История

Мы рассмотрим еще один учебник, изданный в 2011 году на румынские деньги: История румын. Новое время. Учебник для 11 класса/Istoria românilor. Epoca modernă. Manual pentru clasa a 11-a. Авторы – Н.Кикуш, Н.Чиботару, Г.Гонца, И.Негрей. Как и все учебники, о которых мы уже писали, этот тоже не признает молдавский народ, его право на самоопределение, а также изобилует историческими фальшивками. Примитивно-агрессивного национализма в нем меньше, но зато предостаточно нацистской терминологии: „neam românesc”, „alogeni” etc. (p. 44, 45, 58, 134).

Этот учебник пронизан таким антинаучным явлением, как историческое воровство. Названия трансильванских городов авторы антиисторически перекрестили, хотя румынские наименования населенные пункты приобрели только после 1918 года. Аналогичная ситуация и с названием Валахии. Повсеместно используется название «Румынская страна» („Ţara Românească”). А это наглая ложь. То же самое и с названием населения так называемого «румынского пространства»: даже сами авторы этого учебника на стр. 30-й опровергают этот тезис, отмечая, что ещё в конце XVIII века все называли Клошку и Хорю руководителями «валашских повстанцев». На деле этническое название «румын» укоренилось только во второй половине XIX века.

Антинаучным является и тезис о Молдове, Валахии и Трансильвании до 1862/1918 годов как о «румынских провинциях» (стр. 33). В XVIII-ом– середине XIX-го веков в природе не было и так называемого «румынского вопроса» (стр. 29, 66).

Абсолютно лживыми являются и утверждения о том, что Д. Кантемир якобы писал «о румынах» (стр. 34); что в XVII-XVIII веках якобы существовала так называемая «румынская историография», а «Григоре Уреке поддерживал идею единства румын Молдовы, Румынской страны и Трансильвании, указывая идеал, к которому должен стремиться румынский народ» (стр. 42); что в первой части XIX века существовало так называемое «румынское общество», «румынская нация» с «национальным сознанием» (стр. 64, 65); что в Бессарабии «крестьянские массы инстинктивно ощущали себя румынами» (стр. 135); что «румынский народ» составлял «большинство в Бессарабии» (стр. 138). Создается впечатление, что авторы не читали ни Летописи Страны Молдавской (Letopisețul Țării Moldovei), ни Описания Молдавии (Descrierea Moldovei)...

А тезис о Румынии, как о, дескать, «нашей стране», и вовсе является антигосударственным (стр. 144). Неизвестен авторам и тот факт, что столицей России в 1812 году был Петербург, а не Петроград (стр. 55), а император был не «всех русских», а «всея Руси» (стр. 115).

И все же они честнее некоторых своих коллег-румынистов и признают, что в Бессарабии «программа борьбы молдаван была скорее социально-экономического, нежели политического характера», и что «требования молдаван» исключали «ирредентизм, вплоть до отделения от России » (стр. 138-139).

Но авторы искажают, фальсифицируют историю, даже когда говорят правду. Так, на стр. 57 они сообщают о «массовом бегстве румынского населения» из Бессарабии на «правобережье Прута» после 1812 года. Во-первых, оно не было массовым и длилось недолго, а миграционный поток с «правобережья Прута» в Бессарабию продолжался до 60-х годов и был в десятки раз больше.

Содержание учебника посвящено исключительно «румынам», совместно проживающие меньшинства лишь изредка упоминаются. И все же авторы намного объективнее своих коллег оценивают роль России в эволюции «Румынских государств» (абсолютно антиисторический термин, экстраполирующий нынешнюю концепцию на XVII-XVIII века). В отличие от ксенофобской манеры описания восстания под руководством Тудора Владимиреску в учебнике И.Драгнева и И.Варта, авторы рассматривают этот процесс без продвижения антигреческой ненависти и фобии, соблюдая, в общих чертах, корректность и принцип историзма. Однако и здесь заметно недовольство авторов «колонизацией края представителями других национальностей», которая вела к «денационализации румын» (стр. 58, 59, 134).

Полностью ложным и ксенофобским является утверждение о том, что российское правительство якобы колонизировало Бессарабию «инородным населением» с целью консолидации «социальной опоры» и обеспечения «надежной поддержки». В действительности власти не делали никакого различия по национальному критерию, важна была принадлежность к христианской религии. Учащиеся ничего не узнают о буджакских татарах, которые веками терроризировали христианское население, убивая, грабя и продавая его в рабство.

Бессовестно лгут авторы о том, что у «местных крестьян» было «мало земли», а царское правительство не хотело предоставлять молдаванам земельные участки. Во-первых, из-за небольшой численности населения, земли было предостаточно на севере и в центральной части Бессарабии, и никто из жителей этих районов не хотел никуда переселяться. Утверждать, что царские власти «предпочитали колонизировать южные районы «нерумынским» населением, это румынистский националистический абсурд, цель которого – посеять межнациональный раздор в Молдове. Откуда тогда столь многочисленное молдавское население в Буджакской степи, если царизм препятствовал молдаванам обосновываться на этих территориях?

Ксенофобским является и тезис о том, что якобы «подавляющее большинство предпринимателей были люди, приехавшие в Бессарабию из российских губерний» (стр. 62). Равно как и тезис о «включении украинцев» в Буковинскую митрополию (стр. 134). А что, в нынешней Румынии (или любой другой стране) церковь разделяется по национальностям?

Авторы утверждают (стр. 104), что «военная реформа стала прекрасным инструментом русификации бессарабских румын». На стр. 134 они выражают недовольство «обоснованием в Буковине поляков, украинцев, гуцулов, евреев, армян, венгров, словаков, старообрядцев и других национальностей». Как и в других учебниках, нет никаких упоминаний о дискриминации меньшинств в Румынском королевстве, о политике государственного антисемитизма!

Абсолютно ложным является и толкование событий в Бессарабии в 1917-1918 годах. Сфатул Цэрий представлен как законный выразитель интересов населения (стр. 7, 148-155), и умалчивается о деятельности других организаций, в десятки раз более влиятельных, чем этот самопровозглашенный орган, неизбранный и неподдерживаемый никем. На выборах в Учредительное собрание эсеры набрали 40 процентов голосов бессарабцев, большевики – 15, а представители МНП – 2,2 процента. Даже военные когорты, созданные Сфатул Цэрий, и те вскоре перешли на сторону большевиков.

Ни единого слова правды не узнают учащиеся о реалиях «объединения» Бессарабии с Румынией (стр. 152-155), о том, что румынская армия подвергла население массовому террору, что были расстреляны тысячи бессарабцев, в том числе семь депутатов Сфатул Цэрий (пять из которых – молдаване) и все руководство крестьянского съезда.

Полностью ложным является и тезис о «международном признании объединения Бессарабии и Румынии» (стр. 7, 147, 162-163). В этом смысле представляет интерес точка зрения выдающегося румынского дипломата Н.Титулеску: «Самоопределение (имеется в виду голосование от 27 марта– прим. aвторов) происходило в то время, как румынские войска оккупировали Бессарабию... А самоопределением является, скажем так, плебисцит».

Н.Титулеску отмечал, что Договор от 28 октября 1920 года не закрепляет право Румынии на Бессарабию, а имеет скорее «большое моральное значение». Такого же мнения придерживался и другой известный румынский дипломат А.Крециану. Эту истину признают и некоторые честные румынские историки. Так, Ф.Константиниу отмечал, что «Япония осталась единственной державой, не ратифицировавшей [договор], что делало его недействительным». Неужели господину И.Негрей неизвестны эти реальные факты? Или же ему не дозволяет это знать начальство?

В заключение и на сей раз можем констатировать: на деньги, выделенные еще ультранационалистом T.Бэсеску, фабриковались антиевропейские учебники, полные фальшивок, цель которых сводится к скорейшей ликвидации Республики Молдова и ее повторной аннексии Румынией. 

Серджиу РАЦА,

Григоре ВАТАВ,

Ион КАТЫРЭУ