История

Вот где меньше всего можно было ожидать скандала, так это в тихом доме-музее А. С. Пушкина, которому в следующем году исполнится 70 лет и который у многих ассоциируется с незыблемостью истинной русской культуры в РМ, её островком и оплотом…

Письмо несогласных

В газетах «Пульс» и «Русское слово» напечатано коллективное письмо сотрудников пушкинского музея, адресованное попеременно лидеру КПРФ Владимиру Воронину и министру культуры Монике Бабук. Мы бы поспорили, однако, с музеографами в части того, что именно исключительными усилиями г-на Воронина был возрождён филиал музея в селе Долна в 2002 году. Потому что руку к спасению разваливавшейся к тому времени усадьбы Ралли приложила российская компания «Лукойл».

В письмах говорится о том, что на место прежнего директора музея Стакановой, справедливо уволенной ввиду разного рода упущений, была назначена Елена Паря - человек, по мнению подписантов, совершенно некомпетентный, не славист и не пушкинист. К тому же начавший свою деятельность с жёсткого закручивания гаек: угроз выговоров и увольнения, с хамства (персоналу сходу начала «тыкать»). А «в нарушение языковой политики в центре русской культуры, каким является дом-музей, директор пытается ввести едва ли не запрет на употребление русского языка».

Елена Паря стала строго требовать соблюдать рабочий график, притом что сама его легко нарушает. Это обидно, когда руководитель, показывая свою недисциплинированность, требует соблюдения дисциплины от других. Косвенно подтверждаем эту ситуацию: журналист много раз звонил в музей директору, но ни разу не застал его на рабочем месте. И смотритель всякий раз говорил: «Когда будет - не знаю, она нам не докладывает».

Был февраль, ударили морозы, и чтобы согреться, новая директриса распорядилась   «увеличить подачу тепла в свой кабинет, что было выполнено, но в результате произошло нарушение технологии эксплуатации котла автономного отопления, и 13 февраля он вышел из строя. В залах температура опустилась до 10 градусов, в мемориальном доме отопление вообще не работало. Перепады температуры подвергли опасности сохранность экспонатов, к тому же половина работников заболела. Паря не пожелала принять во внимание, что в бюджете музея не предусмотрены деньги на покупку нового котла, и по ее гарантийному письму он был приобретён и установлен». Для работников, привыкших экономить гроши, такой перерасход средств был ударом.

Ещё одно обвинение - в непонятных планах нового руководство в отношении музейного строения по улице Антона Панна, 17, «куда в течение семи лет не желала перемещать музейные фонды Стаканова». Ключ от этого здания, в нарушение всех правил, г-жа Паря не сдаёт на вахту, а держит при себе, а по вечерам туда приходят посторонние люди, представляющиеся архитекторами».

За комментариями мы обратились ко всем фигурантам этого конфликта.

Елена Паря: «Это провокация в целях осложнения молдо-российских отношений»

Елена Ивановна Паря, доктор наук, конференциар, заведующая кафедрой романо-германской филологии Славянского университета, автор 45 научных работ, заявила нам: «Мы будем проводить в музее модернизацию и оптимизацию. Пока не могу раскрыть эту информацию и конкретизировать, потому что идёт подготовительная стадия, но знаю одно: надо наводить там порядок.

Я доктор наук, руковожу кафедрой и являюсь членом Российской академии естествознания, работала с профессорами и докторами наук. Как хорошо воспитанный человек, я даже студентам никогда не тыкаю. И в музее тоже никому не говорила «ты».

Я за сотрудничество России и Молдовы!  Этой провокацией кто-то заинтересован в ещё большем осложнении молдо-российских отношений.

Как я отреагирую на эти заявления? Я их проигнорирую. И ни капли не расстроилась.

Я знаю четыре языка, дома с мужем и ребёнком говорю по-русски. И в музее тоже со всеми говорю по-русски. Потому что там работают люди, у которых родной язык русский. Но документация для внутреннего употребления и для министерства, следуя распоряжению министерства, должна быть на государственном языке».

Бывший директор Александра Стаканова: «Я сама была под прессингом»

«Коллектив хотел перемен - и он их получил. Что касается здания по улице Антона Панна, 17, то оно отремонтировано и должно быть отдано под пушкинские фонды. Там собирались открыть ресторан, я год под прессингом была. Я к коллективу не в претензии, хотя и новому директору не завидую: публика ей своеобразная досталась».

Андрей Бабенко: «20 лет там никто ничем не занимался»

Андрей Максимович Бабенко исполнительный директор Славянского университета: «Разговоры о том, что я будущий замдиректора музея Пушкина, - полное вранье. Меня устраивает моя должность в университете. В музее поменялось руководство, там 20 лет никто ничем не занимался. Елена у нас очень хорошо работала, у нее столько поощрений, очень воспитанный человек. Стены ее кабинета увешаны грамотами. Книгу написала и выпустила.

Смена власти - это всегда болезненно. Новая метла по-новому метёт. Она сказала мне, что коллектив неплохой, но есть пару человек, которые, возможно, претендовали на руководящее кресло. Работать ей там трудно, и если бы она знала, что будет такое противодействие, то не согласилась бы на эту должность. Все запущено. У нее осталась в университете немного работы - её дипломники. Я по музею обходов не делал. Газеты публикуют, не проверяя, хоть бы позвонили, спросили, так ли все это?

Ольга Батаева: «Инородное тело в коллективе»

Мы обратились за комментариями и к заведующей экспозиционным отделом Дома-музея Ольге Батаевой. На вопрос, есть ли в коллективе уволенные, она ответила: «Директор заявила о новом штатном расписании, якобы уже утвержденном министерством, по которому часть сотрудников попадает под увольнение. Двое, не дожидаясь приказа, сами ушли. Остальные собираются писать заявления. В штатное расписание введён кадровик, хотя такому маленькому коллективу он без надобности (по закону должен быть там, где в штате не меньше 50 человек). С вопросами отпусков справлялась я, так у меня есть опыт работы с кадрами. В то же время у нас давно есть вакансии на ставки музеографа со знанием государственного языка.

В том-то и беда, что она не советуется ни с кем. Полностью игнорирует коллектив. Мы хотели, устроив чаепитие в день памяти Пушкина и одновременно в день рождения главного хранителя, пообщаться с Еленой Ивановной, ввести её в курс дела, но она отказалась от доверительного разговора и запретила впредь любые чаепития. На первом плане у директора - соблюдение графика и модернизация, хотя что она вкладывает в последнее понятие - нам не объяснила. Она - инородное тело в коллективе».

Директора – по конкурсу, музею – общественный совет

Чем не устраивал прежний директор? Об этом Ольга Игоревна рассказала так: «Александра Федоровна была уволена за то, за что ее в советское время посадили бы. Был составлен акт на основании проверок Счётной палаты по поводу недостач ста с лишним единиц хранения. Было так: что-то исчезало, потом спустя время появлялось, как будто это закладывали. Петр Донцов за нее хлопотал, и ее не уволили сразу, а оставили на полгода, за это время ей и подыскали замену. И потом, она одолжила много денег у разных людей якобы на нужды музея и не отдала, они звонят нам и просят содействия в возвращении долгов».

Получается как-то странно: все это компрометировало музей, но не волновало работников, так как не затрагивало их лично. Никто не жаловался и писем Воронину не писал…

Еще один камень преткновения - здание по улице Панна, 17 в 160 кв. м плюс 8 соток участка. Ходят слухи, что там планируют открыть ресторан, хотя музей планировал перебазировать в дом библиотеку и фонды из основного здания, а освободившиеся две комнаты сделать экспозиционными.

Из всего коллектива музея (очень возрастного, только трое - среднего возраста), насчитывающего 28 работников (включая долнинский филиал) письмо в прессу подписали 15. Чего же они хотят? Снять с должности Елену Паря и вместо неё исполняющей обязанности назначить О.И.Батаеву, человека, 30 лет отдавшего музею, прекрасного лектора. Новый директор должен прийти обязательно по открытому конкурсу. Нужно создать попечительский совет из значимых деятелей культуры и деловых людей - своеобразный щит общественности, так делается в мире. Дом-музей стал членом Сообщества пушкинских музеев, и перед молдавской пушкинистикой открывается перспектива участия в научных и культурных проектах. Представлять Молдову на международном уровне должен компетентный директор.

Любое дело спорится, когда между руководителем и коллективом складываются доверительные отношения. Хотелось бы, чтобы уникальным пушкинским музеем в Молдове, который так любят российские гости столицы, рулил хороший директор. И тогда уже логичным следствием стали бы все новации. Что касается проекта создания ресторана – тут нужно разобраться. В принципе, в этом слове нет ничего крамольного: например, в Бухаресте в мемориальном здании «Ханул луй Манук» (дом Манук-бея, в котором подписывался Бухарестский мирный договор 1812 года, после которого Бессарабия отошла к России) сейчас есть и ресторан, что очень нравится туристам. И вообще нужно осовременивать методы работы музея, уходя от академизма, учитывать запросы туристического бизнеса. Слово «пушкинистика» не должно навевать скуку и воспоминания о школьных экзаменах, а пушкинский дом не должен быть местом, куда люди ходят раз в жизни под нажимом учителей...   

 Наталья СТЕНИЧЕВА