История

Ровно 140 лет назад Россия вступила в большую войну с Турцией с целью остановить резню балканских славян. В итоге страна вроде бы добилась цели и даже открыла себе дорогу на Константинополь. Но произошло это таким странным образом, что тот конфликт заложил фундамент для многих других войн — вплоть до Первой мировой.

Выигранная, но неудачная?

Сегодня, 24 апреля, исполняется 140 лет началу русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Как это часто случается, вокруг неё наверчено столько мифов, что преподаваемая в школе версия событий рассказывает главным образом о том, чего на самом деле никогда не было. Якобы война была начата Александром II просто потому, что турки резали балканских славян, поднявших Апрельское восстание 1876 года. Причём у царя были виды даже на захват Константинополя. Вместо всего этого он добился лишь временной остановки войн на Балканах — Берлинского конгресса и принятого на нём трактата, заложившего основы для конфликтов Сербии с другими государствами региона.

Вопреки ожиданиям русской стороны, конфликт оказался жестоким и кровавым. Чего стоят только упорная оборона турками Плевны, которую наша армия трижды безуспешно штурмовала и взяла лишь долгой осадой. Только после её сдачи Скобелев приблизился к Стамбулу. По Сан-Стефанскому миру балканским странам дали независимость и справедливые границы. А потом пришли злые западные державы и урезали эту независимость на Берлинском конгрессе, заложив основы для всех будущих европейских войн вплоть до Первой мировой.

В этой схеме — кроме последнего десятка слов — неверно практически всё. Неверен и распространённый вывод из неё: позиции России на Балканах, завоёванные в сражениях 1877–1878 годов ценой жизни более 100 000 русских воинов, были подорваны в словопрениях Берлинского конгресса... русско-турецкая война оказалась для России хотя и выигранной, но неудачной. А как же всё было на самом деле?

Как "гражданское общество" выкрутило руки самодержавному государству

Официальная девятитомная история этой русско-турецкой войны, выпущенная ещё до революции, заложила первый камень в её мифологию. Якобы Александр II был так обеспокоен резнёй болгар, устроенной Турцией в 1876 году, что решил начать войну. На самом деле император категорически не хотел влезать в конфликт из-за подобных восстаний. Причина была элементарна: это не дало бы его стране заметных материальных выгод. Захватывать земли "братьев-славян" он не намеревался. Его бы в этом случае не поняло ни русское общество, ни западные державы, опасавшиеся расширения России. Этот правитель был так рационален, что считал: на Турцию можно надавить угрозами — и заставить вести себя взвешенно.

К тому же жестокости Турции не взялись из ниоткуда. Они были связаны с объективными факторами, а именно с подавлением болгарского восстания. Александр II сам не был ангелом: за 15 лет до того при подавлении восстания в Польше, по официальным данным, его войска убили более 30 000 братьев-славян. При подавлении Апрельского восстания 1876-го, из-за которого и началась война, турки убили то же число. Поэтому Россия активно давила на Сербию, чтобы и она не вступалась за болгар. Но та, вопреки давлению, всё же начала войну против Турции летом 1876 года.

После этого Александр мог остаться вне игры, но уже чисто теоретически. Почему? Дело в том, что, вопреки распространённому представлению об авторитарных режимах, единовластный правитель должен быть как минимум не менее популярен, чем демократически избранный. Неприятного сменяемого президента можно перетерпеть до выборов, а вот монарха терпеть придётся всю жизнь. Цари либо были крайне популярны в народе и обществе, либо эту жизнь им резко сокращали. Дореволюционное общество гораздо активнее, чем сегодня, умело выражать своё недовольство властью. Дед Александра II (Павел I), прадед (Пётр III) — да и сам он — умерли довольно мучительным образом только от того, что слегка отвлеклись и в какой-то момент недостаточно тщательно следили за своей популярностью. Поэтому важнейшей задачей III Отделения Его Императорского Величества Канцелярии был мониторинг общественного мнения. В 1876–1877 годах III Отделение исправно фиксировало: народ, мягко говоря, возмущён резнёй славян Турцией и не понимает, почему его государство её позволяет.

Русское общество того времени обладало немыслимой сегодня энергией и способностью к самоорганизации. По всей стране немедленно образовались славянские комитеты, собиравшие деньги "на помощь сербам". Средства во многом ушли на отправку многих тысяч добровольцев на сербско-турецкую войну 1876 года. Русские офицеры и генералы в ту пору также обладали способностью к самостоятельным поступкам. Многие из них уволились из армии и уехали воевать за сербов. Генерал М.Г. Черняев возглавил сербскую армию в том конфликте. Донесения в III Отделение сообщают: "Крестьяне считают Черняева ниспосланным Богом... и их вера так велика в него, что он непременно прогонит турок на всём Балканском полуострове".

Всё это здорово злило Александра II, не видевшего практического смысла в войне на Балканах. Но выбора у него уже не оставалось. Он понимал, что монархия не может существовать без авторитета монарха, и также осознавал, что добровольцы войну с Турцией не выиграют. В конечном счёте тысячи из них погибли на Балканах. Массовые русские потери начались помимо воли Александра. Именно общество де факто развязало ту войну, которую так не хотело государство. Царь летом 1876 года, по сути вынужденно, начал переговоры с австрийцами об их нейтралитете в будущем конфликте. Этим он пытался избежать ошибки Крымской войны, когда отсутствие нейтралитета Вены не дало России воевать на Балканах.

Жестокая и кровавая бойня, обнажившая отсталость и бессилие царизма?

Как мы уже отмечали, про потери России в той войне принято рассказывать небылицы. Да, турки были вооружены более современными винтовками Пибоди-Мартини. В действующей русской армии были винтовки Крнка, много хуже. И да, штурмы Плевны не были лёгкой прогулкой. Однако известная фраза историка Троицкого "ценой жизни более 100 000 русских воинов" основана буквально ни на чём.

Существует всего один официальный источник по потерям в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. — "Военно-медицинский отчёт..." 1886 года. По нему убитых — 22 391 человек. Вторичные источники, приводящие цифры до 36 тысяч, не опираются на документы. Турецкие потери убитыми — не ниже 30 тысяч, погибшими от болезней — 90 тысяч. Пленными турки лишились 145 000 человек — на порядок с лишним больше русских.

22 тысячи — это, конечно, много, очень много. Но это не сто тысяч убитых, приписанные "прогнившему царизму" при СССР. Как мы уже упоминали, в царствование Александра были восстания, унёсшие куда больше жизней его подданных, чем "жестокая и кровавая война".

Вообще-то и войн между Россией и Турцией было немало. Например, русские потери убитыми в войне с Турцией 1828–1829 годов — 15 тысяч, у турок — 20 тысяч. Соотношение потерь — то же, что в 1877–1878 годах. Почему же никто не называет ту войну кровавой? Причина проста: это типичные потери для таких войн. Конфликт 1877–1878 годов историки-марксисты типа Троицкого объявили кровавым для того, чтобы подвести "объективную базу" под якобы сложившуюся в конце царствования Александра "революционную ситуацию". Цифры потерь и длительность войны показывают, что она была обычной? Не беда: достаточно не называть их и не сравнивать с другими.

А что с модным при СССР тезисом "Победа над таким слабым противником, как турецкая армия, далась русским войскам дорогой ценой и лишь благодаря полному напряжению всех сил"? Увы, и он не подтвердился. На пике численности, в конце 1877 года, лишь треть русской армии находилась на Балканах. Самые современные её части, с новейшими "берданками", превосходившими английские винтовки турок, всю войну простояли возле Петербурга.

О хорошем Сан-Стефанском мире и плохом Берлинском трактате

Хорошо, предположим, война была далеко не такой чудовищной, как её описывали. Но мир-то мы точно проиграли? Ведь сказал же Александр II 9 января 1878 года: "Если суждено, то пусть водружают крест на святой Софии!". Из этой фразы любят делать вывод, что император хотел взять Константинополь. Да, такие слова император произнёс. Однако эту цитату из дневника военного министра Д.А. Милютина приводят, опуская контекст. Александр не планировал оставлять себе Царьград после его занятия. Тогда господствовала оправданная точка зрения, что, заняв Константинополь, Россия обречёт себя на войну с Англией, которую — по слабости флота — выиграть не сможет.

Романовы предполагали занять город лишь для того, чтобы созвать "в Царьград представителей европейских держав, дабы сообща с ними" определить границы балканских государств, ничего не дав России, кроме части Южной Бессарабии, отнятой Крымской войной. Александр II понимал, зачем ему, например, Средняя Азия с её хлопком, без которого трудно было развивать лёгкую промышленность. Но Балканы просто не могли предложить ничего такого, чего Россия уже не имела. Главной целью мира было провозглашение независимости Сербии, Болгарии и прочих. И она действительно была провозглашена — и Сан-Стефанским миром, и Берлинским трактатом.

Сан-Стефанский мир был заключён 3 марта 1878 года и создавал очень большую Болгарию, а также давал независимость Сербии и Черногории. Западные державы, в первую очередь Австрия, были против сильного славянского государства на Балканах и потребовали пересмотра Сан-Стефано на Берлинском конгрессе. Там 13 июля 1878 года был принят Берлинский трактат. Он также давал независимость трём славянским странам, однако Болгария в нём беспощадно урезалась и больше не была сильным игроком. По сути, вся разница между Сан-Стефанским и Берлинским решениями — в том, как именно Сербии, Болгарии и Черногории провели границы. Долгое время было модно утверждать, что Берлинский трактат отдал болгарские земли сербам, чем заложил основу для трёх войн Болгарии с Сербией.

Простой взгляд на карту даёт совсем иное. Дело в том, что по Сан-Стефано Болгария должна была получить много греческих, сербских, македонских и даже албанских земель. Этот "русский" вариант мира закладывал на Балканах столько подводных камней и замедленных бомб, что конфликты там шли бы ещё более энергично, чем после Берлинского конгресса. Сторон в этой войне было больше, чем в нашем варианте истории, — как, возможно, и крови. Да, Южная Болгария не присоединилась к Северной, а стала автономией Турции. Но это решение ни на что не повлияло, и через несколько лет Болгария воссоединилась. Действительно смертельным для будущего Российской империи в Берлинском трактате было только одно — передача Хорватии Австро-Венгрии. Она делала неизбежным конфликт этой страны с балканскими славянами.

У российских властей не получилось бы избежать втягивания в такую войну. Любая попытка проигнорировать проблемы южных славян вела бы к огромному подъёму общественной активности и резкому снижению авторитета монарха, а без него монархия просто не может существовать. Однако Хорватию передали Австро-Венгрии ещё в 1876 году. То есть смертельная ошибка была сделана до Сан-Стефано, и даже до самого начала войны.

Заведомо бессмысленная война

Хотя Сан-Стефанский мир не был заметно лучше Берлинского, русское общество встретило его с колоссальным негодованием. Почему? Общество хотело от государства не абстрактной независимости балканских славян, а ситуации, когда Турция больше не смогла бы устраивать на полуострове резню. Русские массы того времени отлично понимали те особенности Османской империи, из-за которых до самого конца её существования она спокойно резала христиан в больших количествах. Понимали они и то, что это было её неотъемлемое, имманентное свойство.

Предупредить резню можно было только одним образом — полностью убрав Порту с Балкан. Общество было бы довольно, лишь когда Турцию совсем лишили бы владений в Европе — а равно и проливов, через которые она могла бы туда вернуться.

Однако этому не суждено было сбыться. Александр II до войны не понимал, что Османская империя не может стать травоядной и продолжит использовать традиционные для неё методы обращения с христианами вне зависимости от обещаний султанов. Из-за этого ещё летом 1876 года, во время сербско-турецкой войны, он заключил с австрийцами тайное Рейхштадтское соглашение. По нему в случае поражения турок Австро-Венгрия получала турецкую Хорватию, а Россия — возврат части Бессарабии, потерянной после Крымской войны (опять-таки Александр II не хотел приобретений на Балканах). Россия соглашалась с недопустимостью создания большого славянского государства на Балканах. Взамен австрийцы обещали не мешать сербам и черногорцам забрать у турок часть своих земель.

Иными словами, общество провоцировало государство на войну, ожидая от него решения вопроса издевательств над балканскими славянами раз и навсегда. А государство и не думало делать ничего подобного. Заключив тайное соглашение, власть не озаботилась даже намекнуть обществу на его содержание. Более того, в Сан-Стефано Александр II, постепенно дрейфовавший в сторону лишения Турции земель на Балканах, сделал вид, что забыл о Рейхштадтском соглашении. Он дал Болгарии границы, которых делали её тем самым "недопустимым" большим славянским государством на Балканах. Вдобавок ей отдали явно неславянские греческие земли — лишь для того, чтобы открыть выход в Средиземное море.

О чём думал император — сказать сложно. Понятно, что австрийцы по окончании русско-турецкой войны напомнили о Рейхштадте, и от Сан-Стефано пришлось отказаться, иначе Россия потеряла бы лицо. Скорее всего, Александр хотел исправить своё ошибочное нежелание демонтировать Османскую империю в её европейской части. Было очевидно, что, не замирив Балканы, Россия раз за разом была бы вынуждена влезать в войну за решение местных проблем. Собственно, так и случилось в Первую мировую. Просто до Александра II это дошло не так быстро, как до генерала Черняева и неграмотных крестьян, по донесениям III Отделения желавших изгнания турок со всего Балканского полуострова.

Царя трудно в чём-то винить. Эта его ошибка вообще типична для правителей России. И спустя 140 лет попытки решать политические проблемы рационально — без учёта того, что оппоненты совсем нерациональны — ведут лишь к накоплению напряжения в регионе и последующей бойне больших масштабов. Франко-русский союз конца XIX века, Пакт Молотова — Риббентропа, договоры конца советской эпохи, минские соглашения и ряд иных современных документов ясно показывают: эта болезнь у нас на редкость хроническая и системная.

Подсчитали — прослезились

Война 1877–1878 годов, несмотря на ряд ошибок и проволочек, была выиграна русской армией быстро (быстрее любой другой в XIX веке) и с небольшими потерями, резко уступающими потерям врага. Она не показала никакой "отсталости" царизма на фоне самых передовых держав. Соотношение потерь русских и турок было гораздо лучше, чем у англичан с вооружёнными копьями зулусами в битве при Изандлване в 1879 году.

Тем не менее, доблесть на полях сражений имела ограниченный смысл. Заключённые ещё перед войной соглашения наложили на Россию обязательства, при которых она никак не могла закончить войну разумным образом. В итоге государствам Балкан была дарована независимость, но с хаотично нарезанными границами и неликвидированным присутствием Турции на европейском континенте. Это закономерно привело к многим войнам, последующему втягиванию России в конфликт с Австро-Венгрией и Первую мировую. Что тут скажешь? Об ошибках следует помнить, иначе их придётся всё время повторять.

Александр Березин

Life.ru