Закон

Отстраненный генпрокурор Александр Стояногло откликнулся на арест пятерых депутатов статье в социальной сети. Вот что он пишет. 

«На эту статью меня спровоцировали события, которые имели место в последнюю неделю и связаны с арестами пяти бывших депутатов парламента. 

Не хочу вдаваться в подробности событий семилетней давности, признаться, не очень в них посвящен. Как человек и бывший политик никогда не понимал и всегда осуждал переходы из одних партий в другие, к тем, кто еще вчера был политическим оппонентом.  Мне как прокурору абсолютно понятно, что эти уголовные дела не имеют никакой перспективы, и вся эта возня - не более чем имитация борьбы с коррупцией, задача которой - отвлечь общественное мнение от текущих проблем. 

Почему я так говорю? Да потому что знаю из собственной практики, что доказать эпизоды коррупции семилетней давности невозможно, и уверен, что у прокуратуры нет и не будет никаких доказательств. 

Что касается незаконного обогащения - эта статья специально была введена в законодательство в период захваченного государства и предназначалась для преследования политических оппонентов и неугодных. Но то, что раньше жестко осуждалось, сегодня в полной мере применяется властью. 

Хочу быть правильно понятым. Конечно, незаконное обогащение должно преследоваться по закону, но в цивилизованном мире это делается в гражданском порядке путем взыскания имущества через суд. Ведь незаконное обогащение - это далеко не всегда коррупция, а чаще всего - неуплаченные налоги. Так устроены мы, молдаване: постоянно находимся в поисках дополнительного заработка, что- то покупаем подешевле, а потом пытаемся выгодно продать. Не думаю, что эти действия должны повлечь за собой уголовную ответственность, да еще такую, где санкции более жесткие, чем для убийц и разбойников. 

Во всех этих событиях меня как человека больше всего задела история Виолеты Ивановой, вернее трагический случай с ее мамой. Очень надеюсь, что задержание и арест дочери не были основной причиной смерти дорогого человека, но в том, что это ускорило и усугубило этот трагический случай, у меня нет никакого сомнения. 

Говорю об этом потому, что и раньше сталкивался с подобными случаями. Этот эпизод показал всю антигуманность нашей уголовной политики, несовершенство законодательства, жестокость, неадекватность и политизацию прокуратуры и суда. 

Меня поразила реакция общества, которое радовалось и восхищалось. А теперь представьте себе, что вся эта акция ничем не закончится и выяснится, что этих людей подвергли публичной порке и унижению только потому, что так кому-то нужно. 

В начале моего мандата у меня на приеме был один очень уважаемый и известный человек, который по возрасту годился мне в отцы. За его плечами был опыт руководства крупными хозяйствами, был он и руководителем крупного села, был удостоен различных наград и в советский период, и в период независимости страны. И этот уважаемый человек рассказал мне историю, которая глубоко меня тронула, так как показала, насколько деградированы у нас институты власти и насколько человек в нашем государстве и обществе не представляет никакой ценности. 

Все помнят, как в начале 90-х шла реорганизация сельхозпредприятий. Все последующие годы целое поколение считало, что были украдены активы колхозов и совхозов. Хозяйство, которым руководил посетитель, десятки раз проверяли, серьезных нарушений выявлено не нашли. И вот, почти через 30 лет, его задерживают, арестовывают и держат под стражей шесть месяцев. Вся эта история ничем не закончилась, он был освобожден, дела были прекращены. Но за эти шесть месяцев незаконного нахождения в тюрьме умерла его мама, которая пережила репрессии, родила детей в Сибири, видела  голод, тиф и другие трагедии. 

Престарелая женщина, которая никогда не болела, никогда не обращалась к врачам, умерла от депрессии. Она каждый день спрашивала, где сын. А сын даже не был на похоронах матери, потому что его должны были этапировать туда специальным конвоем и в наручниках, и достоинство не позволяло ему перетерпеть еще и это унижение. 

Почти два года я вместе со своими коллегами пытался построить прокуратуру с человеческим лицом. Убеждал коллег в том, что мы прежде всего люди и только потом прокуроры, что быть нормальным, адекватным человеком нисколько не вредно для исполнения обязанностей. Правоохранительная система вошла в полосу, когда людей не считали людьми, когда корпоративные или иные меркантильные интересы доминировали над человеческими ценностями, когда мерой всех вещей были политическая целесообразность и цена вопроса. 

Свобода всегда была главной ценностью, люди за нее готовы щедро платить даже тогда, когда ни в чем не виноваты. Именно это привело к тотальной коррупции в правоохранительной и судебной системах. С началом моего мандата я запретил арестовывать бизнесменов. В предыдущие годы только три прокуратуры - антикоррупции, борьбы с организованной преступностью и столичная муниципальная – задерживали в год до тысячи человек, абсолютное большинство из которых никакого отношения к преступности не имело. 

Я считаю, что изолировать от общества следует только тех, кто представляет угрозу безопасности граждан и страны. В отношении остальных следствие, можно и нужно проводить, оставляя граждан на свободе, особенно с учетом нечеловеческих условий содержания в пенитенциарной системе, за что государство каждый раз осуждают, когда побывавшие под арестом обращаются в ЕСПЧ. Это, наконец, просто проявление человечности в условиях пандемии, когда ежедневно заболевают тысячи людей, десятки умирают. Пандемия - основной вызов не только для государства, общества, но и для правоохранительной системы и прокуратуры.

Сегодня у прокуратуры другие ориентиры и ценности. На фоне всех ее бурных и бесполезных движений почему-то забывают, что у каждого есть семья, родители, дети, и, как правило, именно они страдают больше, чем те, кого преследуют. Очевидно, что стране нужна другая уголовная политика, основанная на гуманности, приоритетном соблюдении прав человека и презумпции невиновности. Только так можно построить свободное и правовое государство». 

Все правильно написано, Александр Дмитриевич, все описанное имеет место. 

Речь об уголовной политике. Но вспомним, что под нее ежегодно из госбюджета генпрокуратуре выделяли и выделяют по 370-380 миллиона лей. В положении о генпрокуратуре эту политику вы именуете «уголовной национальной политикой и международной уголовной политикой». Это пустые слова. 

Во-первых, не существует конкретного документа, содержащего национальную уголовную политику. И даже теоретически не может существовать и международной уголовной политики как документа. Хотя бы потому, что в разных странах – разные законы. 

Я обращался к вам в самом начале вашей карьеры генпрокурора, но вы мне не ответили. Я вас за это не осуждаю, вы достаточно пострадали, и это еще не конец. Жалко, что время упущено. К власти пришли другие люди, которые еще дальше от реальной жизни. 

Думитру БАРБАЛАТ