История

В 1939 году был арестован Иван Капитонович Луппол, видный советский философ, создатель концепции диалектического материализма, первый исследователь философии Ленина. Предложив Сталину перевести молдавский язык на латиницу, он подписал себе смертный приговор. Историки философии называют Луппола ренессансным человеком, попавшим в тиски режима.

Семья Луппола была родом из села Кочиеры Тираспольского уезда Херсонской губернии. Сын бывшего царского чиновника в 1919 году с отличием окончил Московский университет, прошел гражданскую войну политработником, был в числе первых выпускников философского отделения института красной профессуры и поразил коллег диссертацией о французском философе Дени Дидро.

Титан культурного возрождения, Луппол сделал блестящую карьеру. Он руководил Главнаукой и Госиздатом, был членом правления союза писателей, директората института русской литературы (Пушкинского дома), директором и организатором института мировой литературы имени А.М.Горького, состоял в редколлегиях множества научных журналов, был талантливым лектором и педагогом. Иван Капитонович хорошо владел несколькими языками, был тонким знатоком французской философии эпохи Просвещения, изучал труды творцов систем XVII века - Декарта, Гоббса, Гассенди, считался одним из крупнейших в Европе  интерпретаторов Спинозы (на его экслибрисе был спинозовский девиз: «Не плакать, не смеяться, но понимать»), прекрасно знал английскую и американскую философию. Он создал содержательные работы по эстетике о Пушкине, Толстом, Горьком, Маяковском, Руставели, Гете, Беранже, Франсе, был рекордсменом по количеству историко-философских статей в первом издании БСЭ, его книга о Дидро была дважды издана на французском языке.

Но продвигался по карьерной линии ученый, разумеется, не потому, что был знатоком европейской культуры. Иван Луппол впервые опубликовал некоторые тексты классиков марксизма, считался создателем философии диалектического материализма и главным исследователем философии Ленина. Его книга «Ленин и философия» дважды издавалась в Германии.

На долгие годы Луппол был забыт, пока в 2014 году не вышла в свет в московском издательстве «Наука» его биография, составленная С.Н.Корсаковым и Л.А.Калашниковой. По мнению авторов, будущее ученого определилось тогда, когда он поступил на философское отделение института красной профессуры, которым заведовал известный философ А.М.Деборин, сумевший набрать курс талантливейших людей и за три года превратить их в специалистов мирового уровня. Студентов заставляли изучать языки и читать первоисточники в оригинале. Целью было вернуть в Россию мировую философию. Ведь огромный массив философской литературы в стране с середины XIX века был под запретом, европейская философия третировалась, книги уничтожали, их осуждал Святейший синод. Деборин и его ученики восполнили многие пробелы.

В 1924 году в стране прошли первые «чистки», и Луппол был исключен из партии на год ввиду непролетарского происхождения. Это был первый звоночек. Положение Луппола казалось прочным, он часто ездил в зарубежные командировки, опубликовал серию путевых очерков «Лики Европы». Но в 1929 году его учитель А.М.Деборин отказался написать к 50-летию Сталина статью для «Правды» о величайшем философе всех времен и народов, и деборинское окружение начали теснить.

В 1930 году Луппол выехал в Германию и Францию для решения вопроса о советском участии в VII всемирном философском конгрессе в Оксфорде. Его пытались оттеснить от этого проекта, хотя конкуренты даже не знали рабочих языков форума. Решение оргвопросов искусственно затянули, но Иван Капитонович успел написать блестящий доклад на немецком, и сообщения русских эмигрантов, философов с именем, остались в тени. Луппола избрали в постоянный комитет международных философских конгрессов. «Правда» отреагировала - напечатала большую рецензию на его книгу «Ленин и философия», назвав ее «антиленинской».

Луппол стал объектом постоянных проработок, его то покусывали, то обильно поливали клеветой. Он пытался спастись - покаялся в статье для журнала «Под знаменем марксизма», но ее не напечатали: автор не унижался. В 1932-м году, в связи с 300-летием со дня рождения Спинозы, он получил приглашение от  Спинозовского комитета выступить с докладом в Гааге на «Septimana Spinozana». Но ученого уже не выпустили за границу.

Тем не менее, в мае 1935 года Луппол был назначен директором института литературы (с 1938 года – институт мировой литературы имени А.М. Горького). Он добился выделения помещения, увеличения сметы вдвое, укомплектовал библиотеку, решил проблемы хранения архива писателя. Скупал автографы, проводил Горьковские чтения, задумал издание «Истории всемирной литературы». Луппол продолжал активно переводить философскую классику, издал первое многотомное собрание сочинений Дени Дидро, совершив культурный подвиг. Но его обвинили в том, что он не раскрыл творчество Дидро в свете указаний Ленина…

Впереди маячил арест. Стремясь разжать лапу смерти на своем горле, Луппол написал новое покаянное письмо. Он сам пересказал все обвинения против себя, сделав это с блеском. Ему разрешили работать. На этом самообмане попадались многие, попался и Луппол, втоптавший в грязь своего учителя и коллег. Осуждать его трудно.

В 1939 году Иван Капитонович был избран академиком АН СССР. Но вскоре его сместили «в связи с антигерманскими настроениями». В обстановке эйфории после заключения советско-германского пакта о ненападении конкуренты сыграли на антифашистских убеждениях Луппола. С октября 1940-го по февраль 1941 года Иван Капитонович находился не у дел, потеряла работу и его жена. Супругам было очень тяжело материально, они были деморализованы и ждали ареста.

И тут совпали и переплелись разные обстоятельства. Одно из них - близкое общение Луппола с Горькими-Пешковыми и игры НКВД вокруг этой семьи. Внучка Максима Горького Марфа Пешкова рассказала в одном из своих недавних интервью о том, что у ее матери Надежды Пешковой, которую Горький звал «Тимошей», был роман с Лупполом.

Надежда овдовела в 1934 году, когда сын писателя Максим Пешков умер при странных обстоятельствах.  Тимоша была красива и женственна. Сталин приходил к Горькому с неизменным букетом для нее. «Но мама в очередной их разговор на даче твердо сказала «нет», - рассказала Марфа. - После этого всех, кто приближался к маме, сажали. Первым был Иван Капитонович Луппол».

За Тимошей в разное время ухаживали нарком внутренних дел Генрих Ягода (он даже выделил Надежде 15 тысяч долларов из фондов НКВД на поездку в Европу для осмотра музеев), маршал Михаил Тухачевский, писатель Алексей Толстой и многие другие. Все женихи собирались разводиться, чтобы жениться на вдове. Поговаривали, что Горький сам был к ней неравнодушен. Но всех, кто приближался в Тимоше, арестовывали и расстреливали. Вокруг нее возникла территория выжженной земли. Лишь Толстого вовремя предупредили – и он перестал ходить в бывший особняк миллионера Рябушинского, в котором поселили Горького с семьей после возвращения из Италии.

С женатым Лупполом Надежда Пешкова познакомилась при создании музея Горького. Вспыхнул яркий роман. Иван Капитонович тоже собрался подавать на развод. Он пригласил Тимошу в Тбилиси, на торжества по случаю юбилея Шота Руставели, затем – на отдых в дом писателей. Там его и арестовали.

Называют и другую причину ареста - предложение Луппола о замене кириллицы на латиницу у ряда языков народов СССР, в том числе у молдаван, вызвавшее раздражение Сталина. Его ученый высказал как один из высших чиновников наркомпроса, оно готовилось несколько лет и отражало мнение части руководства этой организации. Сторонником латинизации были и нарком просвещения А.В.Луначарский, и сам В.И.Ленин.

Движение за использование латиницы началось в СССР в 1921 году, и к концу 30-х большинство языков СССР были переведены на латинскую основу. Был латинизирован молдавский язык в МАССР. Хотели поступить так даже с русским, стремясь порвать со старой культурной традицией. Однако в 1936 году передумали, и все языки стали переводить обратно на кириллицу, закончив этот процесс к 1940 году.

К концу 30-х Луппол, эрудит и человек европейской культуры, уже со всех точек зрения был чужим в обществе победившего социализма. Он был не нужен, и он был обречен. 8 июля 1941 года его приговорили к расстрелу, а в октябре этапировали в Саратов, где он содержался в камере смертников вместе с академиком Николаем Ивановичем Вавиловым. В 60-х годах исследователи восстановили историю последних месяцев жизни Вавилова и Луппола. Марк Поповский, автор книги «Дело академика Вавилова», поплатился за нее высылкой из СССР.

16 октября 1941 года немцы приближались к Москве. Заключенных свезли на вокзалы для отправки в тюрьмы Саратова, Оренбурга и Куйбышева. Один из выживших  позже вспоминал о том, что творилось у Курского вокзала: «Стража с собаками оцепила всю привокзальную площадь и приказала нам стать на четвереньки. Накануне в Москве выпал первый снег, он быстро растаял, и жидкая холодная грязь растеклась по асфальту. Люди пытались отползать от слишком больших луж, но этому мешала теснота, да и стража, заметив движение в толпе заключенных, принимала крутые меры. Сколько нас там стояло? Думаю, что не менее десяти тысяч, а может, и больше. По одежде и по внешнему облику все те, кого я видел ночью, с кем ехал потом в поезде, были московские интеллигенты. Так на четвереньках простояли мы часов шесть. Рассвело. На улицах стали появляться прохожие. Поднимать голову было настрого запрещено, но мы явственно слышали по своему адресу выкрики: «Шпионы! Предатели!». Наконец подали вагоны, те самые столыпинские. В купе, где царские жандармы возили пятерых заключенных, стража с красными звездами на фуражках набивала по 20–25 человек. Сидеть приходилось по очереди. От духоты и усталости люди теряли сознание».

До Саратова поезд шел недели две, заключенные голодали. Потом всех снова поставили на четвереньки, раздели догола, обыскали и после ледяного душа развели по камерам. В корпус №3 попали академики Вавилов и Луппол, инженер И.Ф.Филатов. 

Иван Капитонович оказался в подвальной узкой каменной щели, карцере-одиночке. Филатов рассказывал, что этот 45-летний красавец и бонвиван не переставал удивляться бедам, которые на него обрушились. Тяготы тюрьмы переносил стоически, товарищем оказался неплохим. Филатов говорил, что в тюрьме повстречал душевных, отзывчивых и умных людей. Поповский приводит его рассказ: «Камера была очень узкая, с одной койкой, прикованной к стене, окон не имела. Находилась в подвальном помещении тюрьмы. Тюрьму эту многоэтажную арестанты… звали «Титаником». В камере круглосуточно горела лампочка. Жара, духота. Температура до 30 градусов. Сидели потные. Одежду свою – холщовый мешок с прорезью для головы и для рук – заключенные называли хитоном. На ногах лапти из коры липы. Луппол говорил, что такую одежду носили рабы в Древнем Риме. Питание было трехразовое: две ложки каши и миска супа из тухлых помидоров соленых с кусочком ржавой селедки – обед и ложка каши на ужин. Кроме того, полагалось триста или четыреста граммов черного хлеба из ячменной муки. Передачи и приобретения для этой категории заключенных были запрещены».

Вавилов и Луппол пробыли в камере смертников около года, без права на прогулки, переписку, передачи, баню. Читали друг другу лекции, чтобы отвлечься. Спали на одной койке по очереди. К академикам подсадили умалишенного, который отнимал у них пайку хлеба, и приходилось бороться за жизнь с безумным, пускавшим в ход кулаки и зубы. Узники неоднократно писали в инстанции, прося пересмотреть их дела. 23 июня 1942 года смертный приговор академикам заменили 20-летним заключением, перевели в общую камеру на первом этаже. Там было так же голодно и тесно, ночью на нарах люди не могли перевернуться с одного бока на другой, в спертой атмосфере теряли сознание. Прогулка - десять минут, но разрешены баня, тюремный ларек…

Вскоре Луппола отправили в мордовские лагеря. В последнем письме он умолял жену прислать ему немного сухарей... По свидетельству Марфы Пешковой, Тимоше якобы рассказывал освободившийся узник, что от голода Иван Капитонович сошел с ума, ползал по земле и ел траву. Правда ли это – неизвестно. 

Умер титан советского философского возрождения 26 мая 1943 года. Могилы нет. Спустя ровно 13 лет после смерти, 26 мая 1956 года, по ходатайству вдовы Марии Евгеньевны ученый был реабилитирован, а позже восстановлен в звании действительного члена АН СССР. В заключение авторы его биографии приводят тюремные стихи португальского поэта Луиса де Камоэнса, переведенные Лупполом: «Видел я, что в мире этом/ Добрых доля – лишь мученья,/  И не мог без удивленья/ Видеть злых всегда при этом/ Как бы в море наслажденья»…

Подготовила Елена ЗАМУРА 

На фото: Самый известный памятник московского модерна – дом миллионера Сергея Рябушинского. Архитектор Федор Шехтель пытался создать иллюзию подводного мира в холле: «тающая» лестница из белого мрамора в форме волны, люстра-медуза, ручки дверей в виде морских коньков, волнообразные узоры решеток на окнах. В 1931 году в доме поселился Горький. Здесь бывал академик Луппол. Сейчас в доме № 6 на Малой Никитской - музей.