История

О героических днях Ясско-Кишиневской операции, благодаря которой войскам 2-го и 3-го Украинских фронтов во взаимодействии с силами Черноморского флота удалось разгромить немецкую группу армий «Южная Украина», освободить Молдавию и вывести из войны Румынию, написаны тысячи строк исторических очерков и мемуаров и отсняты километры кинопленки.Наверное, потому, что эта блистательная операция считается одной из самых успешных в Великой Отечественной войне.

Многие историки считают ее и одной из наиболее бескровных операций. Вот что пишет историк, доктор философии Борис Шаповалов: «Это была самая бескровная операция такого ранга для Красной армии. К примеру, в Сталинградской битве погибло около миллиона советских солдат и офицеров, в Курской - примерно столько же. Здесь же примерно 13 000 погибших. При 1 250 000— 1 300 000 советских военнослужащих— это всего 1%.  Важно, что научились воевать бескровно, без больших потерь".

Для истории это один процент людских издержек.  Для нас, живых, это жертвенный подвиг.

Цена этого подвига изо дня в день открывается молдавским поисковикам, которые с каждым взмахом лопаты уже на мирном поле, которое весной засеют пшеницей или кукурузой, обнажают глубинную суть этой суровой и подчас жестокой правды о войне. 

«Друг, оставь покурить…»

Уже второй час мы беседуем о цене победы с руководителем Военно-исторической ассоциации «ДОТ» Сергеем Данилюком, а мне все не дает покоя рассказанная очевидцем, кишиневским фотографом Светланой Шелест, почти мистическая история с потухшей сигаретой на одном из раскопов в Каушанском районе.

Вместе с Сергеем мы возвращаемся в тот день.  Разведка поисковиков обнаружила в раскопе останки красноармейца. Он лежал в неестественной позе, словно поломанный.  Вызволяли бойца из земляного плена тяжело, который месяц в здешних местах не было дождей,земля стала, как камень. Решили сделать перерыв. 

Пока отдыхали, один из поисковиков закурил.  Сигарета потухла.  Вновь щелкнул зажигалкой  – ни дымка. Удивился. Положил сигарету на ком глины, вылез из ямы. Вдруг оттуда потянуло дымком. Сигарета сама собой затлела, словно там, внизу,  кто-то ее раскурил. С минуту ребята стояли в замешательстве, потом словно смекнув, в чем дело, один за другим опустили туда и свои сигареты. Те тоже задымились. Это был сигнал: подарок от поисковиковпринят.

После этого одна за другой зажглись сигареты и у  ребят. И вместе с неведомым бойцом из воронки они покурили «за дружбу».

Но это еще не все.  Как только останки красноармейца были подняты,  под ним – о чудо! – показались еще двое его товарищей.  Получилось, там, внизу, в яме они все трое «покурили».

Дальше работа в раскопе пошла с неслыханным энтузиазмом. Шутили, подсмеиваясь над собой, недогадливыми. И мысленно благодарили сметливых бойцов, «попросивших» закурить,  за приданные им силы.

- Это случилось у села Плопь-Штюбей, - рассказывает  Сергей Данилюк. – Здесь находилась одна из основных частей кицканского (копанского) плацдарма, который занимал холмистый отрог между рекой Ботна и Днестром, старым его руслом. Линия фронта подходила к Плопь-Штюбей, а с южной стороны – к селу Леонтьево. Основные бои продолжались  в этом районе фактически четыре месяца.То есть наши бойцы продвинулись изначально очень далеко, прошли практически к дороге на Плопь-Штюбей,  к высоте 151,7м. Но фашисты их немного поджали, когда по всей длине Днестра пошли убирать наши плацдармы, в том числе в Шерпенах,РэскэецьиЧобурчиу. И точно так же они стали поджимать Кицканский плацдарм, выдавливая наших бойцов с высотки.Выдавить полностью не получилось, но какую-то часть плацдарма наши войска потеряли. Немало было и людских потерь. Эти трое найденные нами бойцов как раз там и принимали бой.

Я много лет занимаюсь в Каушанах военно-историческим музеем  -  это музей двух дивизий – 333 стрелковой и 61 гвардейской стрелковой. В данный момент мы поднимаем бойцов 333-й стрелковой дивизии, которые остались на поле боя. В течение осени и часть зимы мы трудились в архивах.  Работали с документами, которые сейчас в свободном доступе на сайте «Память народа».  Изучали документы частей, анализировали схемы, боевые донесения, журналы боевых действий.Пытались воссоздать картину того,что там происходило в те августовские дни. Когда картина более-менее начала складываться,появился еще один источник информации – это аэрофотосъемка. Она позволила нам точнее «привязаться»  к местности.Потому что одно дело - схема, на которую эти позиции нанесены, в принципе, достаточно точно,но все равно с долей погрешности, поскольку местность с тех пор изменилась: те же дороги могут совсем по-другому пролегать. И совсем другое дело аэрофотсъемка – она позволяет  гораздо точнее определять места боев.  Только проделав всю эту научную и архивную работу и сведя выводы вместе,  мы стали выходить в поле и проводить изыскания.

Мы отмечали места нахождения неперезахороненных солдат. И когда обнаружили таких мест достаточно много, обратились за разрешением на проведение работ по извлечению останков в Центр военной истории и культуры  в Кишиневе, которому мы подчиняемся.Нам дали «добро».

Меченая ложка

На сегодняшний день счет поднятых поисковиками из воронок и окопов бойцов, встретивших свою смерть на поле боя, доходит до 35. А работы еще непочатый край. Интересуюсь у главы поискового отряда, удается ли опознавать кого-то из погибших. 

 - Это как повезет! – говорит Данилюк. - Один из бойцов былопознан лишь благодаря тому, что в голенище у него была обнаружена алюминиевая ложка с нацарапанной фамилией «Храмов». Когда мы начали искать его среди бойцов, которые с апреля по конец августа воевали и погибли в этих местах, то нашли сразу трех человек с такой же фамилией. Из них один,лейтенант, очень загадочный –Федор Федорович Храмов,он появляется в списках одного из госпиталей и далее след его теряется. Мы не знаем, ни откуда он туда попал, ни где был захоронен. Ни года рождения, ни других данных о нем узнать так и не удалось.

Второй Храмов из списка Храмовых  – старший сержант,для его опознания мы подключили  униформистов из клуба реконструкторов, которые знают форму и могут по пуговицам, по деталям одежды сказать, был ли этот человек офицером или рядовым, они четко знают, какая ткань должна быть использована, скажем, для офицерской или солдатской  формы, какой фасон, какой шов, какая пуговица.У этого второго Храмова есть имя – Павел, он 1909 года рождения, он из 333-й стрелковой дивизии 1120 полка. И на него есть несколько донесений. Также есть строчка в госпитальном списке, что погиб он на поле боя восточнее высоты 151,7, и запись, что похоронен в братской могиле под номером таким-то. А  в книге погребения полка рядом с этой записью карандашом - знак вопроса. Возможно, какие-то сомнения были по поводу того, находится ли старший сержант в братской могиле.Потому что по факту оказалось, что он находится на поле боя, и не четвертый справа или слева, а третий снизу в воронке, а сверху - еще два бойца. По всему было видно, что это поспешное захоронение. Просто в спешке погибших  стянули в воронку, присыпав сверху землей. Погиб боец 20 августа в самом начале Ясско-Кишиневской операции, фактически,в первыеже часы боев за это село, за освобождение нашей республики.

Третий боец - это гвардии красноармеец, тоже Храмов, погиб в апреле.59 гвардейская стрелковая дивизия,  179 полк. Они находились примерно там же, в лесу. Три однофамильца, три Храмовых - три символа борьбы за освобождение нашей Родины.

Если бы на ложке значилась хотя бы начальная буква имени, мы отмели бы сразу  всю лишнюю информацию.  И это облегчило бы нам поиск. Но, увы…

У нас была аналогичная история с подписанным котелком. Горбенко Василий его его звали. Когда мы кинулись искать – там чуть ли не шестеро бойцов с такой фамилией оказались.

- А родом Храмовы откуда? - интересуюсь у Сергея.

- Старший сержант, который более всего нам по признакам подходит,  призван, скорее всего,Кировским  РВК, он из Ростова-на-Дону.Как только мы убедимся, что это он, начнем поиск родственников.  Они смогут забрать его останки домой, или же приехать к нам на перезахоронение. Было бы правильнее с моральной, да и со всех точек зрения похоронить бойцов рядом с их боевыми товарищами – около 800 их лежат в братской могиле в центре селаПлопь-Штюбей, где возведен памятник. Сами же они пролежали почти 75 лет у этого села,  и, на наш взгляд,  увозить их куда-то отсюда нецелесообразно.

Мы уже обратились к местным властям  с просьбой рассмотреть наше предложение о расширении участка братской могилы.  Потому что найти останки 35 человек всего  за два месяца -это  очень короткий срок. Я думаю, их намного больше лежат в этих полях. Ивсех их  нужно поднять и с почестями перезахоронить 

«Полем, полем, полем, белым-белым полем дым…»

Интересуюсь у руководителя поисковой группы, какова обычно в этих местах глубина залегания останков.

- Небольшая, - говорит Данилюк. - Верхняя точка может быть 30-40 сантиметров. То есть, плантажный плуг, пройдясь по полю,  вполне может разрушить эти захоронения. Более того, мы такое уже видели. Некоторые из бойцов, которых мы поднимали, были повреждены при выполнении сельхозработ.То есть, видно, что кости скелета идут вперемешку и дистанционно растянуты.Вот поэтому нам нужно спешить, и работы по выемке останков проводить как можно быстрее.

- А нельзя было договориться с районным руководством, чтобы полевые работы в этом месте совсем прекратить, ведь это кощунство останки по полю разбрасывать. Неужто, над могилами ни крестов или других знаков не сохранилось?

- Скорее всего, после войны какие-то крестики-надгробия над могилами все же были установлены. Но стране какое-то время нужно было приходить в себя, было не до погибших.  И когда этим вопросом занялись, некоторые из крестиков уже к тому времени поисчезали, их просто не нашли в полях. Тогда интернета не было, не было возможности проводить исследования, которые мы сейчас проводим. Не было и фотографий. А память человеческая изменчива. Еще в лесу вероятность сохранения останков выше. А в полях, где ведутся сельхозработы,   – а людям нужно было выживать после войны, в голод, поля нужно было обрабатывать,- какое-то время было не до этого, я думаю.Ребята, с которыми я работаю, тоже в недоумении:как так можно было с могилами поступить? 

Стеклянные фляги

- Вопрос, конечно, нужно было на государственном уровне решать, - считает Сергей Данилюк. - Но район боев – это тысячи гектаров пахотных земель, отчуждать которые для раскопок никто бы не стал.  И потом никому в голову прийти не могло, чтотак близко к поверхности могут подходить захоронения.

Последний наш раскоп – по разрезу видно, что это была траншея, - доверху «забит»останками погибших.  Их сносили туда и целенаправленно хоронили: оружия при них не было, с них была снята одежда, обувь – скорее всего, действовала какая-то армейская похоронная команда.  Это трудно было понять  ребятам-поисковикам.  Но нужно понимать, что когда люди каждый день видят смерть,  ими двигают совсем другие чувства. Сегодня ты жив, завтра ты мертв. Оружие, обувь – все могло пригодиться другим. Страна в конце войны была истощена, на фронт бросали все ресурсы. Нам с нашей колокольни никак нельзя их судить.

Мы, когда проводим уроки мужества, показываем школьникам фляги: немецкие, французские, советские. Среди последних много стеклянных.  Дети в недоумении: как же так, ведь они бьются! А алюминий шел на самолеты.Металл был очень ценен,  он шел на изготовление более нужных вещей.А стеклянная фляга –вещь парадоксальная:  мы можем найти останки бойца, изрешеченного пулями и осколками от снарядов,  а рядом целую стеклянную  флягу.

- О чем еще рассказывают находки в захоронениях?

-В одном из раскопов был обнаружен кожух пулемета Максим. Мы ведем сейчас работу по передаче его в наш школьный музей, потому что с этим связана необычная история.Основателями музея являются ветераны 37 армии 333-й 61-й стрелковой дивизий.  Один из них - Коряк Александр Иванович - пулеметчик. Он жив еще, живет на Украине. Дети к каждому празднику пишут ему письма с поздравлениями. А он совершил подвиг. Именно с пулеметом максим. В нашем музее есть фотография, где он сфотографирован с пулеметом- экспонатом нашего музея. Но в лихие 90-е  пулемет куда-то исчез, остались одни только фотоснимки.И тут мы вдруг находим этот кожух – как раз в том самом месте, где Александр Иванович совершил подвиг.Конечно, нельзя сказать со стопроцентной  уверенностью, что это был именно тот пулемет, но сам факт интересен.

Прорвавшись на позиции врага и закрепившись, Коряк вел огонь из пулемета, будучи тяжело ранен.Вел до последнего патрона, пока не потерял сознание. Думали, что он умер. Но его  вынесли с поля боя, он попал в госпиталь. Раны были очень серьезные. Долго лечился.В наградном листе указано, что он уничтожил около ста фашистов.И был за это представлен к ордену Красного Знамени.Но не получил его, так как попал в госпитальи его след его потерялся.Часть не смогла найти его.  Но спустя почти 30 лет награда его нашла. Боевой товарищ по фамилии Гончар Тарас Андреевич начал писать книгу о 333-ей стрелковой дивизии и в архивах наткнулся  на наградной лист и понял, что орден ему не вручен. Тогда он нашел  своего товарища и справедливость восторжествовала.

Находка  кожуха от пулемета нас окрылила.Рядом с кожухом лежал боец, возможно,второй номер пулеметного расчета, потому что он был перемотан гнилыми лентами от патронов. Поблизости находилось несколько пустых ящиков от Максима. По состоянию кожуха было видно, что мимо него прошли трофейные команды: с него было снято все, что могло пригодиться для ремонта других пулеметов. А сам кожух был сброшен в воронку. Очень может быть, что он был частью нашего музейного пулемета. Вот почему мы хотим оставить его в нашем музее.

Военно-исторической ассоциации «ДОТ» всего два года. Она официально зарегистрирована и, как утверждает Сергей Данилюк, «за все дела ответственна». Она поддерживает отношения с поисковиками из России и других республик, ребята ездят на сборы. В организацию входят молодые люди из Каушан, Кишинева, Тирасполя. Есть среди них таксисты, геодезисты, автомеханики, учителя. Сам Сергей по профессии инженер-айтишник, связан с информационными технологиями, сейчас он получает второе образование на факультете истории и преподает информатику в местном лицее. Эти науки соприкасаются, говорит он, те же электронные базы данных для ветеранов войны без информатики невозможно было бы создать.И вообще сейчас такое время, когда одни науки существуют на стыке других наук.

Поисковая деятельность для Данилюка и его товарищей не просто хобби – нечто большее.Молодежное крыло организации во главе с завучем по воспитательной работе Татьяной Михайловной Никитиной, - а это 13 старшеклассников -  готовятся участвовать в проекте по уходу за могилами ветеранов войны. «Пока они живы, мы о них заботимся, - говорит Сергей, - а когда они уходят – забываем. Особенно остро стоит эта проблема в городах. Если у них нет близких, их могилы зарастают травой, и через некоторое время их снесут, чтобы продать это место кому-то другому. На нашем кладбище в Каушанах мы выявили свыше 20 таких брошенных могил.  Мы приводим их в порядок и не даем о них забыть». 

Есть у него еще одна боль.  «Мы можем сколько угодно говорить о патриотизме и проводить референдумы, но пока мы не изменим подход к образованию в нашей стране,у нас ничего не изменится, - с горечью говорит Сергей. – И пока у нас нет нормальных учебников по истории, я и мои товарищи эту брешь, пусть в отдельно взятой школе, закрываем». И добавляет: «Лишь бы саму школу не закрыли».

Мария БУИНЧУК