История

В 70-е годы в сельском хозяйстве Молдавии велась политика специализации хозяйств и регионов на производстве продукции какой-либо одной отрасли и концентрации мелкого производства в крупное, аграрно-промышленное. Этот опыт республики, неразрывно связанный с именем Ивана Бодюла, дал огромный толчок развитию и распространялся в СССР. В итоге, став 29 мая 1961 года у руля отстающей республики, первый секретарь ЦК КПМ Иван Иванович Бодюл, оставил свой пост 22 декабря 1980 года и уехал на работу в Москву, передав преемникам экономически процветающую Молдавию с богатыми колхозами и совхозами, с огромными площадями виноградников и плодово-ягодных культур. В общесоюзном разделении труда МССР отводилась роль крупного поставщика товарного зерна, винограда, фруктов, табака, овощей, сахарной свеклы, эфироносов и продуктов их переработки.

В начале 70-х годов в МССР в среднем за год производилось 2,5 миллиона тонн зерна, 2,9 миллиона тонн сахарной свеклы, 600 тысяч тонн фруктов, около 1 миллиона тонн винограда, свыше 550 тысяч тонн овощей, 250 тысяч тонн мяса, 750 тысяч тонн молока и 528 миллионов штук яиц. Сравнение – не в пользу Республики Молдова. По данным национального бюро статистики РМ, в 2006 году зерновых и зернобобовых производилось 657,5 тысячи тонн, в 2016-м – уже 582,6 тысячи тонн, сахарной свеклы в 2006-м -  8,3, в 2016 году – 1,1 тысячи тонн, овощей в 2006-м - 337,1, в 2016-м - 224,5 тысячи тонн. Винограда в 2016 году было выращено в количестве 615,7 тысячи тонн, фруктов - 586,2 тысячи тонн. Мяса произвели в 2015 году 130,6 тысячи тонн. Таким образом, по ряду показателей произошло внушительное падение объемов производства, по другим же республика  осталась примерно на уровне 70-х годов. 

Для того, чтобы поднять сельскохозяйственное производство, власти в 60-70-х пришлось кардинально менять подходы, провозгласив политику концентрации и специализации сельского хозяйства его интенсификации. Республику по характеру специализации разделили на четыре зоны - северную, центральную, южную и юго-восточную. Началось масштабное слияние совхозов с расположенными на их территориях заводами или цехами по переработке сырья. В результате к 1974 году создали 125 виноградно-винодельческих, 15 эфиромасличных и 16 плодоовощных совхозов-заводов. Они перерабатывали более половины валового сбора винограда, выпускали около 90 процентов марочных вин. В состав союзно-республиканского аграрно-промышленного объединения «Молдплодоовощпром», созданного в 1972 году, вошли 22 консервных завода, 26 совхозов, 35 заготовительных контор. Они ежегодно изготовляли 1023,1 миллиарда условных банок консервов. Создавались межколхозные сады, первый из них был назван «Память Ильичу» и заложен в 1970-м (в год столетия со дня рождения Ленина) в Слободзейском районе на запланированной площади в 6 тысяч гектаров. Он виделся как агарно-промышленное объединение с законченным циклом производства, располагающее крупными холодильниками, тарным комбинатом, фабрикой по сортировке и упаковке плодов, заводом по их промышленной переработке.

Параллельно происходило укрупнение колхозов. В докладе на республиканском съезде колхозников 30 октября 1969 года И.И.Бодюл приводил такие данные: «Вместо 1636 колхозов к концу коллективизации в настоящее время имеются 562 хозяйства. В среднем каждое из них располагает 4,5 тысячи гектаров земли, в том числе 500 гектарами многолетних насаждений… Сейчас в колхозах республики полностью механизированы пахота, сев, уборка колосовых, подсолнечника и силосных культур. Комбайновая уборка кукурузы на зерно достигла 57 процентов, сахарной свеклы – 41 процента, почти полностью механизированы междурядная обработка пропашных культур и системных посадок многолетних насаждений, а также борьба с вредителями и болезнями сельскохозяйственных культур… Несмотря на сокращение посевных площадей зерновых культур валовые сборы их возросли по сравнению с 1950 годом в полтора раза. Производство подсолнечника увеличилось в 2,3 раза, овощей – в 3,6, сахарной свеклы – в 11, табака и мяса в 14, молока – в 17 раз… Валовой сбор винограда по сравнению с 1950 годом возрос в 5 раз и составит в текущем году около миллиона тонн. В 5,5 раза увеличились валовые сборы фруктов… Поголовье крупного рогатого скота в колхозах увеличилось в 5,1 раза, свиней – в 9 раз, овец – в 2,5 раза».

Все это привело к исключительно важным переменам в жизни сельского населения. В колхозах перешли от трудодня к денежной форме оплаты труда. До этого платили по остаточному принципу: распределялось то, что осталось после пополнения общественных фондов. В проекте нового устава колхозов распределение по труду выдвигалось на первый план, вводилась гарантированная оплата труда, с 1965 года ввели пенсионное обеспечение колхозников из государственных фондов. Начали оплачиваться отпуска и выдаваться различные пособия. «Обычная картина прошлого села – покосившиеся хаты с соломенными крышами, постолы, домотканые скуманы, примитивная утварь, полураздетые и голодные дети – ушла в вечность, - напоминал Бодюл. – Современная колхозная деревня – это живописное село, застроенное аккуратными домами, утопающими в садах. Все села имеют электрическое освещение, телефонную, радио- и телевизионную связь. За послевоенный период в сельской местности построено 250 тысяч домов».            

Бодюл понимал, что все эти масштабные перемены, а главное - дальнейший рост были невозможны без научно-технического прогресса и внедрения передового опыта. Наука должна была поднять урожайность культур, поскольку площади под них уже не могли расти. Приближая ее к производству, ЦК КПМ и Совет Министров МССР в конце 1973 года создали в составе минсельхоза на базе НИИ и совхозов первые шесть научно-производственных объединений.

НПО возглавили отраслевые научно-исследовательские институты – бельцкий селекции и семеноводства, кишиневский виноделия и виноградарства, тираспольский орошаемого земледелия, институт животноводства и птицеводства в Криулянском районе и другие. Кроме НИИ, в НПО, как правило, входили шесть-семь опытных хозяйств. На базе института виноградарства и виноделия создали НПО «Виерул», ставшее головным предприятием в виноградарстве; на базе тираспольского института овощеводства – НПО «Днестр» с несколькими опытно-показательными хозяйствами; на базе Бельцкого НИИ – НПО «Селекция» с десятью-двенадцатью хозяйствами; на базе НИИ кукурузы и сорго -  НПО «Гибрид»; на базе НИИ птицеводства – НПО птицеводства. НПО «Кодру» возникло на базе института садоводства, куда входил целый ряд хозяйств, в том числе крупнейшее питомниководческое хозяйство в селе Нижние Жоры, производившее в год до 12 миллионов плодовых саженцев и саженцев ягодных культур. Все эти научно-производственные объединения разрабатывали новые сорта и технологии и проверяли их в своих хозяйствах, находившихся в различных почвенно-климатических зонах, а затем внедряли в производство. Целью было резко поднять эффективность аграрно-промышленного комплекса.

Деятельность ученых была сосредоточена на выведении новых сортов, разработке новых технологий, решении проблем орошения, защиты почвы от эрозии, механизации. Так, в МолдНИИ орошаемого земледелия и овощеводства в начале 70-х вывели пять новых сортов томатов (что принесло дополнительно 36 миллионов рублей), один сорт томатов для выращивания в теплицах (2.1 миллиона рублей), пять сортов сладкого перца (4,5 миллиона рублей), четыре гибрида огурцов (33 миллиона рублей). Было выведено два новых устойчивых сорта абрикоса, пять сортов персика, два - черешни, шесть - миндаля. По разработанной селекционерами МолдНИИ садоводства и виноградарства технологии вегетативного размножения грецкого ореха было посажено около 700 гектаров привитых садов, которые начали плодоносить на четвертый-пятый годы.   

В качестве заместителя министра сельского хозяйства я курировал отраслевые научно-исследовательские институты и совхозы-техникумы, их опытно-показательные хозяйства, а также научно-технический совет при министерстве, отвечал за пропаганду передового опыта, публикацию различных книг и внедрение новых достижений. Кроме того, я был председателем комиссии при Совете Министров МССР по районированию сортов и гибридов сельскохозяйственных культур. В моем подчинении как замминистра были главные управления науки, опытно-показательных хозяйств, учебных заведений, а также пропаганды и информации. и все это получало поддержку в СССР. Опыт Молдавии был уникален, значимость НПО росла, и работа по многим темам финансировалась Госкомитетом по науке и технике СССР. Я ежегодно ездил в Москву, представлял  тематику каждого института с целью убедить руководство в ее важности. И мы получали финансирование по многим важным направлениям разработки новых передовых технологий.

Я понимал, что для того, чтобы эффективно руководить научными, учебными и производственными структурами и предприятиями, мне нужно было, в первую очередь, иметь во главе каждого управления отличных специалистов. И такие профессионалы у нас имелись.

На должность начальника главного управления науки был утвержден Мирча Иванович Снегур, будущий президент республики. Я считал, что возглавлять эту структуру должен ученый, хорошо знавший и производственную, и научную деятельность. С Мирчей Ивановичем я познакомился в то время, когда он был агрономом колхоза «Путь к коммунизму» в селе Лунга Флорештского района, а затем возглавлял это хозяйство (1961-1968 годы). Я тогда был председателем колхоза в Верхних Кугурештах. Снегур окончил аспирантуру, защитился, работал на экспериментальной базе кишиневского сельхозинститута в Кетросах. Зная все это, я считал, что Мирча Иванович сможет обеспечить руководство главным управлением науки, курируя процесс создания НПО. Много позже, уже будучи послом и находясь в Кишиневе в отпуске, я зашел как-то к президенту Снегуру и напомнил ему о том, что его карьерный взлет начался именно тогда, когда я предложил ему портфель начальника управления науки. На это он сказал: «И что, Петр Васильевич, разве вы ошиблись?».

Уверен, что Снегур имел определенный научный талант, этого нельзя отрицать. Он мог вникнуть в проблему и оценить ее важность, но  у меня сложилось впечатление, что он не был настойчив и активен в том, что касалось реализации идей. Мирча Иванович был руководителем, которого было легко поколебать, легко гнуть и направлять туда, куда хочешь, не встречая сопротивления с его стороны. О его характере я мог судить по конфликту в НИИ виноградарства, где работало свыше 200 ученых и технических работников. Температура отношений между ними то и дело подскакивала. На почве личной неприязни, недопонимания и попыток сравнивать достижения развивались склоки, жалобы потоком шли и в ЦК КПМ, и в Москву. Мне было странно слышать о том, что крупные ученые, работавшие в области селекции и создания новых сортов, формирования виноградных кустов, производства саженцев, механизации, без конца выясняли, чей вклад в науку наиболее ценен. Я неоднократно просил Снегура разобраться и выяснить, что происходит в этом коллективе, но на каком-то этапе понял, что он, хотя и старался, не знал, как прекратить непродуктивные конфликты и нацелить ученых на сотрудничество. Тогда я сам поехал в этот ведущий институт по склокам.

Я взял с собой специалиста, который привез слайды, сделанные им на экспериментальной делянке, где проводили опыты по развитию интенсивного садоводства и виноградарства. В институте я собрал всех сотрудников и показал состояние опытных участков, красноречиво доказывавшее, чем там занимались. Словами не описать, в каком виде были растения, даже в самых запущенных хозяйствах я такого не видел! А за эти опыты отвечали конкретные кандидаты и доктора наук! Я показал слайды на заседании коллегии минсельхоза, и директор потерял дар речи: он не мог объяснить, как такое может происходить в институте, который культивирует последние достижения науки. И все споры прекратились, потому что люди увидели конкретный вклад тех, кто тратил и время, и деньги, увидели себя со стороны – и изменились.

Так я старался делать всегда, и, зная, что я приеду, все начинали шевелиться, понимая, что я намерен оценить конкретный вклад каждого в работу. И никакие приемы отвлечения не помогали, у меня это исключалось. 

Что касается Снегура – из минсельхоза его направили на должность директора НПО «Селекция», и там было его настоящее место, хотя впоследствии он был и первым секретарем Единецкого райкома партии, и секретарем ЦК по сельскому хозяйству. Вспоминаю еще одну нашу с ним встречу. Находясь в дипломатической академии в Москве, я как-то на выходные летел в Кишинев в одном самолете с Мирчей Ивановичем, который был тогда председателем Верховного Совета МССР. Был 1989 год. Мы сидели рядом. Разговор шел о том, что я прохожу подготовку на должность посла Советского Союза. И у Снегура неожиданно вырвались такие слова: «Мне хоть бы еще на один созыв избраться… А потом я готов поехать советником в любое зарубежное посольство СССР». Меня удивила его приземленность. Но судьба распорядилась иначе и неожиданно дала Снегуру больше того, к чему он сам стремился. Могу сказать только, что я к этому не имею никакого отношения.

Министром сельского хозяйства был тогда Никита Владимирович Бережной, бывший первый секретарь Фалештского райкома партии, заведующий сельхозотделом ЦК, опытный партийный и хозяйственный руководитель, который прошел хорошую школу и глубоко изучил проблему концентрации и специализации сельскохозяйственного производства. Аппарат министерства был огромный, располагалось оно в здании углу улицы Пушкина и Фонтанного переулка. До какого-то времени всеми проблемами, связанными с сельским хозяйством, занимался минсельхоз, но с развитием процессов специализации, концентрации и интенсификации сельского хозяйства было решено, что есть необходимость в создании новой организации - совета колхозов. Он курировал вопросы производства продукции растениеводства и животноводства, а минсельхоз - развитие науки и подготовку кадров высшего и среднего звена для АПК. В системе минсельхоза были Молдмолокопром с рядом современных молочных комплексов и Молдптицепром. И иногда возникали противоречия, так как было непонятно, где кончается поле деятельности министерства и начинается зона ответственности совета колхозов. Но поскольку глава совета колхозов Зайченко был кандидатом в члены бюро ЦК – можно было понять, что приоритет был за советом колхозов. Однако часто по некоторым вопросам именно министерство становилось козлом отпущения.   

Во время моей работы в минсельхозе произошли большие кадровые изменения, во многих совхозах-техникумах были заменены руководители, не обеспечившие эффективную работу по подготовке кадров специалистов. Так, руководителем Цаульского совхоза-техникума был назначен Виктор Семенович Ольмада, работавший сначала председателем  колхоза имени Ленина Единецкого района, после чего, по моей рекомендации, ставший председателем райисполкома Единецкого района. Я знал Ольмаду как хорошего организатора производства: при нем в районе была построена крупнейшая птицефабрика, важные социально-культурные объекты. Потом я предложил ему возглавить Дрокиеский РИК, Виктор Семенович подумал и отказался, а потом жалел.

Были заменены директора совхоза-техникума села Гыска, тираспольского плодоовощного, кагульского мелиорации и механизации, кармановского сельхозтехникума животноводства и назначены новые руководители. На очень низком уровне были учебный процесс и производство в опытном хозяйстве в каменском плодоовощном совхозе-техникуме. Хозяйство имело низкий уровень рентабельности, директор и два заместителя - по производству и по учебной части – не справлялись. Был назначен новый заместитель директора по производству, им оказался Андрей Сангели, который до этого был главным агрономом колхоза имени Котовского села София Дрокиевского района.

Я его хорошо знал и предложил на это место. И не ошибся: после года работы хозяйственную деятельность завершили с высокими показателями и высокой рентабельностью, а кандидатура Сангели была предложена на пост директора. Сначала в ЦК сомневались: кандидат был молод, а ему предстояло возглавить детище Бодюла, который создавал все совхозы-техникумы и внимательно следил за их успехами и промахами. Но я убедил Ивана Петровича Калина, заведующего  сельхозотделом ЦК КПМ, и Сангели был утвержден. Насколько мне известно, он довольно успешно справился, так как потом стал вторым секретарем Каменского райкома партии. О дальнейшем его продвижении мне ничего не известно, так как я находился в зарубежной командировке. Но в итоге получается, что я дал толчок и карьере будущего премьер-министра Республики Молдова.

Мы курировали работу учебных заведений, и этим занималась Вера Васильевна Ращинская, специалист с высоким уровнем подготовки. Она эффективно организовывала учебный процесс в совхозах-техникумах, поддерживала тесные связи с преподавателями, ежегодно проводила учительские конференции, на которых подводились итоги года и ставились задачи на перспективу. Эти конференции проводились на очень высоком уровне, на них указывали на достижения и упущения, и активно проявляли себя люди, работавшие в этой системе.

Одним из важных направлений деятельности нашего управления было подведение итогов работы научно-исследовательских институтов на ежегодных конференциях. В каждом НИИ работало от 150 до 250 специалистов - ученых и технических работников. Я всегда присутствовал на этих конференциях. Помню, как в Тирасполе, где директором НИИ был Александр Степанович Жученко, поставили на конференции вопрос о создании высокоурожайных, с высокими вкусовыми качествами, арбузов и дынь. И я как коренной житель этой республики поинтересовался – а где же те бессарабские сорта дынь, арбузов, томатов, которые мне запомнились как очень вкусные, но почему-то исчезли с наших полей? Жученко ответил так: «Петр Васильевич, те сорта по весу и по размеру были крупными, а мы сейчас создаем сорта-дюймовочки, как, например, дыня «Колхозница»: небольшие, удобные для транспортировки». Старые бессарабские сорта исчезали, а потом исчезли и советские сорта...

И в Кишиневе, и в районах мне посчастливилось работать со многими специалистами, которые энергично и с полной самоотдачей занимались решением вопросов сельского хозяйства, вносили свой вклад в развитие экономики и подъем жизненного уровня жителей республики. Это были люди большого ума и дарований, с ярким талантом управления, настоящая когорта разбуженных талантов Молдавии.  

В числе таких профессионалов - директор НПО «Днестр» Александр Степанович Жученко, который мне запомнился как человек очень активный в науке. Он защитил докторскую диссертацию по генетике томатов, эта крупная работа была известна и в Союзе, и в мире. Талантливый ученый и руководитель, Жученко умел убеждать. Он пользовался большим уважением среди ученых республики. Будущий президент Академии наук МССР, поднявший авторитет академической науки республики, депутат Верховного Совета СССР, Жученко имел большую поддержку и в ВАСХНИЛ, и в  Академии наук СССР. Но в период независимости, к сожалению, уехал в Москву. Мне неизвестно, по каким причинам он это сделал, но, видимо, в числе главных был рост националистических настроений.

Тепло вспоминаю я о Павле Петровиче Петрике. В первый раз мы с ним встретились во Флорештах, он был избран первым секретарем райкома партии, а до этого работал вторым секретарем Оргеевского РК КПМ. Это был очень энергичный и талантливый партийный руководитель, настойчиво поднимавший в районе эффективность агропромышленного сектора. Он легко устанавливал хорошие деловые контакты, был доступен, но в то же время очень категоричен, взыскателен и требователен. Петрик практически ежегодно организовывал смотры всех хозяйств, куда приезжали все руководители колхозов района, чтобы проанализировать приемы возделывания сельскохозяйственных культур и содержания животных. Гости посещали поля, сады, виноградники, фермы, и, поскольку много было глаз, сразу видны были и достижения, и упущения. Потом подводили итоги, что эффективно заставляло многих мобилизоваться, потому что устраивался настоящий экзамен и можно было стать мишенью очень жесткой критики коллег и руководства.

Петрик очень много сделал для развития района, относился с большим уважением к руководителям, оценивал успехи секретарей парторганизаций и каждого руководителя. В 1964-1972 годах он был первым секретарем Тираспольского горкома партии, в 1972-1980 годах возглавлял Молдавский республиканский совет профсоюзов, в 1980-1986-м был секретарем ЦК КПМ по идеологии. Я столкнулся с Павлом Петровичем уже будучи министром иностранных дел МССР. Именно по его инициативе моя кандидатура была предложена для выдвижения в кандидаты в депутаты Верховного Совета МССР. В то время, формируя делегацию СССР на заседание генеральной ассамблеи ООН, по традиции от республики выдвигали одного члена делегации, как правило, на уровне заместителя председателя совмина. В преддверии генеральной ассамблеи ООН в 1983 году ЦК КПСС обратился к ЦК КПМ с просьбой предложить кандидатуру, и Павел Петрович нарушил традицию, предложив в качестве члена делегации министра иностранных дел.

Жизнь столкнула меня и с Петром Андреевичем Паскарем, которому довелось стать последним главой правительства Молдавской ССР. Будущий председатель совмина начал свою деятельность в северных районах Молдовы, где пользовался большим авторитетом среди партийных и хозяйственных руководителей республики. Он был грамотным, хорошо подготовленным и  коммуникабельным человеком, легко завоевывал доверие. С апреля 1962 года Паскарь был первым заместителем министра производства и заготовок сельскохозяйственных продуктов МССР, с декабря 1962 года – секретарем ЦК КПМ, с апреля 1970 года - председатель Совета Министров МССР и одновременно с февраля 1971 года - министром иностранных дел МССР, а с июля 1976 года уже работал первым заместителем председателя Госплана СССР. Я с Петром Андреевичем общался неоднократно, работая председателем колхоза в Верхних Кугурештах, и часто мы встречались неожиданно: он ездил через наши места в левобережное село, где родился. Иные руководители требовали, чтобы их встречали чуть ли не на границе района, Паскарь же ничего не требовал никогда. Помню, когда я работал первым секретарем Дрокиевского райкома партии, Петр Андреевич приехал в район, и мы обедали в ресторане. Мне как раз должен был позвонить первый секретарь Закарпатского обкома партии Украины Дикусар, с которым у нас были хорошие отношения, наша делегация района принимала участие в некоторых мероприятиях, мы совместно занимались вопросами создания предприятий соцкультбыта. И я предупредил почту, чтобы его соединили с рестораном. Паскарь был хорошо знаком с Дикусаром, я сразу передал ему трубку, и Дикусар предложил приехать к ним на охоту. А там были чудесные места! «Это опасно?», - спросил Паскарь. – «Нет, ничего опасного, мы на вертолетах»… 

Хорошее впечатление о себе оставил и Михаил Федосеевич Лупашко, директор НПО «Селекция», талантливый ученый и руководитель. Он был крупным ученым в области производства зерновых и кормовых культур, сахарной свеклы, впоследствии стал академиком ВАСХНИЛ и последним министром сельского хозяйства МССР. Приятные воспоминания остались у меня от общения с председателем колхоза «Маяк», Героем Социалистического труда Василием Акимовичем Козловским, пользовавшимся огромным авторитетом и в хозяйстве, и в республике. Он был смелым и талантливым руководителем, не боявшимся рисковать, всегда интересовался последними достижениями науки и настойчиво внедрял их в производство. Не могу не упомянуть и о моем близком друге. С Ильей Георгиевичем Фулга мы жили рядом на Ботанике, вместе учились в училище виноградарства и виноделия и в сельхозинституте. Он стал видным ученым, написал вузовский учебник по плодоводству. Фулга долгое время был директором училища виноделия и виноградарства в Ставченах, а также возглавлял журнал «Садоводство и виноградарство Молдавии».    

Из книги Петра КОМЕНДАНТА, первого министра иностранных дел МССР «Записки производственника и дипломата. Как я прошел путь от рядового специалиста аграрного сектора до крупного дипломатического работника союзного масштаба»