История

Несколько дней назад на 89-м году жизни тихо скончался в кишинёвской своей квартире человек, состоявший в дружеских отношениях со всем литературным бомондом СССР, старейший русский писатель Молдовы Николай Савостин.

Дружил с корифеями пера

Уроженец деревеньки Тетеревино на Белгородщине, студент художественного училища, он «прошил» собой просторы России от Курской дуги до самого Дальневосточья, истоптав свою часть кровавых дорог Великой Отечественной.

Был взят в «плен» на широкой мраморной лестнице московского Литературного института черноглазой молдаванкой Анютой Лупан, впоследствии видной писательницей. Женившись на ней, он укоренил себя на её земле и стал родным человеком для знаменитого брата Анны – Андрея Лупана.

Закадычными его приятелями были хрестоматийные литераторы страны Советов: Виктор Астафьев, Константин Симонов, Валентин Катаев, Василий Белов, Валентин Распутин, Расул Гамзатов, Ярослав Смеляков, Василий Быков, Сергей Наровчатов, Виль Липатов, Ираклий Андроников, Михаил Дудин, Анатолий Приставкин. Многие не раз и не два гостили у него в Кишинёве и надарили ему целую библиотеку своих книг с дарственными надписями вроде астафьевской: «Варнаку Кольке от каторжанина Витьки».

На даче у Всеволода Иванова он «сдвигал бокалы» и толковал о жизни с Борисом Пастернаком. Запросто общался с Александром Твардовским. Автор «Тёркина» сказал как-то юному коллеге: «Слушай, Савостин, а ты знаешь, что водка сокращает жизнь вдвое? Тебе сейчас 22? Если б ты пил, тебе было бы 44». У Николая Сергеевича накопилась объёмистая папка писем от супруги Твардовского и его дочерей. Он знал наизусть стихи легендарного друга и поражал слушателей великолепным декламированием их. Читал на память поэзию и других великих, особенно пушкинскую, равно как и все свои вирши, и легко цитировал до самых преклонных лет.

Его литературной матерью была Маргарита Алигер, которая выписала путёвку в жизнь молодому поэту в виде похвальной статьи в «Литгазете» о поэтическом дебюте Савостина. На волне успеха он встретился с Михаилом Светловым, который поздравил его и предложил отметить радостное событие, что и было сделано.

Ливень подвигу не помеха

Своим спасителем его считал председатель СП СССР Георгий Марков. Дело было так. Во время освободительной войны в Манчжурии Коля Савостин стоял однажды в боевом дозоре, а в тех местах орудовала банда камикадзе японского поручика Сибуто. Смертники нападали ночью и вырезали целые полки. В ту ночь разразилась яростная субтропическая гроза, молнии слепили глаза, дождь лил как из ведра, но Николай стоял на посту и не смыкал глаз. Он вовремя заметил как из-под земли выросшую банду и очередью из пулемёта предупредил товарищей. Атака камикадзе была отбита, однополчане (а среди них и Марков) все как один остались живы, Савостина представили к боевой награде, а банда вскоре была ликвидирована.

Разверзшиеся небесные хляби ещё не раз оказывались для него испытанием. Так, однажды его пригласили на литургию под открытым небом в Ярославле. Разразился ливень, и все приглашённые – дипломаты, руководство, творцы – ушли в укрытие. Остались на богослужении только священники и Савостин. И он все три часа молебна простоял по щиколотку в дождевой воде, без всякого зонта. Зато, вспоминал поэт, как пел хор! Митрополит Ювеналий (моложе его вдвое) обнял Николая Сергеевича и сказал: «Сын мой, вы проявили мужество», и подарил ему фарфоровый колокол. А на последовавшем приёме к Савостину подошел белорусский президент Александр Лукашенко и душевно с ним пообщался.

Слеза как заноза

Мегатонны накопленных впечатлений, переживаний и знаний не давили на Николая Сергеевича, ибо он вовремя и талантливо сбросил их в сорок с лишним книг: стихов, повестей, рассказов и публицистики.

Его поэзия не может не пленять простотой, особой звукоцветописью и несокрушимым, сибирским нравственным здоровьем: «Понять бы, какова земля внутри? Вот вылез василёк – в нём синева. Выносит роза чистоту зари и зелень изумрудную – трава. По мненью редьки, горькая на вкус земля. Но не согласен с ней арбуз... Растенья спорят, истину ища. А правы все. Но только сообща». Или вот: «Слеза уколет веко, как заноза, – всё чаще не справляюсь я с собой. Стал понимать, что не позорны слёзы, когда их не своя рождает боль. Зато смеюсь уже не так охотно, ведь слабости других рождает смех. А я, себя узнав до подноготной, сказать не смею, что безгрешней всех».

Рыцарь слова

Он любил Молдову всем сердцем – больше некоторых молдаван. И не уставал восхищаться её народом и ландшафтами. Горевал, что местные художники не торопятся переносить дивные красоты на холсты.

Познавший ужасы войны, он жаждал всех мирить. Когда в Приднестровье затевалась война, Андрей Лупан пошел к Мирче Снегуру, чтобы отговорить от этого безумства, но тот его не принял. Савостин в прессе защитил позицию академика, за что получил в свой адрес лавину обвинений.
Он говорил: «Я посоветовал бы правителям помнить восточную мудрость: дурак тот, кто выбрасывает одеяло в огонь из-за одной блохи. Советская власть была тем самым одеялом с блохами. Не надо было рушить наработанные базовые ценности. Ведь именно та система смогла ограничить абсолютную власть денег, которые были выдуманы для облегчения жизни людей, а на деле поработили их».

В 90-е у него денег в кармане не было, по его признанию, «даже на пучок редиски». Пенсию не давали, на сберкнижке сгорели десятки тысяч рублей. Но он не опустил руки, а начал действовать – найдя спонсора, стал выпускать газету на русском «Литератор». Шесть лет издавал её, причем с гонорарами авторам. Газета сплотила единомышленников всех национальностей. Затем вместе с Константином Мунтяну организовал СП «Нистру» и стал соучредителем и сопредседателем этого писательского союза. Был президентом общественного центра «Наследие Пушкина». Награждён орденом Республики. В 2009 году стал лауреатом международной премии имени великого князя Юрия Долгорукого за книгу «Честь поэта» – Савостина выбрали из ста соискателей со всего постсоветского пространства.

...На Армянское кладбище проводить Николая Савостина в последний путь пришли родственники, коллеги по перу, общественные деятели. Говорили о рыцарском служении его слову, о высоких личностных и писательских его качествах. Искренних тёплых слов в память усопшего было сказано много, потому что сам он никогда на них не скупился. Одна из сиделок, которые ухаживали за ним в последние годы, призналась, что муж за всю жизнь не сказал ей столько ласковых слов, сколько за короткое время сказал Николай Сергеевич.

Всепокрывающая доброта – это было фундаментальное качество патриарха русской литературы в Молдове. Он дал жизнь сыну Сергею и дочери Дарье. И древо пошло ветвиться – на свете уже живет с десяток внуков и правнуков.

Золотой вам дорожки в запределье, Николай Сергеевич, и радостных встреч с давно ушедшими друзьями!

Олег ДАШЕВСКИЙ