История

Образовательно-исторический проект «Настоящее - прошлое: культура и политика памяти о «забытых» жертвах национал-социализма 1933 - 1945 годов» будет реализован в Германии и Молдове с июля 2024 года по апрель 2025 года. 

Как сообщила специальному корреспонденту Инфотаг в Берлине исполнительный директор берлинского объединения «Kontakte» Рагна Фогель, организатор проекта, «речь идет прежде всего о бывших советских военнопленных, более 60 процентов которых погибли в немецком плену от голода, болезней и издевательств, а также о пропавших без вести бессарабских немцах, которые после переселения из Бессарабии в 1940 году  были подвергнуты эвтаназии». 

«В Республике Молдова как ромы, так и пропавшие бессарабские немцы, а также евреи почти не представлены в современном дискурсе памяти. Говорят, прежде всего, о «забытом» холокосте в Приднестровье», - считает Фогель. 

Два семестра студенты и выпускники из Молдовы и Германии будут работать вместе в сопровождении переводчиков с немецкого на румынский язык. Они проанализируют политику и культуру памяти в отношении «забытых» групп жертв нацизма, будут общаться с представителями гражданского общества, создадут фильмы, фоторепортажи, подкасты, тексты. Запланированы встречи с экспертами, экскурсии, мастер-классы, посещения музеев, мемориалов. Объединение несет все расходы. Партнер проекта - ассоциация географии и этнологии Молдовы под руководством доктора наук Дорина Лозовану - финансируется федеральным министерством иностранных дел Германии в рамках программы «Восточное партнерство и Россия». 

О судьбе советских военнопленных в немецких лагерях до недавних пор было мало что известно. Больше информации – о военнопленных-евреях. Вот данные из монографии историков Павла Поляна и Арона Шнеера «Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: воспоминания и документы». Речь о судьбе военнопленных, захваченных румынами в Транснистрии.   

Согласно энциклопедическому словарю «Румынская армия во Второй мировой войне (1941–1945)», выпущенному в Бухаресте в 1999 году, с 22 июня 1941 года по 22 августа 1944 года (время боевых действий между советской и румынской армиями) румыны взяли в плен 91 060 советских военнослужащих. 

Их них 21 тысяча прибыла из Транснистрии, 19 тысяч – из Крыма. Около 2 тысяч военнопленных было на судне, потопленном советской подлодкой в районе Бургаса, лишь 170 спаслись. Для советских военнопленных было создано 12 лагерей, из них два вне Румынии - в Тирасполе и Одессе. 

Из общего числа советских военнопленных 13 682 человека были отпущены. Скорее всего, это молдаване из Северной Буковины и Бессарабии. Немцы-фольксдойче передавались Германии и, скорее всего, не регистрировались. 82 057 доставлены в Румынию, 3331 бежал, 5223 (5,7 процента) умерли в лагерях. Это меньше, чем в финском и особенно в немецком плену - если, конечно, данные не сфальсифицированы. 

Условия жизни в лагерях для офицеров и солдат существенно разнились: первые жили в каменных домах, вторые - в деревянных бараках, а осенью 1941 года - под открытым небом. Из 5223 умерших только 55 офицеров и 6 младших офицеров, остальные – солдаты. Больше всего умерло в Будешть (938), Вулкане (841), Васлуе (799) и Фельдоаре (738). Среди причин смертности – тиф, несчастные случаи на работе, побеги. Всего 12 человек было расстреляно, один покончил с собой. 

О том, какой ад был в лагере Будешть, рассказал один из его узников. Дм. Левинский, плененный в июле 1941 года под Березовкой немцами, попал в сборный пункт под Кишиневом и оказался в Будешть. Все лагеря охранялись немцами. 

«Сущность понятия «пересыльный» лагерь мы быстро поняли: здесь не избивали и специально не убивали, но невероятные условия вызвали зимой 1941–1942 годов большую смертность, что позволило приравнять этот лагерь к «лагерям уничтожения врагов третьего рейха»… В этом лагере все было предельно просто: тебя не убьют - ты умрешь сам… 

Около месяца нас держали в карантине в огромном высоком бараке без окон и дверей. Снаружи барак опоясывала колючая проволока. Мы никому не были не нужны, могли всласть валяться на земле и балагурить. Но наступил ноябрь, пришли холода. Та зима обещала быть морозной даже на самом юге Румынии. Барак насквозь продувался, внутри образовались сосульки, а затем и настоящие айсберги. Холод стал вторым врагом после голода. Согреться можно было только прыганьем, но на это не хватало сил, мы превращались в дистрофиков. Рацион ухудшался и уменьшался. У многих появились желудочно-кишечные заболевания. Другим грозил конец от воспаления легких. Развились фурункулез, сыпь, флегмоны, кровавый понос, чахотка. Начались обморожения конечностей. В середине ноября, когда нас становилось все меньше и меньше и жить из-за наступивших морозов стало совсем невозможно, нас перевели в основной лагерь, посчитав, что карантин свое дело сделал… 

Бараки в основном лагере были деревянными, одноэтажными, в них размещалось не более 200 человек, но с каждым днем живых становилось все меньше. На дощатом полу лежали стружки и опилки, на которых мы спали. На день полагалось их сгребать в угол, чтобы не ходить ногами «по кровати». 

Узнали еще одного врага — тифозную вошь. Эти твари расплодились в таком количестве, что куча стружек в углу барака шевелилась. Создавалось впечатление, что в куче больше вшей, чем стружек. За ночь мы по многу раз вставали, выходили на улицу, сдергивали с себя одежду и с остервенением вытряхивали кровососущих тварей на снег. Потом приступали ко второму этапу очищения: долго и настойчиво давили теперь тех, что попрятались в швах белья и одежды. Такую роскошь могли себе позволить только те, у кого еще оставались силы и не наступило полное безразличие ко всему с одним лишь ожиданием смерти-избавительницы. У иных  на «вошебойку» полностью уходило дневное время…  Мы погибали от холода, а насекомые были настолько живучи, что, казалось, совсем не боялись мороза. Мы согревали их своим телом, отдавая последнее тепло. 

К нам вплотную подобрался сыпной тиф. Уже метались люди в горячке, а мы не понимали, что это за болезнь. Думали - простуда или воспаление легких… Спали  вповалку рядами, тесно прижавшись друг к другу для тепла. Утром проснешься, а сосед уже «стучит» - за ночь умер и к утру окостенел… 

Утром мы выносили тела умерших и складывали их в водосточной канаве вдоль барака. Там трупы копились в течение недели, высота «могил» достигала окон барака. 

Трупы обычно раздевали - одежда нужна живым… Раз в неделю накопившиеся вдоль бараков тела мы должны были относить метров за сто в сторону и укладывать рядами друг на друга в траншеи. Каждый ряд посыпался хлорной известью, затем клали следующий, и так всю зиму… Мы настолько привыкли к лежащим вокруг бараков обнаженным телам, что перетаскивание трупов казалось рядовой работой. Конец всем ясен. К чему эмоции?».

Даже одна эта цитата заставляет серьезно усомниться в полной достоверности декларированной сравнительно «благополучной» 6-процентной смертности среди советских военнопленных в Румынии, считают Полян и  Шнеер. «Подозрения» перерастают в уверенность после знакомства с некоторыми документами Красной Армии, освобождавшей Румынию. 

Так, в акте о злодеяниях немецко-румынских фашистских захватчиков в лагере советских военнопленных в Фельдиоре говорится о 1800 замученных и погибших военнопленных, что в 2,5 раза превышает официальную румынскую цифру  - 738 человек. 

По данным портала 1941-1945.md, уже в августе 1941 года на территории Бессарабии было создано 49 лагерей и гетто, где содержались и военнопленные. Во многих лагерях вообще не заботились о жилье, и в дождь, и в снег люди лежали под открытым небом. Им не давали даже инструментов, чтобы вырыть себе землянки или норы. Это вело к смертности в очень больших масштабах. 

Пока данные о количестве советских военнопленных в румынских лагерях Бессарабии и о числе погибших не проверены и не систематизированы. Будем надеяться, что это помогут сделать участники проекта «Настоящее - прошлое: культура и политика памяти о «забытых» жертвах национал-социализма 1933 - 1945 годов».   

Марина ЛАВРОВА 

На фото: карточка учета советских военнопленных из архива румынского лагеря №6, Калафат, не ранее 1943 года.