История

Как известно, текст оригинала декларации независимости РМ сгорел во время беспорядков 7 апреля 2009 года. Было возбуждено уголовное дело. В 2012 году, через три с половиной года, информационное агентство IPN (тогда - Info-Prim Neo) обратилось в СИБ с просьбой рассказать о ходе следствия.   

«На ваш запрос о продвижении следствия по делу о сожжении декларации независимости Республики Молдова в ходе событий от 7 апреля 2009 года, пресс-служба СИБ РМ уполномочена заявить следующее. 

Результаты специальных следственных мер, проведенных в связи с уголовным расследованием по делу от 7 апреля 2009 года, определены в установленном порядке к государственной тайне, согласно букве а) пункта 4) абзаца (1) статьи 7 Закона № 245 от 27.11.2008 года «О государственной тайне». В связи с этим следует отметить, что материалы уголовного расследования не могут быть преданы гласности, разве что с разрешения лица, которое проводит уголовное преследование, и только в той мере, в которой оно считает возможным при соблюдении презумпции невиновности, а также чтобы не ущемить интересы других лиц и прохождения уголовного расследования». 

Пресс-служба СИБ уклонилась от ответа на дополнительный запрос, в котором содержалась просьба назвать фамилию лица, которое проводит уголовное расследование и которому агентство могло бы задавать вопросы при соблюдении требований закона. 

Аналогичным образом отнеслась к запросу агентства и генеральная прокуратура.   

IPN попросило прокомментировать ситуацию, а также предоставить дополнительную информацию по данному делу, в частности, об условиях хранения декларации до сожжения, председателя парламентской комиссии по расследованию и выяснению причин и последствий событий после 5 апреля 2009 года, адвоката Виталие Нагачевски. 

«Что касается хранения и уничтожения декларации, я мало, что знаю, так как данный вопрос не был предметом рассмотрения комиссии, которая занималась расследованием апрельских событий 2009 года, - сказал юрист. - Данный вопрос должен быть расследован органами прокуратуры и СИБ». 

Что касается определения информации об уничтожении декларации в качестве государственной тайны, Нагачевски отметил, что, во-первых, обоснование уровня секретного характера данного вопроса в свете закона о государственной тайне неправильно: «В лучшем случае, в частности, можно сослаться на тайну уголовного преследования, и никоим образом не на государственную тайну».   

Во-вторых, Виталие Нагачевски выразил мнение, что органы власти не вправе отказать в информировании общественности по данному очень чувствительному вопросу, ссылаясь даже на тайну уголовного преследования, так как данная тайна не абсолютна – тайна не касается абсолютно всей информации о данном вопросе. Она со временем потеряет свою актуальность и предстоит ограничить ее или даже снять. 

«Вполне очевидно, что в каждом уголовном деле существует определенная конфиденциальная информация, однако есть и такая информация, которую можно и нужно придать гласности, - сказал юрист. -  Особенно если речь идет о таком вопросе, который представляет общественный интерес. Следовательно, органы власти должны предоставить информацию, на каком этапе находится уголовное расследование, есть ли подозреваемые, а если нет – существуют ли возможности для определения подозреваемых, если декларация хранилась в соответствующих условиях, а если нет, кто в этом виноват, каковы реальные перспективы уголовного преследования и т.д.. Более того, со временем информация, которую можно будет предать гласности, должна стать более объемной». 

Вместе с тем Нагачевски отметил, что «признание невозможности определения возможных ответственных лиц за уничтожение декларации, а в результате – невозможности доведения до логического конца уголовного дела, не было бы проблемой – в условиях, в которых была уничтожена декларация, очень трудно, а местами даже невозможно найти виновных лиц». Уже очевидно для всех, подчеркнул Нагачевски, что дело входит в разряд нераскрытых.