Страшная судьба семьи Николая Склифосовского
Николай Васильевич Склифосовский спас тысячи жизней, работая военно-полевым хирургом, внедрил революционные для того времени принципы антисептики и асептики, впервые провел операции, которые до него считали невозможными. Однако помочь своим самым близким людям знаменитый хирург не смог. В ознаменование второй годовщины красного октября большевики омыли кровью имение Склифосовских в селе Яковцы.
Бессарабские корни великого хирурга
Детство и юность будущего ученого прошли в бедности и лишениях. Он родился в 1836 году на хуторе Карантин (ныне поселок Дзержинское), в двух километрах к югу от города Дубоссары Тираспольского уезда Херсонской губернии в многодетной дворянской семье. Название хутора происходит от карантинной станции, которая была создана для предупреждения распространения особо опасных инфекционных заболеваний, проверки и обеззараживания прибывающих из-за границы продуктов растительного и животного происхождения. Также на территории хутора Карантин располагался тыловой госпиталь для больных инфекционными заболеваниями военнослужащих армии полководца графа А. В. Суворова-Рымникского.
Фамилия деда Склифосовского по отцовской линии – Склифос. Ее видоизменил отец, приняв елеопомазание в русской православной церкви Дубоссар, где был крещён при рождении младенец Николай Склифосовский. Отец будущего хирурга, малообеспеченный письмоводитель дубоссарской карантинной конторы, в период эпидемии холеры был вынужден младших из 12 детей отдать в одесский приют, а вскоре заболел и скончался. Он был похоронен на русском кладбище микрорайона Лунга. Дубоссары. Дубы, посаженные отцом Склифосовского в год рождения сына у ручья возле старой больницы Дубоссар, сохранились до сих пор. Родительский дом Склифосовского сгорел в гражданскую войну.
Врач, который во всем был первым
Вопреки тяжелым бытовым условиям Николай закончил гимназию с серебряной медалью и поступил на медицинский факультет Московского университета на казенное содержание. Он стал одним из лучших студентов.
После окончания учебы Склифосовский вернулся в Одессу и устроился в одну из больниц ординатором хирургического отделения. В 27 лет он уже защитил докторскую диссертацию. Николай Васильевич стал участником нескольких военных кампаний – работал в полевых лазаретах во время австро-прусской, франко-прусской войны и русско-турецкой войн. Оперировать приходилось круглосуточно, под грохот канонады. Жена хирурга, последовавшая за ним на фронт, вспоминала: «После трех-четырех операций кряду, часто при высокой температуре в операционной, надышавшись за несколько часов карболкой, эфиром, йодоформом, он приходил домой с ужаснейшей головной болью, от которой отделывался, выпив маленькую чашечку очень крепкого кофе».
Николай Васильевич Склифосовский первым ввел антисептики и строгий гигиенический режим в клиниках. До него отсутствие стерильности при операциях часто приводило к смерти пациентов. Склифосовский первым в мире применил местное обезболивание раствором кокаина, сконструировал аппарат, который позволял поддерживать наркоз. До этого даже самые сложные операции длились не более трех минут. Хирург внедрил рентгенологические исследования. Одним из первых начал проводить гинекологические операции по удалению кисты яичника. Предложил хирургическое лечение грыжи, рака языка и челюсти, удаление камней в мочевом пузыре.
Нововведения Склифосовского были неоценимы: он спас тысячи жизней, внедрив дезинфекцию хирургических инструментов, операционного поля и медицинской одежды, разработал «замок Склифосовского», позволявший соединять раздробленные кости. Благодаря его методике почти полностью были исключены случаи послеоперационных заражений и осложнений, уровень смертности снизился в разы. Операции, проведенные Склифосовским впервые, стали в мировой хирургии классическими. При этом новаторские разработки ученого первое время подвергались критике коллег. Так, профессор И. Корженевский иронически говорил о новом методе обеззараживания: «Не смешно ли, что такой крупный человек, как Склифосовский, боится таких мелких творений, как бактерии, которых даже не видит!».
Однако все профессиональные сложности - лишь мелкие неприятности по сравнению с теми бедами, которые Склифосовскому довелось перенести в личной жизни. В 24 года скончалась от тифа его жена Лиза, оставив троих детей. Хирург женился вторично на гувернантке своих детей Софье, которая его во всем поддерживала и везде сопровождала, умело и умно поддерживала гостеприимные традиции лучших интеллигентных русских семейств. В доме бывали композитор Чайковский, художник Верещагин и другие. Софья родила мужу еще четверых детей.
Смерть детей
Но судьбы всех дочерей и сыновей Склифосовского сложились трагически. Ни один не прожил долгую и счастливую жизнь. Старшая дочь хирурга София была инвалидом. О судьбе девочки известно очень мало. По слухам, в имении Яковцы она утопилась в реке. Сын Борис умер в младенчестве, его брат Константин скончался в 16 лет от туберкулеза почек. Старший сын Владимир во время учебы стал участником террористической организации, поручившей ему убить губернатора Полтавы Катеринича, который был другом семьи Склифосовских и часто бывал у них в доме. Поняв, что не сможет совершить убийство, 16-летний Владимир покончил с собой.
Это окончательно подкосило Склифосовского. Он оставил медицину, уехал в свое поместье Яковцы в Полтавской губернии и занялся садоводством. Раньше имение называлось «Отрада», но после смерти Владимира Склифосовский запретил называть дом этим именем. В 1904 году после перенесенного инсульта великий хирург скончался в возрасте 68 лет. Однако беды продолжали преследовать его семью. Сын Николай погиб во время русско-японской войны, сын Александр пропал в годы гражданской войны.
Страшная судьба Софьи Склифосовской
В 1918 году отряд анархистов-махновцев оказался в имении Яковцы, где жили вдова знаменитого варча и его дочь Тамара. Муж Тамары служил в частях генерал-лейтенанта Май-Маевского, командующего Добровольческой армией. В августе 1919 года именно части Май-Маевского отражали контрнаступление красных. После Май-Маевского Добровольческой армией командовал барон Врангель.
Тамара осталась в селе. Бросить парализованную мать не смогла. К тому же у Софьи Александровны была бумага, подписанная Лениным, о том, что на семью Склифосовского репрессии не распространяются. Однако махновцев это не остановило. Войдя в имение, они увидели портрет великого хирурга в мундире генерала царской армии… Женщин вытащили из дома за волосы, повели к дереву и стали рубить саблями. Софья Александровна скончалась сразу. Тамару убивали долго: толстые косы мешали достать до горла. Потом повесили головой вниз на дубе.
У Тамары остались две дочери - Надежда и Ольга, которые уехали с отцом за границу. Ольга обосновалась в Швейцарии. В 1923 году советское правительство присвоило имя Склифосовского Московскому институту скорой помощи, но о самом хирурге надолго забыли…
Тайный советник
Следует отметить, что по стопам знаменитого врача пошел его племянник. Павел Склифосовский родился в 1854 году в городе Измаиле Бессарабской области в семье Тимофея Васильевича Склифосовского -старшего брата Николая Васильевича Склифосовского.
В 1872 году Павел окончил кишинёвскую областную гимназию с золотой медалью и поступил в медико-хирургическую академию в Санкт-Петербурге, которую окончил с отличием. Работал в Московском клиническом военном госпитале, лечебнице военных врачей в Москве. Во время русско-японской войны был главным хирургом 2-й Маньчжурской армии, в годы Первой мировой войны - заведующий петроградским лазаретом имени принца А.Ольденбургского. Скончался в Петрограде в мае 1918 года, похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры (могила не сохранилась).
Дом знаменитого хирурга превратили в свинарник
Село Яковцы находится рядом со знаменитым полем, где была Полтавская битва. Его от Яковцов отделяет лишь роща, которую посадил Склифосовский в честь маленькой дочки Тамары. Она так и называется - Тамарина. Имение для Николая Васильевича купила его супруга Софья Александровна. Яковецкие крестьяне хозяев любили: Николай Васильевич все годы, что жил здесь, сельских лечил бесплатно.
До сих пор в здании сохранились тройные оконные рамы и старинный дубовый паркет. В стенах балки проложены конским волосом для сохранения тепла, затем идут слои кирпича и глины. Под паркетом насыпаны уголь и сухие кукурузные початки, чтобы впитывалась влага. А заодно от тараканов верное средство – их никогда в этом доме не видели.
Комнатки давали работникам института свиноводства. После войны здесь жило 15 семей, сейчас осталось семь. Старики умирают, их комнаты достаются соседям. Соседи раздвигают перегородки. Нынешнему поколению жильцов ничто не напоминает о том, что некогда тут жили дворяне. Разве что остатки фонтанов в бывшем парке, ныне превращенном в пастбище, да резные цветочные вазы у парадной двери.
Раньше в Яковцах на пригорке стояла церковь, рядом было кладбище, где хоронили только достойных прихожан. Здесь были похоронены знаменитый хирург и его сын Владимир в склепе из красного кирпича. Но все кладбищенские мраморные плиты в 20-х годах утащил жители соседнего села. Построили из них свинарник. Мрамор оказался слишком холодным, и строение разбили. Церковь, возле которой похоронили Склифосовского, разобрали в 1949-м на кирпичи. Хотели из них, опять же, построить свинарник. Но кирпичи украли.
Только две могилы - отца и сына Склифосовских - остались на месте церковного погоста. В 70-х в Полтаве проходил всесоюзный симпозиум хирургов, и власти решили на могиле Николая Васильевича положить плиту черного мрамора. На ней написали: «Светя другим, сгораю сам». Пытались облагородить местность: высадили четыре роскошные ели. Но три елки местные жители срубили под Новый год.
Долгое время могила находилась прямо под забором местного крестьянина, по ней бродили гуси и свиньи. Нашла заросшие могилы студентка полтавского медицинского лицея Наталия Синицына, готовившая реферат о жизни и деятельности Николая Васильевича Склифосовского. На защите реферата комиссия онемела: девушка, которую не пустили в архивы по причине несовершеннолетия, раскопала такие факты, о которых не знали даже краеведы. О том, что Склифосовский похоронен в Яковцах, успели забыть. Синицына выяснила, что в имении был гостевой дом, где создали станцию искусственного осеменения. Свиньи жили в свинарнике с фигурными окнами и гипсовыми ангелами на потолке. Не так давно свинарник перевели в другое место: работникам станции было далеко добираться до Яковцов. В здании остались неубранный помет, густая паутина да зловоние.
Сегодня Нестор Махно, чьи приспешники садистски убили семью Склифосовского, считается на Украине героем. Еще не раз и не два будет переписываться история того ужаса, который сто лет назад назывался «революцией». Кто-то будет вновь и вновь искать оправдания злу, и появятся новые всадники - предвестники красного террора…
Эльза РУЗСКАЯ
Новости по теме
- Сегодня, 10:44
- 18.11, 12:12
- 17.11, 18:30
- 17.11, 15:01
- 17.11, 14:24
- 16.11, 06:11
- 11.11, 17:00
- 11.11, 15:12
- 07.11, 20:07
- 06.11, 19:09
Комментарии (5) Добавить комментарии
Новости по теме
- Сегодня, 10:44
- 18.11, 12:12
- 17.11, 18:30
- 17.11, 15:01
- 17.11, 14:24
- 16.11, 06:11
- 11.11, 17:00
- 11.11, 15:12
- 07.11, 20:07
- 06.11, 19:09
Очередное антисоветское пропагандонство. Г-жа Рузская в конце первого же абзаца хочет сказать, что большевики и махновцы - одно и то же? А ничего, что в годы Гражданской войны махновцы для красных были как минимум не меньшими врагами, чем белые? Так что с какого перепугу их должен был остановить листок с запретом Ленина на репрессии семьи Склифосовского?
Создаётся впечатление, что красные-большевики и анархисты-махновцы для автора статьи одно и то же. И что он немного путается в датах.
Перечитайте эти отрывки. По ним при беглом прочтении можно сделать вывод, что семью Склифосовского убили большевики в 1918...ну или 1919 году. При более внимательном возникает ряд вопросов, в особенности к датам.
"В ознаменование второй годовщины красного октября большевики омыли кровью имение Склифосовских в селе Яковцы."
"В 1918 году отряд анархистов-махновцев оказался в имении Яковцы, где жили вдова знаменитого варча и его дочь Тамара. Муж Тамары служил в частях генерал-лейтенанта Май-Маевского, командующего Добровольческой армией. В августе 1919 года именно части Май-Маевского отражали контрнаступление красных. После Май-Маевского Добровольческой армией командовал барон Врангель.
Тамара осталась в селе. Бросить парализованную мать не смогла. К тому же у Софьи Александровны была бумага, подписанная Лениным, о том, что на семью Склифосовского репрессии не распространяются. Однако махновцев это не остановило. Войдя в имение, они увидели портрет великого хирурга в мундире генерала царской армии"
Вопросы: большевики омыли кровью в ознаменование второй годовщины красного октября - получается, это они к октябре 1919 что-то делали, так? А семью убивали когда? В 1918, как можно заключить из фразы "В 1918 году отряд анархистов-махновцев оказался в имении Яковцы,"? тогда при чём здесь большевики и 1919г? Видимо, какое-то другое омывание кровью было. Описание в студию, пожалуйста.
Или было так. Пришли махновцы в усадьбу в 1918 году. Ничего не сделали. Ушли. В октябре 1919 года пришли большевики (или махновцы?) и убили Склифосовских, омыв кровью и отпраздновав 2х летие.
Точно школьник писал. А ведь читают, верят.
Еще про черного атамана Бибика: https://history.wikireading.ru/297935
Об отряде Бибика - анархистском - упоминается здесь: https://ru.theanarchistlibrary.org/library/arshinov-petr-alekseevich-istoriya-mahnovskogo-dvijeniya
Про анархиста Бибика есть здесь: http://www.makhno.ru/forum/archive/index.php/t-512.html
Просто фамилию исказили.
РЕЙС ОТРЯДА АНАРХИСТА БИБИКА
Отгремели залпы выстрелов подлинной социалистической революции, гулко носившиеся на юге России с конца 1917 по 1922 годы, ныне звучащие лишь эхом у современников, или, я бы сказал, у тех, кто в ней принимал непосредственное участие. В письменных источниках о массовом движении за осуществление анархических идей имеется лишь кривое освещение его в литературе за границей и в советской печати, где это героическое народное движение, в руководство которого сам ход событий выдвигал анархистов, показывается, как бандитизм того или другого характера. У первых, белой эмиграции, - это естественно: у них все революционное – бандитизм; что же касается вторых, монополистов русской революции, издевавшихся над приведенным ими в рабство российским народом, - то у них, у коммунистов, в их политических интересах, это движение всячески чернится и называется кулацким или же полит-бандитизмом.
Говоря о Махновщине, даже не все анархисты из его современников представляют всю сложность, своеобразие и глубину причин, вызвавших это грандиозное народное революционное движение; ясно, что история, освещая таковое на основании сухих односторонних документов (большая часть документов, в интересах партии, была уничтожена сталинской кликой), не даст ясного представления, живой картины и сущности этого движения. В те годы руководство революционно-партизанским движением естественно выдвигало многих анархистов, роль которых и известность были значительно меньше Нестора Махно, но деятельность которых со смертью современников может оставаться неизвестной.
Об одном из них коротко упоминается в «Истории Махновского Движения» Аршинова, где он пишет: «В район Махновщины направлялись повстанческие части не только с Юга, но и с Севера Украины, например, повстанческая дивизия Бибика, занимавшая Полтаву». Должен сделать оговорку: дивизией отряд Бибика никто из участников его и в местах его прохождения не именовал, а называли просто повстанческим отрядом, хотя по численности и роду оружия отряд не уступал дивизии. Я, как кратковременный участник деятельности отряда Бибика, хочу поделиться своими воспоминаниями о борьбе его с Деникинской контр-революцией на пути его продвижения для соединения с Махно.
В последних числах сентября 1919 года по сведениям, проникавшим в Полтавскую тюрьму на Кобелянской улице, представляли положение в таком свете: на юге Украины повстанческие отряды Махно заняли ряд городов, чем совершенно подорвали тыл Деникинской армии; бои деникинцев с большевиками ведутся севернее Харькова; бывшее окрыление добровольческой армии своими успехами идет на убыль.
Арестован я был на вокзале проходившим эшелоном деникинцев при довольно оригинальных обстоятельствах, где участвовали мои бывшие школьные одноклассники; по указанию одного из них я был схвачен, а благодаря другому, не был расстрелян тут же в их эшелоне, а передан вокзальной комендатуре; последняя передала меня полтавской губернской контр-разведке. Второго октября мне было объявлено, что суд состоится 5-го, по обвинению в руководстве партизанской группой, занимавшей несколько волостей и ликвидировавшей в них деятельность карательных отрядов. Ясно – расстрел.
Меры к побегу из тюрьмы мною были приняты сразу же, но на работу за пределы тюрьмы меня не пускали, средство же, переданное товарищами через Иваницкую, жену Короленко, чтобы вызвать искусственную холерину, попасть в больницу, а оттуда бежать, - не подействовало. (В. Г. Короленкои его жена при Деникинщине принимали в Полтаве деятельное участие в помощи арестованным революционерам). Арестованный раньше меня рабочий полтавского ж.-д. депо Решетников, левый с.-р., работал кузнецом в тюремной кузнице, куда устроил и меня, где я, в отсутствие надзирателя, забирался под горн и долбил стену кузницы, которая была вплотную со стеной тюремной ограды вдоль частновладельческого сада. После объявления мне дня суда я долбил интенсивнее, но работа подвигалась медленно: надзиратель надолго не отлучался, а кирпичи были дьявольски крепки.
3 октября в тюрьму проникли слухи, что в Диканьских лесах под Полтавой появились повстанцы. Все мы к этому отнеслись скептически, т.к. мы знали, что из местных полтавских повстанцев быть не могло. 4 октября, в 8 часов утра, в тишине пасмурного осеннего утра, как гром в зимний морозный день, раздались три орудийных выстрела из-за Полтавы, со стороны Шведского Поля, с последующим разрывом снарядов в районе военных казарм. Арестованные, добрая половина которых была выпущена из камер в коридоры на «поправку», высыпали во двор тюрьмы с выражением недоумения на лицах и светящейся надеждой, что с выстрелами пришла свобода и жизнь. Винтовочная и пулеметная стрельба послышалась только часа через два, когда повстанцы подходили уже к центру города, ибо тюрьма находилась на окраине города. Арестованные женского корпуса, который одной стороной выходил на улицу, передавали нам во двор, что Полтаву берут повстанцы в таком большом составе, что деникинцы сдают улицу за улицей в страшной панике от неожиданности нападения. Все мы частично видели все это, но никак не могли понять, откуда взялся такой отряд повстанцев, что дерзает взять Полтаву, имеющую гарнизон войск в 2-3 деникинских полка, а главное – пушки. Порешили, что, наверное, это махновцы откуда-то прорвались. В дальнейшем женский корпус передавал нам ход боя на улицах, в свою очередь получая эти сведения с улицы от заинтересованных в судьбе заключенных.
Охрана тюрьмы в начале растерялась и двор был предоставлен нам, камеры (общие и одиночки) все были открыты: часть надзирателями, а часть отмычками «специалистами-взломщиками». Потом охрана приказала всем зайти в камеры, что не было выполнено, хотя двор заметно опустел. Часам к 12 дня оживленность стрельбы заметно спала, но пули все еще жужжали вверху тюремной стены, и женский корпус передавал, что деникинцы бегут мимо тюрьмы. Я и еще несколько человек подошли к внутренним воротам тюрьмы и потребовали у надзирателя открыть ворота: «Ведь все равно тюрьма будет взята повстанцами». Он заявил: «Перейдете через мой труп только, а сейчас отходите от ворот, не то стрелять буду, в дальнейшем во всякого, подходящего к воротам, стреляю». Частота стрельбы в городе стала еще меньше. Мне стала закрадываться мысль, которой я поделился с другими: а вдруг повстанцы тюрьмы не смогут взять; ведь нас, как зачинщиков, уже не говоря о предстоящем мне суде, сегодня же расстреляют. Я метнулся к кузнецам, прося их сделать «кошку», чтобы при ее помощи перемахнуть через ограду, ибо это возможно, ввиду ухода часовых с вышек. Бегаю по двору и высматриваю, где бы поудобнее зацепить «кошку». В это время послышались выстрелы в стороне ворот. Вскоре обе половинки ворот открылись, а в воротах стали с поднятыми вверх винтовками, одетые кто во что попало, с черными лентами на груди или на рукавах, партизаны.
«Товарищи, тюрьма нами взята, вы свободны, скорей выходите, ибо наши уже отступили!» - кричали они.
Повстанцев было не больше 40-50 человек, которые предприняли операцию по освобождению заключенных на свой риск, отделившись от уже отступающих основных частей отряда. Весь внешний вид их говорил, что это борцы за новую, свободную жизнь, в глазах светилась беззаветная преданность, решимость, и чувствовалась идейная одержимость, парализующая врагов и будящая дух борьбы у друзей. Арестованные хлынули к ним с возгласами радости, обнимая и целуя повстанцев.
Я предложи уже начавшим расходиться арестованным не разбегаться, а собраться у ворот и организованно перейти город для присоединения к повстанцам, а по дороге вооружиться, взяв оружие в полицейских участках. Зайдя с несколькими повстанцами в надзирательскую комнату, мы нашли в дверях труп верного служаки-надзирателя (слова его сбылись): он не хотел открыть ворота партизанам. Забираем имевшееся в дежурной комнате оружие, - несколько винтовок и наганов, - сдвигаем вместе столы, бросаем под них бумаги, поджигаем и уходим. Пожара, как выяснилось позднее, не было, ибо нашлись услужливые рабы, которые после нашего ухода сразу же потушили огонь.
На улице возле ворот собралось человек около ста в ожидании ухода вместе с повстанцами, хотя вышло нас значительно больше, но остальные разбежались. Быстро уходим. Улицы пусты. На втором квартале от тюрьмы, в нише ворот дома, среди кучки любопытных узнаю Бориса и Дору Сандомирских, левые с.-р., полтавчане, живущие в этом районе, и Володю Петракова, анархиста, москвича, брата Саши Петракова, который (Саша) участвовал во взрыве в Леонтьевском переулке и после ареста перешел на работу в Ч.К. Володя же бежал из Москвы на юг и осел в Полтаве. Восторженно и радостно здороваюсь с ними. Володя говорит, что пойдет со мной и вместе с другими отправился в полицейский участок, находящийся в этом же квартале, вооружаться, а я задержался с Борисом и Дорой, т.к. вооружился еще в тюрьме.
Спрашиваю Бориса: в чем дело, что за отряд и почему отступают? Выяснилось, что отряд большой численности, идет с севера на соединение с Махно, Полтава им была вся взята, кроме вокзала Полтава-Южная; говорят, что подходят с Харькова подкрепления деникинцев в эшелон, и, видимо, поэтому повстанцы отступают; наступление на город было неожиданностью для деникинцев, а махновцы уже недалеко от Екатеринослава… говорить пришлось недолго, т.к. бежавшие из тюрьмы стали уже выходить из участка, наполовину вооруженные.
Я прощаюсь с Сандомирским, и мы уходим. Улицы пусты, кое-где валяются трупы в офицерской форме, а в районе кадетского корпуса трупов больше и среди них попадаются и трупы повстанцев; из нескольких домов по нас стреляют… Дальше от центра города стали попадаться отступающие группы повстанцев в несколько человек. Впереди нас уходила группа повстанцев в 7 человек, которую начали обстреливать из одного дома; они не растерялись, заскочили в дом и вскоре вывели оттуда двух пьяных офицеров, которых тут же и расстреляли. На окраине города группы повстанцев попадались все больше. От Шведского Поля, идя по склону крутого берега реки Ворсклы, видно было, как от вокзала Полтава-Южная полным галопом уходило около 30-40 кавалеристов-повстанцев, по которым слышны были пулеметные очереди, а по полю отдельными кучками шли усталые и озлобленные повстанцы. Впереди нас, на краю спуска вниз, стояла «трехдюймовка», из которой дали два выстрела по эшелону, подходящему к южному вокзалу со стороны Харькова. Но не успели мы подойти к орудию, как в него быстро были заложены лошади и оно умчалось в сторону Петровки.
Сумерки стали заволакивать даль, мы пошли вслед за отступающими, которые шли уже медленно, молча и спокойно, с сознанием выполненного долга повстанца: врагу нанесен ущерб физический и моральный, враг почувствовал силу борцов за свободу, и если цель повстанцев не достигнута сегодня, то она будет осуществлена завтра.
И.В.А.
// Дело труда – пробуждение. Ноябрь-декабрь 1951. № 37. С. 17-19. //
Родных великого хирурга зверски убили не анархисты, а большевики , а именно: садисты отряда Бибикова. И они были далеко не единственные жертвы этого отряда красных, действовавшего на Полтавщине.
Эльза Рузская, конечно же, знает,кто истинные убийцы вдовы и дочери Склифософского (факт общеизвестный, легко проверить в интернете). И даже намекает на это, говоря о "красном терроре". А приплела махновцев с единственной и гнусной целью: чтобы лягнуть Украину