Политика

Даниэл Ионицэ, посол Румынии в Кишиневе, заявил, что всегда действовал с «огромной любовью к молдаванам Республики Молдова», страны, которую он уважает и будет продолжать поддерживать. С чего бы такое раскаяние? Дело в том, что Ионицэ был вызван в МИДЕИ РМ после своего скандального выступления в эфире кишиневского телеканала, и госсекретарь Думитру Солокан потребовал, чтобы дипломат воздержался от заявлений, «которые нарушают право на плюрализм в молдавском обществе, гарантированном Конституцией».

Напомним: румынский посол сказал, что если бы можно было открыть центры вакцинации в посольстве, он бы не иммунизировал молдавских граждан от коронавируса, а «вакцинировал бы против примитивного молдовенизма». Первым одернул посла депутат-социалист Григоре Новак, назвав его грубые эскапады недипломатическими и издевательскими. Возмутились многие другие политики и рядовые граждане, разразилась буря негодования в социальных сетях. Сопредседатель партии «Гражданский конгресс» Марк Ткачук заявил: «Непозволительно рассуждать о народе как о стае бродячих собак, ждущих помощи румынского ветеринара».

Важно отметить, что все у посла произошло далеко не по принципу: «вылетит – не поймаешь». Ионицэ не просто оскорбил молдаван устно – он после этого намеренно поделился в Facebook постом с цитатой, уточнив, что подтверждает свои слова. Очевидно, был глубоко убежден в том, что «аборигены» все молча проглотят и не посмеют одернуть румынского дипломата. Но скандал разрастался, отголоски его уже слышались за Прутом. И вот уже посол выкручивается, говоря, что фразой «примитивный  молдовенизм» вовсе не хотел оскорбить молдаван.

«Большинство читали заголовок в газете, очень немногие посмотрели ток-шоу и поняли контекст, - оправдывался Даниел Ионицэ. – Есть два аспекта. Прежде всего, рассматривайте это заявление в контексте и имейте в виду, что я все это сказал в шутку».

Вот как! Это была шутка?

«Во-вторых, под «примитивным молдовенизмом» я подразумеваю молдовенизм, который некоторые в Республике Молдова разделяют только по идеологическим причинам, который не имеет абсолютно ничего общего с научной истиной, - вещает Ионицэ. - Примером в этом смысле может служить то, что некоторые считают, что молдавский язык отличается от румынского. Мы категорически отвергаем это, считая историческим наследием советского периода. Мы не должны забывать, что Республика Молдова по-прежнему существует в постсоветском пространстве, что есть проблемы. Другой пример примитивного молдовенизма: некоторые считают, что этногенез молдавского народа отличается от этногенеза румынского народа, что молдаване - отдельный народ, не понимая, что на самом деле румынский народ возник в том числе за счет присоединения молдаван. Тех молдаван, которые существовали и существуют на двух берегах Прута».

Свой монолог подсудимого Ионицэ завершил выражением пламенной любви к молдаванам:  «Я всегда действовал с любовью и буду продолжать действовать с огромной любовью к молдаванам в Республике Молдова. Я уважаю и поддерживаю их абсолютно во всем, что они намерены делать, и я всегда буду действовать добросовестно».

Тут же Ионицэ заявил, что молдавский язык прямо-таки  сказочный и «значительно обогащает красоту нашего общего языка», однако «иногда настораживает, что это словосочетание используется в политических интересах». То есть все-таки молдавский язык существует?

«Румынский ветеринар» также пообещал, что Румыния всегда будет помогать нам вакцинами. Нет сомнения в том, что это будет именно та вакцина, с производителями которой Еврокомиссия решила не продлевать на 2022 год контракты на поставку, та самая АstraZeneca, которой сами румыны прививаться не хотят.

В сущности, то, что случайно вырвалось из уст Ионицэ, есть выражение глубочайшего презрения, издавна питаемого частью румынской интеллигенции к молдаванам. Это отношение было взлелеяно румынским государством как раз в те самые 20-40-е годы, когда Бессарабия находилась в составе Румынии. Бессарабцы на себе ощутили политику  массивного поражения в правах больших категорий населения, физического истребления и депортаций по лекалам режимов Муссолини, Гитлера и фашиствующих легионеров.

Именно в те годы, когда, по мнению Бухареста, Бессарабия переживала свои лучшие времена, реализовывалсь программа вытеснения меньшинств из публичных должностей, запрета для госслужащих браков с нерумынами, квоты меньшинств в каждой сфере, планировались и осуществлялись коварные и жестокие программы варварского «обмена населением». Румынская элита открыто пропагандировала идеи о том, что румыны - единственная «автохтонная» нация, а молдаване, русские, венгры, евреи занимают неподобающее им место в обществе, что это «враждебные силы».  

К несчастью, Бессарабия стала главным полигоном внедрения каннибальских идей. В нашем крае маршал Ион Антонеску и румынская элита видели «образцовую провинцию», на примере которой вся страна увидит, как нужно проводить «очищение». Разрабатывалась логистика массовых убийств, чисток, выявления «евреев и предателей». С началом войны были созданы дополнительные жандармские части для кровавых зачисток в Бессарабии. Только за два первых месяца оккупации в атмосфере массового озверения были убиты в Татарбунарах – до 140 человек, в Тэтэрештах – 500, в Калараше – 130, в Хынчештах – 100, задокументированы массовые убийства в других населенных пунктах. В Кишиневе беспорядочно грабили и убивали, в июле 1941 года в гетто согнали 10 050 евреев, из них сразу же расстреляли около 500, в том же месяце на станции Гидигич расстреляли 350 человек, в Бендерах расстреляли всех евреев, не успевших эвакуироваться. Всего в первые месяцы, по данным международной комиссии по исследованию Холокоста в Румынии, в наших краях было убито до 60 тысяч евреев и депортировано больше 50 тысяч. А сколько было убито молдаван, военнопленных, «предателей» - тех, кого обвиняли в том, что они радовались и кидали камнями в румын, покидавших Бессарабию после подписания пакта Молотова-Риббентропа?

Гетто, лагеря, расстрелы, общие могилы, физические наказания, голод, чудовищные издевательства над бесправным населением, тысячи умерших от тифа – такой была история Молдовы в короткий период румынской оккупации до 1944 года. Тот «примитивный молдовенизм», о котором говорит Ионицэ, - это, по сути, историческая память, нежелание народа забыть о прошлом. И как можно его забыть? После войны Европа очищалась от нацизма – но Румыния сохранила нацистские идеи 20-40-х годов как свое культурное наследие, переиздавая сочинения «социальных инженеров» - последователей Гитлера и Геббельса,  называя их духовными отцами нации.

Именно из Румынии импортируют свои худшие идеи молдавские националисты и унионисты конца 80-х-начала 90-х годов, призывавшие к «очищению» молдавского народа, доказывавшие вред смешанных браков, перекраивавшие границы городов, уничижавшие советское прошлое молдавского народа, рассказывавшие сказки о «процветании» Бессарабии в составе королевской Румынии. Но есть вещи, которые забыть нельзя.

И неудивительно, что молдаване помнят – это память на крови. И неудивительно, что доктрина объединения с Румынией в Молдове – удел самых маргинальных политических течений. И неудивительно, что ни один правый политик, рассчитывающий на поддержку избирателей, никогда вслух не признает своих унионистских убеждений.

Историческая память молдаван – это память о государстве, которое в XIV-XIX веках отправляло свой флот в Средиземное море до Венеции и Генуи, которое сумело долгое время сохранять независимость и стать значительной политической силой в Восточной Европе, успешно противостоя Османской империи, Польше и Венгрии. Именно силы Молдавского княжества нанесли в 1475 году сокрушительное поражение турецкой армии, которое османские хроники назвали «самым крупным бедствием, обрушившимся на турок за всю мусульманскую эпоху». Через Молдову проходили торговые пути на Восток, и свои богатства страна использовала для поддержки православной культуры и афонских монастырей. Но где же тогда была Румыния? Это буферное государство было создано всего лишь в конце XIX века усилиями России и кровью ее солдат, сражавшихся в русско-турецких войнах. Эта куцая, скудная история – вечный источник комплекса неполноценности, и это много лет не дает Бухаресту спокойно спать. Но если можно похитить в Кишиневе памятник Шефану чел Маре, как это сделали румыны в 1944 году, – то историю молдаван отобрать у них и присвоить невозможно.