История

Комментарии (2) Добавить комментарии

• 

  x

  гость 21.02.2024 00:02

  Ну теперь наша президентка святая. Ей одной удалось погибнуть за один язык и вокреснуть с другим языком. Наш Министр школьный недоучка сейчас много чего напишет в истории, вся надежда что быстрее их выгонят чем успеет написать.

  Ответить
• 

  x

  Валерий Реницэ: Происходит постепенная замена молдавской идентичности на румынскую 20.02.2024 10:52

  В таком случае смерть названия языка, как одного из немногих значительных признаков нашей идентичности, даже если это кажется грубым предположением, и есть смерть языка.
  
  “К физическому исчезновению народа можно прийти, — как утверждает сербский ученый Часлав Копривица, — двумя путями: либо народ будет насильственно уничтожен внешним агрессором; либо иссякнет воля к самовоспроизводству, что случается, если исчезает чувство ценности собственной идентичности.
  
  Уничтожен язык – уничтожен народ. Изменен язык – неважно как, естественным путём или искусственным, — изменен и народ, поскольку изменены его понятийный аппарат, его самосознание и идентичность”. Без злобы и зависти: тот факт, что наш язык сохранится “под прикрытием” румынского приносит мало утешения. Печально, но Румыния не может дать нам слово чести, что сохранит молдавский в обертке румынского, поскольку ей самой суждено растворится в “вавилонском столпотворении” ЕС. Через четверть века в ней будет проживать только 14,5 миллионов румын, то есть на 5 миллионов меньше, чем сейчас.
  
  Соседняя страна, согласно прогнозам, стремительно обезлюдеет. Но все-таки, кончается ли наше время, находятся ли государство Молдова, как и молдавский народ на краю гибели? Да, с этим мало кто спорит из числа ученых, экспертов и политиков, кроме простых граждан! Не последнюю роль в необратимости гибели сыграло незаконное изменение названия государственного языка в 2013 г. из молдавского в румынский, когда граждане Румынии, члены Конституционного суда Молдовы, пребывая в состоянии конфликта интересов, поставили простое постановление парламента выше Конституции.
  
  Политическую причину этого беззакония скрыли за научными критериями и измышлениями конституционного характера. Кто же будет в ответе если Молдова, все же исчезнет с карты Европы? Конечно, в самую первую очередь мы сами, молдаване, точнее — наша элита. Но не одна элита, предавшая свой народ.
  
  Существуют несколько важных агрессивных факторов, внутренних и внешних, которые разъедают нашу государственность, идентичность, нашу волю на самоопределение, иначе, нашу веру в то, кто мы есть, как нас окрестили, когда явились миру со своим культурным кодом, философско-религиозным паспортом в руках, с балладой “Миорица”, которая сочинялась ещё в XIII веке, за два столетия до основания нашего государства.
  
  Самым пагубным из этих факторов я бы назвал нашу духовную лень, отказ от борьбы за наши национальные идеалы. Первородный грех нашей нации — склонность к предательству своей этнической сущности. Мудрый Ион Друцэ сказал, что эту порочную склонность можно исторически объяснить, но что с того… Он прямо предупредил в одном из своих произведений, что молдаване и не заметят угрозу, направленную на их главные ценности и символы: если загорится наша “Clopotnița/Колокольня”, мало кто бросится её спасать.
  
  Так оно и вышло: сколько молдаван вышло протестовать на Площади Великого Национального Собрания или где угодно, когда Конституционный суд публично плюнул на застолбленный на века в Конституции, как нам это казалось, молдавский язык? Равный по значительности и вредности этому внутреннему фактору действует, словно кислотный дождь, внешний фактор — унионизм. Унионизм основан на идее исторической, культурной и этнической общности народов Молдовы и Румынии.
  
  С самого появления нового молдавского государства, точнее его перерождения в 1991 году, крепко сбитые группы унионистов в виде культурных образований, НПО и партий будь-то из Румынии, будь-то с нашей стороны, предъявили претензии к существованию Молдовы, как самостоятельному, независимому государственному и этническому субъекту. Чуть более 10 лет назад, в 2013 г. румынская политическая элита сформулировала, наконец, эти претензии в виде обтекаемой декларации президента Траяна Бэсеску об “Unire”, который заявил, что “третьим “фундаментальным проектом «Румынии» после вхождения в НАТО и ЕС “должно стать объединение с Республикой Молдова”.
  
  До этого, в 2005 г., Бэсеску выдвинул “план объединения Румынии и Молдавии до ожидаемого вступления Румынии в ЕС”. Про «вариант двух Германий» Бэсеску сказал, что Румыния — единственная страна, единственный народ, оставшийся разделенным после воссоединения Германии, а румыно-молдавское объединение произойдет внутри Европейского союза». Это, пожалуй, единственные открытые заявления Румынии о необходимости исчезновения Молдовы как государства, и единственные, которые указывают на существование какого-то плана румынских правителей, о котором известно лишь из уст ярого униониста, бывшего мэра Кишинева Дорина Киртоакэ, который обосновал бюджет всех мер объединения — около 200 миллиардов евро, рассчитанные на 10 лет длительности процесса. Новый этап активизации унионизма связан с интеграцией Румынии в ЕС после 2007 г. Если раньше акцент унионизма делался на идеологической и геополитической составляющих, теперь — на возможность стать частью европейского, процветающего мира.
  
  Молдаван заманивают большими зарплатами, пенсиями и другими социальными благами. Доводы экспертов понятны, конечно, и порой неопровержимы, но среднестатистический человек не способен думать, как политик или как эксперт, его не увлекают глобальные планы, из которых он не может сразу извлечь свою выгоду. Какой может быть у него конкретный интерес участвовать в таких грандиозных и непонятных проектах, как объединение двух государств? Если простой человек и чует в этой героической мечте свою удачу, подавай её ему сейчас и так, чтобы её можно было пощупать. Только сильная техногенная или военная угроза может заставить простого человека отказаться на время от образа мышления и склонить его к осознанному выбору.
  
  Молдаванин не рискнет остаться без привычных бонусов, ратуя за объединение двух стран, когда имея две карты идентичности, он пользуется сейчас попеременно то благами Молдовы, то Румынии. С другой стороны, не стоит ждать у отдельного индивидуума сострадания за гибель своего народа, даже если это происходит на его глазах. Может ли проглотить, а точнее, содержать экономика Румынии новый молдавский регион, если даже его объединят или аннексируют без Приднестровья? Унионисты, как правило, уходят от ответа на этот важный прагматичный вопрос. Между тем, после входа в ЕС традиционная экономика Румынии рухнула. Обанкротились заводы, фабрики и перерабатывающая промышленность, которыми славилась когда-то страна, которая вылезла из кожи вон, чтобы погасить к 1989 году все свои долги Западу.
  
  Средняя пенсия и средняя зарплата выше сейчас чем в Молдове, 260 евро и соответственно 600 евро, но вряд ли они могут обеспечить беззаботную жизнь при её месячной стоимости в 504 евро. Безработица выше, чем в Молдове. Да, в общем членство ЕС отразилось на рост румынской экономики, но ведь мы догадываемся, что пользуются этими благами привилегированный класс. Не даром около 20% трудоспособных румын покинули страну после вступления в ЕС. Если содержание аннексированной Молдовы, пардон, проект объединения, действительно стоит Румынии не менее 10 миллиардов евро в год, то вряд ли она решится на этот шаг сама, без внешней помощи, при годовых расходах в 20, 5 миллиардов евро и 5% дефиците госбюджета. Да и внешний долг нужно потихоньку возвращать, ведь он составляет почти половину ВВП Румынии.
  
  Построен трансграничный газопровод Яссы – Унгены, планируется его продление до Кишинёва. Румыния воспринимается руководством Молдовы как лоббист её интересов в ЕС. Образ ЕС активно используется унионистами: идея европейской интеграции не противоречит их главной цели, но “облагораживает” её в восприятии значительной части общества. С точки зрения идеологов унионизма, вступление в ЕС не обязательно должно предшествовать объединению. Наоборот, многие румынские политологи считают, что объединение с Румынией могло бы стать способом вступления в ЕС.
  
  Майя Санду заявила о своей готовности проголосовать за объединение с Румынией, гордится румынской национальной идентичностью и имеет молдавское и румынское гражданство. Правда, тогда она еще не была президентом Молдовы. Что сдерживает унионизм? На самом деле на вопросы, желает ли румынская элита объединения с Молдовой и хочет ли молдавская элита объединится с Румынией, нет однозначного ответа. Во-первых, этот вопрос никогда и нигде не фигурировал в повестках дня международных организаций, в компетенции которых входит обсуждение непростого вопроса изменения утвержденных мировым сообществом существующих государственных границ. Не слышно о дискуссиях на эту тему и между представителями молдавской и румынской элит.
  
  Во-вторых, сколь душещипательным не выглядели бы декларации руководителей наших стран “о зове предков”, для румынской элиты это большая головная боль, а для молдавской элиты потери являются еще драматичнее — гарантированные места у лакомой кормушки власти. Существуют, несомненно, серьёзные факторы, тормозящие “Unire”. В случае Румынии и Молдовы риторика о “двух румынских государствах” и “разделенной стране” несостоятельна в силу того, что абсолютное большинство населения Молдавии — не менее 70% имеет молдавскую, а не румынскую национальную идентичность.
  
  Будем считать это первым и главным сдерживающим фактором. Только спикер парламента Республики Молдова Игорь Гросу принял участие в этом году 24 января в церемонии возложения цветов, организованном посольством Румынии в Республике Молдова к бюсту Александру Иоан Кузы в Кишиневе по случаю празднования объединения румынских княжеств. Ни президент РМ Майя Санду, ни премьер Дорин Речан не выступил с публичной речью, посвященной объединению.
  
  Ни одна обладающая полнотой власти молдавская партия никогда не заявляла открыто о необходимости объединения. Несмотря на опасное заигрывание с Бухарестом, нынешние правители от PAS тоже доказывают то ли уважительную сдержанность, то ли коварство, когда речь заходит об объединении, всякий раз подчеркивая, что этот вопрос должен решить народ на референдуме. Это второй фактор. Унионизм не воспринимается в Приднестровье, Гагаузии, а также в районах Молдавии с большой долей национальных меньшинств. Объединение с Румынией сделало бы невозможным разрешение приднестровского конфликта и дало бы Гагаузии возможность реализовать установленное законом условие, что “в случае изменения статуса Республики Молдова как независимого государства народ Гагаузии имеет право на внешнее самоопределение” (Закон об особом статусе…, 1995).
  
  Это третий фактор. Нет крупных государств, которые были бы заинтересованы в объединении, тем более, которые бы открыто заявили бы о своей позиции. Позиция России по данному вопросу очевидна, а Украины — неизвестна. Союзники Румынии по НАТО и ЕС, хотя и не критикуют Бухарест за его унионистские демарши, не поддерживают его в вопросе объединения, оставаясь верны своим принципам внешней политики: поддержав независимость Косово в 2008 г., ведущие страны Запада, тем не менее, исключили возможность его объединения с Албанией по национальному признаку. Это четвертый фактор.
  
  У унионистов слабые позиции в бизнес-элите, хотя молдавское государство стало почти приложением к банковскому сектору-спруту, контролируемому иностранцами, среди которых румыны занимают не последнее место. Недавно гражданка Румынии была назначена главой Национального Банка Молдовы. Тем не менее крупные молдавские фигуры бизнеса никогда не выступали за объединение, потому что оно подорвало бы их позиции и “растворило” в составе Румынии. И, кроме того, как ни странно, среди богатых людей много искренних патриотов Республики Молдова, развивающих свою страну и верящих в ее будущее. И это, наконец, пятый важный тормозящий объединение фактор.
  
  Наличие этих сдерживающих факторов не могут, однако, остановить рост прорумынских настроений в Молдове и влияния Румынии на наше общество, которое существенно возросло после начала военных действий на Украине. Таким образом, на обоих берегах Прута формируется новая политическая реальность. Опыт показывает, что унионисты сохраняют большой политический потенциал при любых властных раскладах, будь у руля власти левые или правые. Возрастающее влияние Румынии способствует росту уверенности унионистов в своих силах и сдерживает реакцию властей на их упорство и наглость, граничащие с нарушением конституционных устоев. Усиливается значение политической повестки унионистов: идеи объединения можно выражать всё более явно, не опасаясь санкций со стороны правительства и правоохранительных органов. Все больше румынских СМИ, включая телеканалы, осваивают молдавский рынок прессы.
  
  Сегодняшнее отношение молдавской власти к “Unire” не создает условий для приостановления процесса развития этно-трансформаций, который в ближайшей уже перспективе может привести к исчезновению молдавской государственности. Власть и часть элит не желают замечать (или недооценивают) происходящих изменений, а скорее всего, попросту предательски их игнорируют. Наивно и примитивно думать, что можно добиться результата, влияя на этнополитический процесс традиционными инструментами, такие как административный, финансовый и информационный ресурс. Наоборот, такой подход способствует формированию неконтролируемого государством сегмента общественно-политической жизни, потенциал которого быстро разбухает.
  
  Дальнейшее развитие указанных тенденций можно оценить как политическую диверсию, которая существенно усиливает политическую нестабильность и поляризацию молдавского общества. Кому нужна Молдова? Мне было бы трудно ответить на вопрос, если то, о чем я здесь пишу, является призывом к борьбе отстоять молдаван и Молдову. Я оплакиваю уходящий в небытие мой народ, или просто холодно свидетельствую о положении дел? Стоит ли так убиваться за “естественное” исчезновение обыкновенного этноса с обычной историей? Ведь с возникновением народа его время начинает течь вспять. Мы не избранные и не бессмертные, как считают себя, по праву или нет, русские, американцы и другие “великие” нации…
  
  Не мы развязали Первую и Вторую мировую войну, не мы в них победили, не мы первыми полетели в космос и на Луну, не мы создали атомную бомбу, чтобы сбросить затем на себе подобных. Ни Никола Тесла, ни создатель “Теслы” не родились в Рисипенах. В чем тогда смысл особого отношения к Молдове и молдаванам? К счастью, в молдавской элите, которая переживает сейчас процесс перезапуска, появились влиятельные политики и политические партии, готовые ответить на этот вопрос положительно. В саду господнем места хватит всем, но цвет кожи и язык, как известно, для Бога не такие уж и принципиальные вещи. Зачем современному человеку морока с какой-то национальной утопией, не хватит ли ему забот о квартире, авто, насущном хлебе с маслом, да и о том, чтобы хотя бы раз в год съездить на море? Может, финансовая помощь Румынии молдавским детсадам намного важнее, чем название языка, на котором дети произносят колядки?
  
  Что лучше: быть свободным или сытым? — спрашивают в последнее время унионисты, иносказательно, призывая к объединению. Мир, кажется, ответил уже на этот вопрос. Что для современного воспитанного на космополитизме молдаванина родина? Что значит это понятие сегодня для любого жителя планеты, когда ядерная угроза стала как никогда близка и реальна и самым важным для землян стало сохранение человеческой клетки, человеческого вида, а не его отдельных племен? Многие ли поймут сегодня нашу крестьянку, ставшую соцработником в окрестностях Милана, которая скрестив руки на груди и наблюдая, как разгружается микроавтобус с яствами из родного Кагула, скажет от всего сердца: ”Как почую эти запахи, в горле комок встает…”?
  
  Как соотнести этот комок к побеждающему на планете глобализму или надвигающемуся ядерному концу? Но ведь, в конце-то концов, нам не может быть все равно, как человек или народ умирает, потому что остается память. Цвета и узоры этой памяти, то есть знание всегда важны для остального света. Всё, что нужно клетке, чтобы победить время, это стать бессмертной, или передать всю информацию следующей клетке.
  
  Есть смысл существования целого, мира и есть смысл существования части, народа. Это идея или идеи, что связывают нас, отдельных индивидуумов в единый народ. Ученые утверждают, что смыслы являются центром кристаллизации народа в момент его возникновения. Выработать и обосновать критерии моральных и этических императивов данного народа, правил поведения и общения внутри и вне его общности, определить, что хорошо, а что плохо, что есть зло и что добро, что приемлемо, а что нет…
  
  Смыслы — источник создания ценностей народа. Мы объединены вокруг наших кодр и холмов, Днестра и Прута, Старого Орхея и Цыпова, Каприянского монастыря и Центрального Собора Кишинева, глубины и метафоричности литературного слога Иона Друцэ и Алексея Матеевича, неповторимости музыки “Лэутарий” и Еуджена Доги. Мы идентифицируем себя генетическим кодом “Миорицы” и возвышаемся памятью о сильном средневековом государстве Молдова, ставшим заслоном для экспансии Османской империи, а также исторической фигурой господаря Штефан чел Маре. Молдаване — народ. Мы самодостаточны даже в своей временной отсталости. Ответ на вопрос, зачем миру, а тем более, зачем нашим сородичам такая страна как Молдова и такой народ, как молдавский, можно найти у наших духовных предводителей, переданный доступным языком в произведениях Иона Друцэ и его учителя Иона Крянгэ.
  
  Наши писатели и пророки, в одном лице, нашептали нам, в чем смысл таких бессмысленных, на первый взгляд, небольших по демографическому значению, а потому совершенно беззащитных сельских общин, как Хумулешты («Воспоминания детства») или Околина (“Белая Церковь”) из которых и состоит наш немногочисленный народ. Смысл в сохранении нравственный среды, накопителя настоящих человеческих и религиозных ценностей, в котором содержится та живая духовная энергия нашей планеты, которая обеспечивает продолжения нашей жизни. Скажете, слишком сложно, высокие категории, не так ли?
  
  Но разве мы были созданы лишь для удобрения земли? Не было ли в идеи создания человека нечто трансцендентальное, выше того, что мы можем себе представить? Тут, пришло, по-моему, время, перефразировать крылатые слова из одного очень известного фильма: миллиард лет назад нам было дарована жизнь; мы точно знаем, что с ней делать? Валерий Реницэ

  Ответить