Расследование

Представитель института по правам человека IDOM Вану Жереги отчитался о ситуации в трех психиатрических больницах и шести психиатрических центрах размещения лиц с ограниченными возможностями. Главный вывод: система должна избавиться от «советских корней».

НПО, действующие в области прав человека, давно внедряют западные стандарты в психиатрии. Главное - сокращение объема психиатрической помощи. Именно активисты неправительственных организаций выяснили, что примерно 30 процентов людей с интеллектуальными и психическими нарушениями, находящихся в психоневрологических интернатах, якобы дееспособны и должны вернуться домой. Больные вернулись. А 24 февраля была решена главная проблема молдавской психиатрии: больные с психическими расстройствами проголосовали на выборах - впервые в истории Молдовы.

Чудовищно то, что агрессивных больных содержат вместе теми, кто лечится добровольно. В двух из трёх психиатрических больниц нет специальных отделений для тех, кто совершил преступление в невменяемом состоянии. Всех больных просто запирают во избежание побега. «Только в кишиневской больнице есть отдельное закрытое отделение для лиц, нарушивших закон, в Орхее и Бельцах такие пациенты содержатся вместе с другими», - рассказал Жереги.

Впрочем, насколько адекватны те, кто лечится добровольно, тоже неизвестно. Практически все больные подписались под документом о том, что получают психиатрическую помощь по своей воле.  «Для принудительного лечения нужно решение суда, однако в 2018 году в стране вынесено всего 50 таких решений, а только в кишиневскую больницу приняли 7 тысяч больных, - указывает эксперт. - Вряд ли такое количество пациентов лечится добровольно. За всем этим может стоять финансовый интерес: за каждого больного НКМС платит клинике около 5 тысяч лей».

Жереги считает, что молдавские больницы унаследовали советскую систему карательной психиатрии: «Подобное лечение может использовалось в политических целях, что создает риски для граждан». Он говорит, что больницы должны стать прозрачными и свободными. Однако пока что там содержатся больные без документов, и никто не знает, как они туда попали. Более того, содержатся вместе лица с ограниченными умственными возможностями, лица с ограниченными физическими возможностями, пожилые люди старше 60 лет. Такое соседство превращает жизнь в пытку.

Больных бьют  

Представитель IDOM Дойна-Иоана Стрэйстяну отметила, что во многих учреждениях наблюдение за пациентами не ведется круглосуточно, они предоставлены сами себе. Есть случаи насилия, причем в конфликты между пациентами сотрудники не вмешиваются, а иногда и сами бьют больных: те жалуются на грубое обращение. «Персонал не обладает навыками, необходимыми для решения проблем, и использует ограничительные меры», - говорит эксперт. Стрэйстяну также утверждает со слов подопечных центров временного размещения, что в палатах закрытого режима дают психотропные препараты, которые не всегда выписаны психиатрами.

«Эти люди не умеют считать деньги»

Как отметила координатор проекта «Keystone Moldova» Неля Панфил, кто-то из узников таких центров может и хочет работать: «Часть подопечных, у которых есть желание и навыки, находят работу за пределами центра, но эти люди не умеют считать деньги, их ничему не учат, иные никогда не учились в школе. Мы видели детей с аутизмом в палатах под строгим наблюдением, у них нет доступа ни к образованию, ни к какой-либо деятельности, ни к другим формам терапии».

Главным аргументом инициаторов реформы психиатрической помощи изначально было то, что изолированные в больницах люди теряют навыки общения и отрываются от семьи - а дома они будут работать и сохранять социальные навыки. Но как раз в психиатрических стационарах в прежние времена пациенты работали: делали ящики для фруктов, были задействованы в уборке городских объектов, трудились в швейных мастерских. В Костюженах ежедневно выходили на работу около 600 пациентов, это была эрготерапия – лечение трудом.

Сейчас государство дает льготы тем работодателям, которые принимают на работу людей с ограниченными возможностями. Но работы нет и для здоровых, а 95 процентов больных, находящихся на диспансерном психиатрическом учете, - инвалиды первой и второй групп, они не в состоянии мыслить, защищать себя, выполнять задания на рабочем месте.

Нужны частные психиатры?

Психотерапевт Аркадие Астрахан, директор программ в городском центре психического здоровья сектора Ботаника, сообщил о парадоксе: показатели смертности в психиатрических учреждениях намного ниже, чем среди психически здорового населения. Стало быть, хорошо лечат? Увы, это не так: врачей не хватает, особенно психиатров.  

По мнению Астрахана, выход – в частной практике:  психиатр должен свободно практиковать по лицензии, как, например, стоматолог и семейный врач.  «Никто не хочет получить клеймо человека, лежавшего в психбольнице, а частный психиатр гарантировал бы конфиденциальность, - отметил Вану Жереги. - Частные психиатрические кабинеты – гарантия права защиты в суде при обсуждении решения о принудительной госпитализации. Такое решение по запросу суда принимает комиссия в течение 48 часов, но это – врачи из системы. Гражданин имеет право представить суду альтернативное заключение о том, страдает ли он психическим расстройством, опасен ли для себя и окружающих».

Систему подрубили под корень

Итак, нам предлагают платить еще и за психиатрическую помощь. И это в условиях, когда число психических расстройств растет на почве безработицы и бедности.

Объем бесплатной психиатрической помощи планомерно сокращается. В ходе реформы «разгрузили» республиканскую психиатрическую больницу в Костюженах, оставив на ее попечении около 30 процентов больных. Основную массу стали  направлять в неврологические или терапевтические отделения по месту жительства, неизлечимыми занялись центры психического здоровья. Между периодами обострения главным психиатром для пациента стал семейный врач. 

Мы якобы внедряем западную систему помощи. Но в Европе тому, кто ухаживает за инвалидом, идет трудовой стаж, выплачивается зарплата в размере прожиточного минимума. У нас жить на деньги по уходу за больным нельзя, к тому же в случае психических расстройств опекун не заменит квалифицированный медперсонал. 

К концу 80-х в Костюженах было 2300 коек, в 90-х - 1200, в 2014-м - уже 700. Закрыты некоторые отделения, уехали хорошие специалисты, остались врачи старше 60-65 лет, других нет. Доступ к квалифицированной психиатрической помощи все больше ограничивается. 

Кому нужно, чтобы психически больные голосовали?

Лица с психическими расстройствами, если они официально недееспособны, не могут вступать в брак, растить детей, распоряжаться собственностью. За них решают опекуны. Но в 2016 году народный адвокат Михаил Которобай заявил, что государство должно включить лиц с ограниченными психическими возможностями в общественную и политическую жизнь и направил спикеру парламента Адриану Канду рекомендацию срочно изменить Избирательный кодекс, дав недееспособным право голосовать.

На выборах 24 февраля такие люди голосовали. Наблюдатели Молдавского института по правам человека сообщили, что в шести центрах временного размещения выбор делали 750 из 1800 человек с правом голоса, а в трех психиатрических больницах - 381 из 1200.

Как голосуют люди, которые в силу своего заболевания в принципе не могут принять какое-либо решение?

«По международным стандартам граждане с ограниченными возможностями могут выбрать человека, который поможет им проголосовать при условии, что этот человек будет независимым, - сообщил эксперт Думитру Руссу. – Из-за того, что неясны критерии независимости, наблюдатели пытались вмешаться в процесс голосования».

Секретные эксперименты над "кроликами"

В 2010 году в республиканской психиатрической больнице в Костюженах проводились секретные эксперименты над больными, о которых знали только 16 сотрудников. Когда в лабораторию стал еженедельно поступать на анализ биоматериал одних и тех же 220 больных, возник вопрос: почему редкие пробы на печень им делают каждые 10 дней в течение четырех месяцев?

И тут всплыл позорный факт: румынская компания, координировавшая программу тестирования медикаментов в Молдове, на английские деньги проводила при содействии нашего минздрава тестирование лекарств, разработанных в Тель-Авиве. Договоры заключал главврач Михаил Хотиняну - брат Владимира Хотиняну, депутата сначала от ЛДПМ, потом от ДПМ. Больные неведомо для себя стали подопытными кроликами. Непрерывное содержание их в клинике оплатила НКМС – они находились на лечении в течение четырех-пяти месяцев вместо положенного одного месяца. Всем застрахованным нанесли убытки, к тому же другие больные не смогли получить в стационаре психиатрическую помощь: койки были заняты.

13 ноября 2012 года генпрокуратура открыла уголовное дело. Прошли годы, никто не позаботился проверить состояние здоровья «кроликов». Никто не наказан. Дело заглохло. Нет гарантии того, что до сих пор на людях не проводят эксперименты. Зато психически больные у нас могут голосовать.

Что же происходит в психиатрии?

Число пациентов, не охваченных лечением, растет. В заброшенных селах сходят с ума одинокие, нищие, голодные, больные, пьющие люди, и некому отвести их к врачу. Это – одна из причин роста преступности. Мы спрашиваем себя, почему муж зарубил жену топором, почему отец годами насиловал дочь? Ответ лежит на поверхности.  

Каждый год регистрируют около 15 тысяч новых случаев психических расстройств. Тысячи больных не имеют доступа к стационарному лечению. В планах правительства – дальнейшее сокращение расходов, создание вместо классических больниц неких центров психиатрической помощи. На первом этапе их работу финансируют зарубежные доноры. А что будет дальше?

Госдепартамент США опубликовал 13 марта ежегодный доклад о соблюдении прав человека в мире, в том числе и в Молдове. Сообщается, что в психоневрологических учреждениях продолжаются пытки и унижающее достоинство обращение. Приводится история пенсионера Михая Доготару, которого неделю насильно удерживали в психиатрической больнице после того, как он ударил министра труда и социальной защиты Валентину Булигу. В 2018 году пострадавший выиграл дело в ЕСПЧ. В докладе также упоминается дело о массовых изнасилованиях пациенток психоневрологического интерната Бельц: врач, которого обвинили в 2016 году, до сих пор на свободе.

Олег ВОЛКОВ