязательно поможет. Цвигун и дал толчок карьере Волкова.

Как руководитель Прокопенко не пользовался большим авторитетом у руководства и коллег. Это был довольно заурядный, не слишком инициативный чиновник. Сослуживцы его не любили, в ЦК КПМ он не сумел наладить нужных для карьеры контактов. Справедливости ради надо отметить, что все эти качества были востребованы: при Хрущеве, особенно после ХХ съезда, ограничивалась активность госбезопасности.  Склонность нового шефа молдавских спецслужб плыть по течению была замечена всеми, в том числе и его руководством. Не случайно все 4 года в КГБ МССР Прокопенко так и оставался полковником.

Воспитанное в сталинских традициях, руководство КГБ было явно растеряно и с трудом перестраивалось. Все становилось совсем иначе, нежели в начале 50-х. К примеру, еще в мае 1953 г. накануне декады МССР в Румынии, пересмотрели весь состав молдавских представителей – 74 человека, заменили 20 «неблагонадежных», организовали прослушивание их программы в ЦК КПМ, а затем дважды в ЦК КПСС. И только из Москвы, в сопровождении официальной делегации с участием деятелей культуры, рабочих и доярок, в присутствии надзирателя от ЦК, завотделом искусства К.Ильяшенко группа вылетела в Бухарест. Те времена уходили в прошлое. Начались массовые реабилитации, люди стали ездить за границу – сначала по одному-двое, потом группами. Наши земляки увидели другие страны – пока еще «соцлагеря».

В работе КГБ появлялись новые приоритеты. Кроме вечной борьбы с «националистами» и антисоветчиками, стали, начиная с 1956-1957 гг., добиваться разгрома еще одного «внутреннего врага» - церкви, за деятельностью которой стал усиливаться надзор. Но росло и сопротивление духовному насилию. Обстановка в республике постепенно накалялась. Взрыв произошел в июле 1959 г., когда восстали жители села Рэчула, возмущенные закрытием церкви. В селе, по признанию особистов, «две недели не было Советской власти», работники милиции и КГБ были изгнаны. Бунт усмирили усиленными нарядами милиции, разогнавшими восставших. После этого Прокопенко был вынужден давать объяснения на Бюро ЦК КПМ и фактически расписаться в своем бессилии. Это решило его судьбу. Вскоре Прокопенко был уволен, а его место занял генерал-майор Иван Савченко.

Иван Савченко  (1959-1966)

Приход Савченко почти совпал по времени с принятым в том же 1959 г. Положения «Об органах государственной безопасности СССР», впервые в советской истории регламентировавшего права и обязанности секретных служб в сторону ограничения первых и некоторого расширения вторых. Положение окончательно ликвидировало планы воссоздания существовавшего при Сталине Молдавского погранокруга, которым много лет командовал генерал Казакевич. Погранвойска сохранили, создали отдельное управление, которое подчинялось Главному Управлению Погранвойск КГБ СССР. Положение, узаконившее строгую централизацию органов управления в КГБ, действовало до мая 1991 г.

Новый председатель КГБ МССР, сам бывший партработник, был направлен в «органы» для усиления в них партийного влияния, и эту задачу выполнил, усилив приток партийных кадров. На новом посту он проявил себя хорошим организатором. Несмотря на отсутствие работы в спецслужбах, он активно вникал в новое дело и сумел расположить к себе профессионалов незаурядными качествами психолога. В связи с проводившимся в эти годы сокращением штатов на место увольняемых принимались только лица с высшим образованием. Савченко также способствовал некоторому расширению представительства национальных кадров в Комитете.

Министерство Савченко было отмечено и чертами своего времени – начавшимся ухудшением экономической обстановки, продовольственным кризисом на рубеже 1950-60-х гг. Это вызвало, в свою очередь, нараставший вал спекуляций, валютных махинаций и других экономических преступлений, с которыми безуспешно пытался справиться КГБ.

С именем Савченко связана еще одна, трагическая страница истории Молдовы – разгром церкви. В 1959-1961 гг. по предложению КГБ МССР был принят ряд решений Бюро ЦК КПМ и Совмина республики, в соответствии с которыми в Молдове закрыли почти все храмы. Осталась лишь незначительная часть, в т.ч. и один монастырь в селе Жабка. Но и эти немногие были поставлены под жесткий контроль спецслужб.

Не последнюю роль в разгроме церкви сыграл будущий главный атеист республики (секретарь ЦК по идеологии), а в дальнейшем – Президент Молдовы, Петр Лучинский. Будучи первым секретарем Бельцкого горкома комсомола, он организовал изгнание верующих из местного храма, а затем разыграл сцену всенародного их осуждения – с плевками и оскорблениями.

В «эпоху Савченко» увеличился поток в республику иностранных туристов. Чтобы ограничить их доступ к секретной информации, было принято специальное распоряжение Совмина СССР по упорядочению ознакомления иностранных туристов с научно-техническими достижениями СССР. В то же время принимались и меры противоположной направленности – например, открытие для них трассы Кишинэу-Леушень.

После отставки Хрущева позиции Савченко как председателя КГБ пошатнулись. Секретарем ЦК КПСС, курировавшим оборону и госбезопасность, стал еще в 1962 г. Юрий Андропов, который уже при действующем председателе КГБ СССР В.Семичастном начал подбирать своих людей в это ведомство. Савченко, как «хрущевский кадр» подлежал замене лучше понимающим задачи своих московских шефов человеком. Поэтому в 1966 г. он был уволен. Иван Савченко умер в Москве в 2001 году.

Петр Чвертко  (1966-1975)

Новый председатель КГБ Молдовы, генерал-майор Петр Чвертко, был переведен сюда с аналогичного поста в Киргизии. Основной задачей Комитета он считал «борьбу с молдавским национализмом», но специфики проявления этого «зла» в новом месте не знал. Чвертко, однако, был хорошим профессионалом-контрразведчиком. Это его качество было отмечено и в центральном аппарате КГБ в Москве, где он пользовался доверием. При нем в республике была развернута антиеврейская кампания. Лица этой национальности начали подвергаться преследованиям как «тунеядцы» и политические диссиденты. Усилился надзор за теми из них, кто поддерживал контакты с иностранными гражданами и вообще с зарубежьем.

 В этот период сложилась структура КГБ СССР, существовавшая с небольшими изменениями до самого конца существования Советского Союза. Помимо обязательных для всех организаций и учреждений отдела кадров, хозотдела, секретариата и других подобных подразделений, она включала в себя следующие управления: 1-е (разведка, в республиках – разведотдел), 2-е (контрразведка), 3-е (военная контрразведка), 4-е (по транспорту), 5-е (идеологическое), 6-е (обеспечение госбезопасности на предприятиях оборонной промышленности), 7-е (наружное наблюдение), 8-е (управление по шифропереписке), 9-е (охрана высших государственных должностных лиц), 10-е (архивное), 12-е (прослушивание телефонных и других переговоров), 15-е (строительство объектов спецназначения), 16-е (научно-техническая разведка) (11-е, 13 и 14-е управления не существовали).

Именно ко времени Чвертко относится печально известное «дело Шолтояну». Александру Шолтояну, арестованный 13 января 1972 г., пытавшийся создать «Партию Национального Возрождения Молдовы» и привлекший в нее более 60 человек, был обвинен в национализме и отсидел вместе с товарищами много лет в ГУЛАГе. Среди предателей «львовской группы» патриотов, в которую он входил, был и будущий министр торговли суверенной Молдовы Валериу Бобуцак. Но Шолтояну был лишь одним из многих, арестованных за «национализм» при Чвертко. Последний зарекомендовал себя гонителем и сторонником арестов.

Чвертко не оставил по себе доброй памяти у коллег. Жесткий до грубости, авторитарист и догматик, он не пользовался авторитетом у оперативников.         Многие его боялись и старались всячески избегать. Чвертко был уволен по жалобам офицеров КГБ, обвинивших его в хамском обращении и самодурстве. В дальнейшем он работал в представительстве КГБ в ГДР в должности офицера связи в Дрездене.

Аркадий Рагозин (1975-1979)

Бывший журналист газеты «Гудок», а впоследствии партработник, он дослужился в КГБ до чина генерал-лейтенанта, а до назначения председателем КГБ Молдовы был начальником одного из областных управлений КГБ. Привычка к журналистской работе и большая любовь ко всякого рода познаниям из различных наук создали Рагозину в КГБ славу книголюба и эрудита.

Привыкший улавливать малейшие оттенки полученной информации, Рагозин любил вникать в детали и приучал к тому же подчиненных. Он умел слушать собеседника, но требовал, чтобы к нему являлись только с конкретным делом. Как начальник, Рагозин был очень деятельным и требовательным, с хорошей деловой хваткой руководителя. Благодаря всем этим качествам он пользовался в КГБ несомненным авторитетом, его любили и побаивались одновременно.

Характерной особенностью рагозинского этапа было усиление надзора за всеми молдо-румынскими контактами, и прежде всего в прессе, к которой председатель питал особое пристрастие. Не зная молдавского языка, Рагозин  привлек в аппарат надзора над прессой переводчиков, которые знакомили его с информацией, выходящей на нем. При Рагозине также активизировалась  «профилактическая работа» в учреждениях науки и культуры.

Типичным для второй половины 70-х, когда КГБ возглавлял Рагозин, было «дело Володарского». Этот университетский преподаватель открыто выступал вначале против интервенции СССР и стран Варшавского Договора в Чехословакию, а в 1975-1977 гг. рассылал из разных точек СССР в редакции газет анонимные письма с критикой советского режима и протестами против гонений на свободную мысль в СССР. Органы КГБ выявили бунтаря, на ученом совете КГУ его лишили ученой степени кандидата наук и звания доцента. Володарский выступил с протестом. Пресса, направляемая Рагозиным, ответила кампанией травли ученого, вынудив Володарского уехать в Израиль.

В 1979 г. работа Рагозина в МССР была оценена по достоинству. Он был переведен в Москву и назначен начальником Высшей Школы КГБ. Умер Аркадий Рагозин в 1998 г. в возрасте 83 лет. 

Гавриил Волков (1979-1989)

Бывший зампред КГБ Молдовы (1955-1962), Волков затем работал в Калининской (ныне Тверской) и Волгоградской областях начальником местных управлений КГБ. За время своей работы в Молдове он приобрел множество друзей и знакомых и сумел добиться через бывшего сослуживца, заместителя Андропова Семена Цвигуна перевода в Кишинев.

Благодаря живому и общительному характеру Волков легко и быстро сошелся с коллегами. Он проявил себя как культурный, лояльный, дипломатичный руководитель. Из всех глав Комитета Волков, имевший к моменту назначения почти 40-летний опыт работы в органах, считался самым лучшим контрразведчиком, сумевшим поставить работу ведомства, и без того достаточно отлаженную, на значительно более высокий уровень. За профессионализм Волкова любили и уважали. Он и сам старался уважать чувство собственного достоинства у подчиненных.

При Волкове были сохранены направления работы, сложившиеся при его предшественниках. На прежнем уровне оставался контроль за молдо-румынскими контактами. Продолжалась работа по выявлению диссидентов, носившая в основном антиеврейскую направленность.

Еще при Иване Бодюле возник вопрос о ликвидации здания церкви, вплотную примыкавшей к зданию Комитета. Объяснялось это требованиями конспирации: вокруг храма могли находиться нежелательные с точки зрения обеспечения госбезопасности лица. Бодюл вызвал к себе Волкова и поставил перед ним задачу: чтобы в месячный срок церкви на этом месте не было. Волков попросил неделю на раздумье, а потом доложил, что считает нужным воздержаться от такого непродуманного шага.

В конце 80-х в связи с начавшимся обострением национального вопроса в некогда «едином и неделимом» Союзе новый председатель КГБ СССР Владимир Крючков взял курс на назначение председателей республиканских КГБ из числа «национальных кадров». Русскому Гавриилу Волкову, которому шел 69-й год, было предложено уйти на пенсию. В январе 1989 г. генерал-лейтенант Волков был сменен первым председателем коренной национальности Георгием Лавранчуком.

Георгий Лавранчук (1989-1990)

Возвращение Лавранчука в КГБ, где он проработал около 20 лет (1967-1985), в том числе заместителем председателя по кадрам, выглядело естественным. Бывший комсомольский работник, он уже давно стал своим в КГБ. Изменились только времена: предгрозовой 1989-й ничем не напоминал тихий 1985-й. Как председатель КГБ, Лавранчук должен был обеспечивать порядок и спокойствие, но с каждым днем это удавалось все труднее. Политическая обстановка, всколыхнувшаяся готовящимся законом о функционировании  языков, стремительно накалялась и каждый день рисковала выйти из-под контроля. Раскол в обществе стал сказываться и на КГБ, где обозначилось сдерживаемое жесткой дисциплиной противостояние по национальному признаку. Лавранчук старался подавлять его, насколько это было возможно, и сохранять прежний образ всесильного ведомства.

При нем начались реформы. 5-е, «идеологическое» управление, занимавшееся борьбой с диссидентами, было реорганизовано в управление по защите конституционного строя, что становилось особенно актуальным в условиях, когда скрепы, сохранявшие целостность тоталитарного государства, начали трещать и разваливаться по швам. КГБ стало превращаться из карательного ведомства в организацию по отбору и сортировке разнообразной информации. Внутри ведомства происходил мучительный процесс переоценки ценностей. Румыния, которая десятилетиями была пугалом, стала обретать облик близкого государства. Перелом во взглядах привел к тому, что из ведомства начался все усиливавшийся отток кадров, остановить который Лавранчук не мог.

Во время смут и потрясений Лавранчук проявил себя как хороший организатор, пользовавшийся уважением и любовью подчиненных. Хорошо зная комитетские кадры и имея за плечами большой опыт комсомольской деятельности, Лавранчук умел работать с людьми и смягчать кипевшие страсти. Сам он, однако, попал в тиски: с одной стороны, председатель КГБ СССР Владимир Крючков требовал сохранить всеми возможными средствами единство распадавшегося СССР; с другой, требовали подчинения республиканские власти, постепенно забиравшие все больше полномочий. Лавранчук должен был находить общий язык с этими противостоящими силами, но даже у такого многоопытного аппаратчика, каким был он, это получалось все хуже.

Лавранчука все чаще звали, и не без оснований, «рукой Москвы», требовали его отставки. Парламентские выборы 1990 г. и «мост цветов» стали для Лавранчука предвестьем близкого конца как главы КГБ. По настоянию нового премьера Мирчи Друка он был уволен и переехал в Москву, где устроился на работу в российских спецслужбах. В 1998 г. Лавранчук ушел из ФСБ в отставку в звании генерал-лейтенанта, оставшись жить в Москве.

 Тудор Ботнару (1990-1991)

В отличие от предшественника, прошедшего все ступени комсомольской карьеры и только потом пришедшего в КГБ, Ботнару был комитетчиком-профессионалом.  После работы гидом-переводчиком (1959-1962 гг), он был приглашен на работу в КГБ, где дослужился на работе в контрразведке, а с 1966 г. в разведке до полковника (в частности, в 1978-1986 гг. он был помощником ректора МолдГУ по международным связям). Тудор Ботнару стал первым разведчиком во главе КГБ Молдовы: до него этот пост всегда занимали представители контрразведывательного управления.

Возглавив КГБ, из которого продолжали уходить профессионалы, он сумел завоевать уважение подчиненных строгостью, любовью к порядку и дисциплине. В качестве председателя комитета, Ботнару показал себя хорошим организатором с весьма практичным и рациональным складом ума. Он обращал внимание больше на деловые качества, нежели на личные убеждения сотрудников. Председатель старался не вмешиваться в политическую борьбу, предпочитая тихо делать свое дело. В условиях, когда был провозглашен суверенитет Молдовы, началось создание первых военизированных формирований республики (батальон «Тирас-Тигина» и др.) это означало работать на союзные структуры. Поэтому премьер Мирча Друк очень скоро отмежевался от Ботнару, заявив, что ему его навязала Москва.

При Ботнару были продолжены структурные преобразования в КГБ. Была сокращена численность погранвойск; заметно уменьшилась в размерах погранзона; постепенно стала открываться западная граница, через которую тут же хлынул вначале ручеек, а затем все расширявшийся поток иммигрантов, в том числе и из-за пределов СССР. Тудор Ботнару, будучи уже генерал-майором, стал первым, кто предложил и обосновал идею реорганизации Комитета в Службу информации. В то время эта идея была незаслуженно забыта и отодвинута на задний план.

При нем активизировалась переориентация деятельности КГБ – борьба с политическими преступлениями была заменена борьбой с преступлениями экономическими.  В то же время Ботнару стремился сохранить хотя бы в основном сложившуюся структуру Комитета.  Он выступал за сохранение пресловутых первых отделов в различных учреждениях, но в пылу политических страстей с мнением «московского шпиона» никто не пожелал считаться.

В этот период начались посягательства на имущество КГБ и жизнь его сотрудников в Приднестровье, где КГБ Молдовы подвергалось всяческим нападкам и оскорблениям со стороны сепаратистов. Местные власти потребовали от сотрудников ведомства поскорее убираться с территории «независимой ПМР». Действуя в труднейших условиях, Ботнару удалось возвратить часть архивов КГБ Молдовы (дела личного состава) вывезенных по указанию Москвы еще при Лавранчуке его заместителями Мунтяном и Маломаном в Тирасполь. Дела на агентуру и сотрудников оперативного подразделения пока остаются за Днестром.

При Ботнару полицией Молдовы был арестован лидер приднестровских сепаратистов Игорь Смирнов. Несмотря на неоднократные требования президента Мирчи Снегура осуществить эту операцию силами КГБ, генерал Ботнару, понимавший, к каким последствиям это может привести, категорически отказался в ней участвовать.  Поэтому ее реализация была поручена министру МВД генералу Иону Косташу. Однако после организации лидером «белых колготок» Г.Андреевой и председателем ОСТК В.Рыляковым массового «сидения на рельсах», Ион Хадыркэ дал указание освободить Смирнова, ставшего в Приднестровье «мучеником за веру». Эта акция подвигла руководство региона, и без того крайне враждебно относившееся к законным властям Молдовы, на окончательный разгром приднестровских райотделов МНБ – как после реорганизации стал называться КГБ.

Еще в мае 1991 г. по настоянию председателя КГБ СССР Крючкова в проект закона «Об органах государственной безопасности СССР», который должен был заменить устаревшее Положение 1959 г., была внесена поправка о том, что союзным органам предоставлено право не только координации, но и руководства работой КГБ республик. Это вызвало новый вал протестов со стороны определенных кругов в Молдове, потребовавших немедленного удаления Ботнару. Некоторые настаивали даже на том, чтобы признать весь личный состав КГБ МССР советскими шпионами и создать независимые от него республиканские органы безопасности. Тем не менее Ботнару сохранил свой пост вплоть до августовского путча 1991 г., в дни которого был даже введен в состав образованного Высшего совета безопасности Молдовы. Немедленно после провозглашения независимости Молдовы Тудор Ботнару по обвинению в сотрудничестве с путчистами был отстранен от должности.

            Начинались новые времена.

 Анатол Плугару (1991-1992)

На долю этого деятеля, занимавшего в парламенте пост председателя постоянной комиссии по этике, выпала незавидная роль разрушителя. Кроме кардинальной перестройки и сокращения штатов, Плугару совершил еще ряд неординарных, мягко говоря, шагов, совершенно невероятных в представлении любого из его предшественников. Завершилась ликвидация первых отделов, был существенно сокращен аппарат нештатных информаторов, обеспечен относительно свободный доступ в архивы. Больше всего в глазах коллег Плугару навредила калугинская привычка к широковещательным заявлениям, разоблачающим «преступное прошлое» собственного ведомства.

Имея привычку свободно распоряжаться деньгами, Плугару за 10 месяцев своего «правления» под прикрытием министерства организовал переброску на Запад крупных сумм денег в личных целях, чем окончательно скомпрометировал себя в глазах еще не привыкших к такому коллег. На посту министра национальной безопасности Плугару проявил вопиющую некомпетентность и полное нежелание вникать в работу МНБ.  Крайне жесткий стиль руководства создал ему в министерстве множество врагов, которые требовали его отставки. Многих Плугару уволил.

Во время приднестровской войны Плугару считали одним из главных «ястребов», выступавших за ликвидацию смирновского режима любой ценой. Он продемонстрировал также неумение организовывать спецоперации, из-за чего пострадало немало сотрудников спецслужб, часть которых осталась на полях сражений навсегда.

Все это стало причиной того, что Плугару не вошел в состав правительства, главой которого стал в июле 1992 г. Андрей Сангели.

Василе Калмой (1992-1997)

Бывший начальник Унгенского райотдела КГБ, а с января 1992 г. – командующий погранотрядом, Калмой на посту министра считался ставленником «аграрного лобби» и назывался временной, сугубо компромиссной фигурой. Однако нет ничего более постоянного, чем то, что считают временным. Калмой провел на этом посту почти столько же времени, сколько его коллеги последнего десятилетия вместе взятые.

В деятельности МНБ он отдавал приоритет руководству погранвойсками и добился заметных результатов в этой области – в успешной борьбе МНБ в 1992-1994 гг. с первым валом нелегальных иммигрантов из стран Азии  есть немалая его заслуга как бывшего офицера – пограничника. Первая половина его министерства – продолжение «золотого века» для исследователей архивов госбезопасности и историков. Новый министр, по крайней мере, на первых порах, придерживался либеральных взглядов в вопросе доступа к ним.

Несмотря на раздававшиеся уже тогда  требования преобразовать МНБ в спецслужбу по типу западных (французской ДСТ, германской БНД, итальянской СИСМИ, английской Интеллидженс сервис) и ликвидировать советское наследие, в т.ч. в названии, Калмой не пошел на это. В отличие от предшественника, он редко давал интервью, а его откровения не страдали, как у Плугару, болезненной склонностью к изобличительным экспромтам. При Калмое ведомство вновь начало «закрываться» от назойливых репортеров, что навлекло на него обвинения в возрождении советских традиций.

В 1994-1995 гг. в МНБ произошел крупный скандал. Связан он был с публикацией работавшим в российских и молдавских архивах (в т.ч. и в архивах МНБ Молдовы) Валериу Пассатом книги «Трудные страницы истории Молдовы». Возмущение сотрудников вызвала публикация ряда секретных документов министерства. МНБ даже потребовало, чтобы издательство возместило моральный ущерб. Пасату с помощью Петра Лучинского, тогда еще спикера, удалось потушить скандал, задействовав московские связи.

При Калмое в МНБ был завершен переход на новые звания, форма офицеров стала обретать европейский вид. Правда, значения званий не понимали (и не понимают даже сегодня) сами их носители и пресса. Так, звание бригадного генерала почему-то на официальном уровне приравняли к званию генерал-майора, дивизионного – к званию генерал-лейтенанта, а корпусного – к званию генерал-полковника. Ошибался даже «Monitorul Oficial». На самом деле звание бригадного генерала соответствует званию однозвездного генерала в армии США (выше полковника, но ниже генерал-майора и т.д.), на что молдавским военным указывали американские коллеги.

Министерство Калмоя завершилось с приходом к власти Лучинского в январе 1997 г. Не принадлежавший к его команде Калмой был смещен с поста и назначен командующим погранвойсками в ранге замминистра и в звании бригадного генерала. В 1999 г., при  реорганизации МНБ в СИБ он остался командующим погранвойсками, а в 2001 г. снят с этой должности.

Возвращение генерала Ботнару на пост министра состоялось в рамках провозглашенной Петром Лучинским идеи формирования «правительства профессионалов». В действительности Тудор Ботнару в смысле профессионализма оказался скорее исключением, чем правилом в кабинетах Чубук-1 и 2.

Его назначение было встречено двояко. Старые сотрудники МНБ высказывались положительно: они надеялись на восстановление авторитета и влияния органов госбезопасности. Напротив, часть СМИ приход Ботнару прокомментировала негативно – по тем же причинам.

В определенной мере ожидания первых и опасения вторых оправдались. Ботнару продолжил курс на закрытие архивов: при нем доступ в архивы МНБ был крайне ограничен. Особое внимание было уделено восстановлению оперативно-информационной базы. Ужесточились принципы подбора кадров в ведомство. Министр  расширил сеть осведомителей в организациях, сделав ставку прежде всего на профессионализм и образованность агентов. Ботнару восстанавливал прежние «первые отделы» в ряде учреждений, усилив в них режим секретности и поставив перед собой цель: максимальное обеспечение сохранности государственных тайн. Ботнару предпринял немало усилий для возврата в ведомство офицерского состава, понесшего значительные потери в предыдущие годы. Он также способствовал привлечению выпускников вузов, приемлемых по своим личным качествам и способностям, в состав кадровых сотрудников МНБ.

Многочисленные сторонники ставшей тогда популярной идеи преобразования МНБ в Службу информации требовали от ее автора скорейшей реализации этой задачи. В условиях все более сокращавшихся расходов на МНБ Ботнару поставил условием такой трансформации ликвидацию огромных долгов по зарплате и пайковым: сотрудники МНБ месяцами не получали зарплату. Оппоненты министра обвинили его за это в попытке сохранить «изжившее себя» ведомство, совершенно не пытаясь вникнуть в многочисленные проблемы, с которыми пришлось столкнуться МНБ (бюджет собственно МНБ без погранвойск должен был составить всего 12 миллионов лей).

Одновременно с назначением Тудора Ботнару министром МНБ началось быстрое возвышение фаворита президента Лучинского – Валериу Пасата, ставшего министром обороны. Немедленно появились небезосновательные слухи о его скором назначении главой МНБ. Слухи усилились после парламентских выборов 1998 г. В мае 1999 г., уже во время премьерства Иона Стурзы, указом Петра Лучинского генерал Ботнару был внезапно уволен в отставку, а его место занял, как и ожидалось, Валериу Пасат.   

Новый министр был относительно молодым выдвиженцем Лучинского, весьма близким последнему. Вопреки различным слухам, блуждавшим вокруг его имени, Пасат, историк по основной специальности, в органах госбезопасности не работал, а только проверялся на предмет возможного зачисления. Поэтому на момент назначения специального звания он не имел, а в дальнейшем, как министр, стал полковником запаса. Возвышение Пасата шло не только по служебной линии (он работал в посольстве Молдовы в России, в т.ч.послом, затем министром обороны Молдовы), но и по научной – вскоре он стал членом-корреспондентом АН Молдовы.

Еще в бытность министром Тудора Ботнару существовали планы сосредоточения работы будущей СИБ на нескольких основных направлениях: борьба с контрабандой и другими экономическими преступлениями, разведка, контрразведка и охрана территориальной целостности страны. На Пасата была возложена миссия по реализации этих планов. По его предложению для окончательного лишения СИБ атрибутов министерства из его состава были выведены погранвойска, ставшие отдельным департаментом. Был сокращен и штат СИБ – до 1324 человек. Однако численность штатных сотрудников СИБ никогда не достигала такой численности; в этом ведомстве всегда было определенное количество незанятых мест. В то же время бюджет СИБ после ее создания сразу же вырос чуть ли не вчетверо – до 46 миллионов лей.

Действия Пасата по «европеизации» СИБ были неоднозначно встречены различными политическими силами. Оппоненты Пасата и стоявшего за ним Лучинского выдвигали в их адрес обвинения относительно постепенного превращения СИБ в своего рода «демократическую охранку» под негласным контролем Лучинского. Такому мнению способствовало и представление о Пасате как о человеке скрытном, расчетливом, подбирающем персонал по принципу личной преданности. Несмотря на серьезный и несколько угрюмоватый облик, Пасат умеет располагать к себе самых разных людей и использовать их достоинства и недостатки в личных целях. Эмоциональный и проницательный, осторожный и крайне чувствительный, особенно когда речь идет о нем самом, Пасат редко кого приближал к себе.

Однако слишком тесные связи Пасата с Лучинским после прихода Воронина к власти сделали свое дело – в декабре 2001 г. он был уволен. Некоторое время он работал по специальности в Институте Истории АН Молдовы, а в феврале 2004 г. получил назначение на должность советника по внешним связям председателя РАО ЕЭС Анатолия Чубайса  и отбыл в Москву. Но связь с Молдовой, где у него остались родители, Пасат не прекращал. Отрицательно относясь к ПКРМ, пришедшей к власти в Молдове, Пасат стал незадолго до парламентских выборов 2005 г. одним из организаторов съезда молдаван в Москве, носившего открыто оппозиционный  нынешним властям характер. Спустя несколько дней после парламентских выборов марта 2005 г.,  Пасат был арестован в Кишиневском аэропорту и осужден на 10 лет тюремного заключения (впоследствии сокращенного до 5 лет) по обвинению в незаконных сделках по продаже США самолетов «МИГ-29», а также  ракетных установок «Ураган» в бытность его министром обороны (1997-1999 гг.). Многократные попытки адвокатов Пасата добиться его освобождения ни к чему не привели, приговор суда остался в силе (правда, теперь сохранилось только обвинение в продаже установок «Ураган»).  Кроме того, вскоре после ареста против Пасата, по сообщениям СМИ, было возбуждено еще одно уголовное дело – по обвинению в измене Родине и соучастии в заговоре с целью захвата власти. О ходе следствия по нему ничего не сообщается. Что ждет Пасата  - покажет будущее. Но зная биографию и связи Пасата, занимаемые в прошлом  и ныне посты (он и теперь остался советником Чубайса), можно с уверенностью сказать, что освобождение из тюрьмы – это еще далеко не конец его стремительной карьеры.

Ион Урсу  (с 2001 года)

Новый руководитель молдавских спецслужб  начал работу в сфере весьма далекой от обеспечения госбезопасности: Урсу работал лаборантом, а позже инженером в СКБ насосостроения. Затем он был инженером-технологом и председателем профкома завода, работал в партийных органах (начальник отдела, инструктор райкома и горкома, инструктор ЦК КПМ). В 1987 г. был неожиданно переведен в КГБ, где после двухлетней учебы  в Высшей Школе КГБ в Москве занимал посты начальника подотдела и зам.начальника отдела, начальника отдела кадров и зам.начальника департамента информации КГБ/МНБ Молдовы. В 1993 г. Ион Урсу получил назначение начальником этого департамента и одновременно – зам.министра МНБ. С 2000 г. был зам.директора СИБа в звании бригадного генерала.

Став директором этого ведомства, он постарался улучшить подбор кадров в СИБ. Делал это Урсу различными методами. Во-первых, продолжал практику привлечения старых кадров. Во-вторых, путем приема, после тщательного отбора, перспективной молодежи с высшим образованием. Реализации этой цели способствовало создание впервые в истории Молдовы закрытого Института, где началась подготовка высокопрофессиональных работников госбезопасности. Добившись заметного увеличения финансирования деятельности СИБа, Урсу значительно поднял зарплату сотрудникам и офицерам ведомства. Он также предпринял немало усилий для обновления устаревшей, еще советской материально-технической базы.

Заслуга Урсу и в том, что в Молдове удалось подавить стремление гагаузских сепаратистов вновь создать свои, независимые от Кишинева структуры власти. В 2001-2003 гг. СИБ пресек их попытки, направляемые Тирасполем, используя закон об особом правовом статусе Гагауз Ери, не подчиняться Кишиневу и фактически возродить «Гагаузскую республику». Местное Народное Собрание, в котором перевес начали было получать их сторонники, было вначале расколото, часть здешних депутатов была перетянута на сторону законных властей страны, а затем демократическими методами, путем голосования смещена стоявшая у руля в регионе протираспольская группировка.

В условиях развязанной Москвой в 2004 – начале 2005 гг. ожесточенной антимолдавской кампании, ставшей  местью за отказ Молдовы принять «план Козака», фактически отделявший от нее Приднестровье, Ион Урсу принимал меры для борьбы с агентурой иностранных спецслужб, наводнивших в то время страну. Были выявлены и привлечены к ответственности или высланы лица, представлявшие угрозу для безопасности страны. Особенно эта деятельность СИБа усилилась в период подготовки к парламентским выборам 6 марта 2005 г.

Сумев не допустить нежелательного для страны развития событий после выборов, Урсу был заслуженно повышен в звании, став дивизионным генералом. Проявив себя как решительный, самоуверенный и жесткий руководитель, умеющий  последовательно добиваться поставленных перед ним целей, Ион Урсу обеспечил себе по крайней мере, на ближайшие годы кресло директора СИБа.

Валерий Лавров