Расследование

Сюрприз для тех, кто полагал, что боновая приватизация тихо канула в лету: министерство регионального развития и строительства заявило, что еще можно приватизировать квартиры на льготных условиях. Как оказалось, 2,8 процента жилого фонда - 38 тысяч квартир -  остаются неприватизированными.

Парламент принял закон в окончательном чтении 17 июля, вскоре он будет опубликован в «Официальном мониторе». Закон вступит в силу через шесть месяцев и также в шестимесячный срок со дня его вступления в силу неприватизированные квартиры перейдут в собственность административно-территориальных единиц. Процедура приватизации остается прежней: за именные  боны, за деньги, а также бесплатно в установленных законом случаях.

О том, как начиналась боновая приватизация, мы попросили рассказать Виссариона Чешуева, который в начале 90-х первым возглавил департамент приватизации. В этой роли он отстаивал наши права на часть государственного имущества.

Ни одно предприятие, приватизированное за боны, не обанкротилось

- Почему приватизация породила так много скептицизма?

- Изменение вида собственности не дает дохода автоматически, а даёт шанс создать доходный бизнес. Нужны инвестиции. От того, что квартира стала частной, её физическое состояние в одну ночь не изменится: была обшарпанной – обшарпанной и осталась. Но у хозяина появился  мотив инвестировать в свое жилье, прирастив собственный уже капитал. Так и на предприятии.

Я на упреки в якобы неэффективности безденежной приватизации отвечаю так: сколько лет потребовалось бы при административной экономике,  чтобы магазины, рестораны, парикмахерские, аптеки приобрели современный вид? Помните их  обшарпанными, с грязными туалетами?..  А после приватизации за боны через пару лет все изменилось без инвестиций из тощего госбюджета, без иностранных советников. Те же люди, что работали до приватизации, сделали сказку былью,  став совладельцами предприятий.

Ни одно промышленное предприятие, приватизированное за боны, не обанкротилось. Публиковавшаяся до 2005 года статистика показывала: выплата дивидендов по акциям   акционерных обществ в 1998-2004 годах увеличилась более чем вдесятеро. Но если человек ничего не получил от из-за пренебрежительного к нему отношения или неудачного его вложения - он стал скептиком. В целом, кто бы что ни говорил, концепция немонетарной приватизации живет и работает на экономику.

Из списка объектов, приватизируемых за боны, исключили жизнеспособные

- Мог эффект немонетарной приватизации быть выше?

- Мог, если бы в 1998-м не исключили без объяснения причин из списка объектов, приватизируемых за боны, несколько сотен наиболее жизнеспособных предприятий. Тем самым боны были процентов на 40 обесценены.

Эффект мог быть, если бы была выполнена программа льготного кредитования приватизированных объектов из фонда приватизации и реэшелонированы сумасшедшие долги перед банками, созданные до приватизации из-за гиперинфляции. Если бы государство выполнило озвученные в 1991-1993-м намерения о конверсии крупнейших оборонных предприятий. Если бы в 1997-2000 годах поняли, что нет идиотов, готовых платить десятки миллионов за право собственности, миллионы тратить на погашение исторических долгов и десятки миллионов - на новые технологии. Если кто-то покупает за деньги у государства предприятия - то лишь с целью моментально вернуть вложенное. Так появляются сразу же после приватизации десятки и сотни предприятий-банкротов, чье оборудование режется на металлолом, земельный участок зачищается и продается.

Могли бы задуматься и о том, что было озвучено неоднократно в 1991-1993-м: нельзя на первом этапе приватизации разрешать создание инвестфондов – компаний с правом сбора именных бонов по контракту, дающих взамен акции фонда, а не акции купленных за боны предприятий. В  развитых странах акции инвестфондов продаются за деньги, акционеры знают, кому доверяют свой капитал. Но у нас не было ни опыта, ни системы контроля за менеджерами фондов.        

Соблюдение этих условий сохранило бы сотни благополучных предприятий, которые наивные или алчные приватизаторы конца 90-х перевели в программу денежной приватизации. Из таких предприятий до наших дней дожили единицы.

Мир не видел такой инфляции: 2300 процентов за полтора года

- С каким уровнем развития экономики Молдова подошла к приватизации?

- Стоимость государственного имущества к началу 90-х в ценах 1984 года - 21 миллиард рублей. На счетах у людей было 660 миллионов, из них как минимум половина – «гробовые». Даже если учитывать, что приватизации подлежали предприятия стоимостью 15 миллиардов, исключая стратегические отрасли,  это затянулось бы на 20 лет. А не приватизировать в условиях коллапса административной экономики было нельзя.

Прекратилось снабжение по фондам, предприятиям объявили, что они должны торговать друг с другом по «свободным» ценам.  Это была стратегическая ошибка. Так называемая либерализация цен не могла состояться в условиях супермонополизированной экономики. Навязанная правительством Павлова и демагогами во главе с Гайдаром и Чубайсом, она означала только галопирующий рост цен. И случилась вселенская трагедия. Экономическая история не знала такой инфляции: 2300 процентов за полтора года! Представьте, что сегодня вы покупаете буханку хлеба за один лей, а через полтора года – 2300 лей.

Возникли большие сомнения в том, что шоковая терапия с её бандитской либерализацией может  что-то полезное принести людям. Но было также ясно, что и возврат в административно-командную экономику невозможен. 

- Кто у нас занимался реформой экономики?

- Сержиу Чертан, Олег Красножон, Михай Патраш, Илие Ротару, Юрие Бадыр, Клавдия Мельник, Владимир Флоря, Сергей Фандофан и многие другие, чей труд, увы, забыт, чьи имена не включаются в списки награждаемых. Эти люди за считанные месяцы сформулировали и аргументировали в парламенте, впервые на пространстве бывшего СССР,  законы о собственности, об акционерных обществах, о негосударственных пенсионных фондах, о коммерческих предприятиях, концепцию аграрной реформы – все это всенародно обсуждалось и стало базой экономики.

Польша могла обанкротиться…

- Могли мы использовать опыт приватизации в странах Восточной Европы?

- Был только опыт Польши, пытавшейся  в конце 80-х построить экономику с помощью шоковой терапии и массовой денежной приватизации. Но уже в 90-е все видели катастрофические результаты. Польша, а затем Румыния, Болгария, Латвия утратили черты индустриально развитых стран, были обременены неоплатными долгами и поражены депопуляцией. Но в Польше только 4-6 процентов пахотных земель были у государства, кроме того, в 1993-м западные «друзья», чувствуя и свою вину, простили этой стране долг в 3 миллиарда долларов. Это и позволило экономике удержаться от развала.

Главный аргумент – фондовый рынок

- Почему все же депутаты в 1991 году отдали предпочтение концепции боновой приватизации, а не правительственному проекту закона о массовой денежной приватизации?

- С трибуны парламента я рассказал: если после приватизации собственностью в виде ценных бумаг, акций, купленных за боны, будут наделены  более 90 процентов граждан, то неизбежно возникнет рынок купли-продажи акций, который будет отвлекать излишнюю денежную массу с рынка товаров и услуг, стабилизируя  цены. Люди не будут покупать впрок мешки макарон или сахара, а потратят деньги на акции. Возникнет противодействие инфляции и гиперинфляции.

Этот прогноз полностью оправдался. В 1998 году, когда заработал рынок ценных бумаг, оборот капиталов на нем превысил 80 миллионов долларов. Инфляция тогда почти не регулировалась нацбанком путем скупки за счет прибыли излишних леев. И, наоборот, в 2008 году, когда обороты капиталов на фондовой бирже катастрофически упали, НБМ, чтобы сдержать инфляцию, потратил из своей прибыли почти 280 миллионов лей против около 20 миллионов, потраченных на стерилизацию денежной массы в 2002-м. 

Почему работает экономика США? Граждане тратят деньги на акции  

- Что такое американская экономика?  Ведь десятилетиями доллары штампуют тоннами. А инфляция - 1,5-3 процента. И ее никто не регулирует. Происходит это потому, что чрезвычайно развит рынок капитала, рынок ценных бумаг. 45-46 процентов американцев около трети своих доходов тратят на покупку акций в надежде на быстрый рост их биржевой цены. Да есть риск, что цены на акции упадут, но есть очень много и обратных примеров и это стимулирует население.  Создается изумительная ситуация: не надо сидеть на стуле и думать, глядя в потолок или в стеклянные глаза валютных спекулянтов, какой курс лея установить. Надо лишь внимательно следить за добротным функционированием биржи, рынка капиталов, за колебаниями показателей курса акций.

Если есть экономическое оживление - можно лей стабилизировать, тогда и цены стабилизируются, а экономика не будет «перегреватся». Если снижаются курсы акций - ясно, что мотивация бизнеса снизилась и надо ее стимулировать, понизив курс лея, увеличив денежную массу и «подстегнув» тем самым все цены, что сразу же даст сигнал бизнесу о возможности повышения доходности производства. 

Нехитрая наука, но, к сожалению, совершенно не известная большинству представителей нашей политической элиты. От того и наш средневековый примитивизм.

Ошибки и предательство власти: создание инвестфондов

- Вы сказали о том, что в 1998 году наш рынок капиталов, ценных бумаг начал бурно развиваться. Но почему экономика так и не обрела этот эффективный механизм регулирования, а население - источник увеличения доходов?

- Его провал был предопределен в мае 1994 года, когда появился указ об инфраструктуре приватизации. Инициировали создание приватизационных инвестиционных фондов и трастовых компаний как посреднических структур, призванных помочь 2 миллионам участников приватизации в выборе объекта вложения своего бона.

Отличие этих структур: фонды имели право обменять бон на свою акцию, а не акцию предприятия, в которое менеджер фонда по своему усмотрению вложит этот бон. Трастовая же компания может вложить бон вкладчика только по письменному указанию владельца бона, за услуги вкладчик ежегодно платит небольшую сумму. Доход от акций, перечисляемый предприятием в адрес траста, принадлежит вкладчику, а не трасту.

В 1992-1993 годах госдепартамент приватизации не уставал предупреждать, что на первом этапе приватизации очень опасно разрешать создание фондов из-за неопытности и риска низких моральных качеств менеджеров фондов, возможности злоупотреблений в ущерб акционерам. Что необходимо разрешать только трастам. Лишь по завершении приватизации можно было бы разрешить создание фондов, которые бы аккумулировали и ценные бумаги, и денежные средства вкладчиков в надежде получить больший доход от акций фондов, нежели от акций предприятий. Но произошло предательство. Те, кто очень хорошо всё это понимал, убедили руководство разрешить с первых дней создание фондов.

Далее картина известна. К 1998 году стало всё больше публикаций, разоблачающих фонды, проклинающих боновую приватизацию, не дающую доходов. Стало издаваться всё больше решений и постановлений, ограничивающих права фондов,  торпедирующих их работу в ущерб акционерам. Финальный аккорд прозвучал с выходом постановления о реорганизации фондов в простые акционерные общества, которые не имеют права постоянно продавать и покупать ценные бумаги на бирже, т.е. не могут выполнять важнейшую функцию фондов – быть оптовым звеном на рынке ценных бумаг. Без этого звена любой рынок не может нормально функционировать. Так и вышло - сделки на бирже стали фрагментарными, и сегодня фондового рынка практически нет.

Почему МВФ молчит на тему развала  рынка ценных бумаг в Молдове

- Кому подобное бездумное разрушительство могло быть выгодно?

- Тем, кто посчитал, что если деньги населения получат ещё один адрес вложения - акции фондов, а не только депозитные вклады в банках, то это снизит доходы банков, их возможности привлекать депозиты и соответственно увеличивать свою прибыль от кредитной деятельности. Это во-первых. Во-вторых, тем, кто понимал, что в процессе реорганизации фондов на рынок одномоментно, в течение полутора-двух лет будут выброшены огромные активы только оценочной стоимостью более 200 миллионов лей. В результате их цена резко упадёт, и можно будет за бесценок сделать серьёзные приобретения, с большой выгодой далее их перепродав.

Но на этом дело не остановилось. Даже заниженные неблагоприятной конъюнктурой на акции предприятий из портфеля фондов суммы комиссия по ценным бумагам обязала (чтобы деньги акционеров фондов были надежно защищены!) реорганизуемые фонды вложить в «Инвестприватбанк», который бездумно (или с задней мыслью) отдал их в кредит под смешные залоги и… обанкротился.           

- Как наладить работу рынка капиталов?

- Заменить людей, виновных в чудовищных концептуальных ошибках, внести несколько поправок в три закона. И помнить, что в условиях рыночной экономики ничто не может заменить преимуществ рынка ценных бумаг.  Это - возможность мобилизовать средства для технического перевооружения на внебанковском секторе, возможность для населения продажи и покупки акций и получения дополнительного дохода, это естественный механизм сдерживания инфляции, это ежедневное определение цены и состояния экономики по курсу акции: что взлетело, что упало. 

Интересный факт наблюдается в отношениях МВФ с Молдовой, Румынией, Болгарией, Польшей, странами Балтии, Латинской Америки: в меморандумах о сотрудничестве нет требования развивать рынок ценных бумаг. Зато есть требования  сократить расходы на социальный сектор и развиваться по модели сервисной экономики.  Это не случайно. Новые производители товаров, т.е. новые конкуренты, донорам МВФ не нужны. Мы должны всегда об этом помнить.

Выиграл тот, кто приватизировал квартиру и свою работу

-  И все-таки кто же выиграл от такой приватизации?

- Людям не дали возможности думать и выбирать. Шла государственная кампания, нацеленная на то, чтобы отдавали боны в инвестфонды: отдай свой бон, и мы тебе все обеспечим, твой бон – твое будущее! В итоге что-то выиграли вложившие боны в квартиры и те объекты, на которых работали: акционеры таких предприятий, как «Эфес Витанта», «Молдавгидромаш», «Букурия», мебельных фабрик,  некоторых консервных и сахарных заводов, строительных и транспортных организаций и т.д..  Все объекты, приватизированные за боны, работают.

Возьмем местную промышленность. До приватизации это были сарайчики, в которых шили халаты, рукавицы, телогрейки. А сегодня, например, все знают каларашское предприятие «Кодрянка» с миллионными оборотами. Началось с того, что после приватизации руководитель поехал в Германию и нашел заказ на пошив медицинских халатов… Но вначале контрольным пакетом владели фонды и дали возможность подняться предприятиям, хотя бы тем, что не мешали, помогали в юридических и организационных вопросах

Все можно восстановить: ни один фонд не ликвидирован

- Но все можно восстановить. Ни один фонд не ликвидирован: чтобы ликвидировать, надо вернуть имущество. У людей были акции, имущество на эти    акции продали. Деньги от продажи акций по указанию национальной комиссии по ценным бумагам, повторюсь, инвестфонды положили на счета «Инвестприватбанка».  В итоге денег нет, а список тех, кто не вернул кредит, есть. Государство должно призвать к ответственности тех, кто взял кредиты, или восполнить потери акционеров другими способами. Восстановив  права акционеров ликвидированных фондов, страна обретет другой ритм развития.

Виноватых нет, но есть у невиновных виллы и коттеджи: о чем умолчал Виссарион Чешуев

К 1994 году был подготовлен комплекс нормативных актов для приватизации - более 150 документов. Поскольку партии обладали правом законодательной инициативы, пакет поддержала социал-демократическая партия Оазу Нантоя. В итоге 400 депутатов проголосовали за немонетарную приватизацию. Но с приходом правительства «Ласточки» во главе с Ионом Стурзой из списка предприятий, которые планировалось продать за боны, исключили самые аппетитные, решив продать их за деньги.

За два года рассчитывали продать 340 предприятий и выручить почти 10 миллиардов лей. В первый год продали 0,5 процента, во второй – еще столько же. Все предприятия, которые не продались тогда, уничтожены, земля продана. Из числа проданных за деньги работает резинский цементный завод (купленный за несколько сотен тысяч долларов, хотя там производство велось по современным, экологичным технологиям и располагалось у источника сырья).

В пенсионном фонде вообще случилась беда: создали банк «Бессарабия», перебросили туда его счета и стали раздавать необеспеченные кредиты. Банк лопнул, и пенсии стали выдавать калошами. Виноватых нет, но есть у невиновных завидные виллы и коттеджи.

Развитие рынка ценных бумаг было невыгодно банкам: деньги, которые шли на покупку акций, могли пойти на депозиты. По этой же причине у нас не разрешают страховым компаниям покупать акции предприятий. Все деньги страховых компаний лежат на депозитах в банках и раздаются банками в виде кредитов. Только банки наживаются на деньгах застрахованных граждан. Такого нет в других странах.

Банки продолжали подрывать корни дуба. С 2002 года стала уничтожаться фондовая биржа, в 2012-м уже не было ни одной операции на рынке ценных бумаг, за исключением операций с акциями госпредприятий. Без рынка капитала страна стала второсортной. Никто не выпускает крупные пакеты акций, которые выпускались для перевооружения предприятия.

В это же время государство инициирует процесс ликвидации фондов. Предприятия попали в руки тех, кто купили акции фондов. По государственной программе ликвидации с 2002 года фонды обязали продать акции. Акции стали резко падать в цене, их было много. В результате многие чиновники стали крупными собственниками.

Деньги от продажи акций по указанию национальной комиссии по ценным бумагам инвестфонды положили на счета «Инвестприватбанка», собралось более 200 миллионов лей, и банк стал выдавать кредиты, которые не возвращались. Банк по сей день ликвидировать нельзя, у него много залогов. Хотя есть и «дутые». Примеры «дутых» кредитов есть и в других банках. Так, лидер одной партии заложил сарай, взяв в кредит сто миллионов лей в «ВЕМ». А на эти деньги выкупил акции самого банка.

В приватизации приняли участие 2,5 миллиона граждан РМ и 30-40 тысяч жителей Приднестровья. По статистике с 1998-го по 2005-й суммы дивидендов, которые получали люди, выросли в 10 раз. С 2005 года данные перестали публиковать.