Общество

Радиационные трагедии в Советском Союзе случались постоянно еще до аварии на Чернобыльской АЭС. Но все они были засекречены. Роберт Лермонтов, который до сих пор живет в Бендерах, - участник одной из таких "секретных" аварий.


"Так выглядит ад..."

26 апреля - день памяти погибших в радиационных авариях и катастрофах. Он отмечается в день крупнейшей в мире ядерной трагедии на Чернобыльской АЭС. Но мало кто знает, что первый "Чернобыль" случился на четверть века раньше - в июле 1961-го.

Тогда, 48 лет назад, мир чудом избежал экологической катастрофы и, вероятно, термоядерной войны. Но почему-то в начале 2000-х фильм о подвиге советских моряков сняли американцы. А еще 1961-м капитан 2-го ранга Роберт Лермонтов служил на подводной лодке К-19 командиром БЧ-4 (связи) и начальником РТС (радиотехнической службы). Ее недаром прозвали "Хиросимой".

Итак, место действия - Датский пролив близ норвежского острова Ян-Майен, где расположена американская военная база.

Причал в поселке Полярный был оцеплен автоматчиками. Наготове стояли санитарные машины. На пирсе ожидали высокие чины. Ни один экипаж так из похода не встречали. Когда К-19 отправлялась на учения "Полярный круг", никто и предполагал, как страшно они закончатся.

Тревожный звонок прозвучал 4 июля в 4 часа 15 минут: давление в первом контуре правого реактора резко упало с 200 атмосфер до 0. Это означало, что вытекла охлаждающая его жидкость, а правый реактор разогревался, как самовар, оставшийся без воды. Что должно было последовать? Командир корабля капитан 2-го ранга Николай Затеев потом запишет в своем дневнике: "Сначала расплавиться должны были урановые ТВЭЛы - тепловыделяющие элементы. Как только масса расплавленного урана достигнет критической массы, неминуем ядерный взрыв. И произошло бы это не где-нибудь, а рядом с американской базой". Между тем, на центральном посту творилось что-то невероятное: отчаянно мигали контрольные лампы, стрелки приборов зашкалило.

"Командир объявил боевую тревогу, и лодка всплыла, - вспоминает Роберт Алексеевич. - Все хорошо сознавали опасность, но паники не было. Каждый член экипажа четко выполнял поставленную перед ним задачу".

А ведь они понимали: в аварийном реакторе катастрофически быстро растет температура. Взрыв (тепловой и ядерный, как потом было в Чернобыле) может прозвучать в любую минуту.

Что делать? Счет шел на секунды. Надо смонтировать новую систему охлаждения, а трубы для нее срезать с одной из торпед. Но для этого кто-то должен войти в реакторный отсек, где уровень радиации был смертельным. Лишь спустя 30 лет это открыто назовут подвигом. А пока здесь шла тяжелая работа. От нее не отказался никто.

Наверное, так выглядит ад. Вспыхивал ионизированный водород. Стекла противогазов запотели, моряки сняли их и дышали остатками воздуха. Уровень радиации был так велик, что трубопроводы испускали голубое свечение. Группы добровольцев сменяли друг друга. Лишь командир шестого реакторного отсека Борис Корчилов оставался с начала и до конца. Он первым шагнул в реакторный ад.

"Ты знаешь, на что идешь?" - спросил его перед этим Затеев. "Знаю. Иного выхода нет", - ответил тот.

"Борис получил 5 400 бэр. Когда он и семь его товарищей появились на палубе, диагноз был ясен и без медицинского осмотра: лучевая болезнь. Опухшие лица, на губах желтая пена, рвота, из-под волос течет сукровица. Жалуются на боли во всем теле и головокружение, - заметил Роберт Алексеевич. - Они станут первыми жертвами "Хиросимы". Ведь все мы побывали в аду.


Пол-Европы - с лица земли

Правый реактор начал остывать. Но радиация - без вкуса и запаха - была повсюду. Химики-дозиметристы ходили по кораблю. В реакторном отсеке по-прежнему нельзя было находиться. Операторы заскакивали туда лишь на несколько минут взглянуть на приборы. В центральном отсеке поставили ведро со спиртом (он помогает быстрее выводить радионуклиды), открыли все "провизионки": бери, что хочешь. Но пили и ели мало.

Те, кто получил большую дозу, вскоре потеряли силы. Для них на верхнюю палубу вынесли матрасы.

"Сгущенки бы", - попросил Борис Корчилов.

"Через несколько дней он умер. Корчилову было всего двадцать, - сказал Роберт Алексеевич. - И вообще экипаж подобрался молодой. Командиру Николаю Затееву едва исполнилось 30 лет".

И все понимали, случись взрыв, К-19 просто растаяла бы, а пол-Европы смело бы с лица земли.


Субмарина на прицеле

А сам Лермонтов, между тем, решал другую сложную задачу. На Большой Земле ничего не знали о катастрофе. Как известить о ней флагманский командный пункт (ФКП)? На субмарине был мощный передатчик и соответствующая антенна "Ива". Но в критический момент выяснилось, что передатчик молчит. И Роберту Алексеевичу тоже удалось совершить чудо.

"Лишь спустя 30 лет я узнал причину: в антенне "Ива" давлением воды был выведен из строя изолятор, - рассказал он. - Однако у нас оставался еще один передатчик - маломощный, с антенной "Штырь". Время шло, радиация распространялась по всей лодке. Медлить было нельзя. Я принял самостоятельное решение. Приказал радистам, используя второй маломощный передатчик, присвоить себе позывные ФКП - берегового узла связи Северного флота и работать на передачу в адрес "подводных лодок в море" на своей приемной частоте (мы сами были подводной лодкой в море). Так в эфире на одной частоте появились два передатчика: береговой узел связи и мои радисты. Первый работал по своему расписанию, а мы - в перерывах. Радисты К-19 передали короткую шифрованную радиограмму: "Авария реактора, экипаж облучен, нуждаюсь в помощи, широта... долгота... Командир К-19. Я, конечно, понимал, насколько ненадежна эта схема. Она должна была сработать лишь в том случае, если какая-то наша подлодка всплывет (днем) на перископную глубину для сеанса связи, и ее радист не сочтет радиограмму провокацией. И нам повезло! Наш текст приняли на дизельной подлодке С-2. Ее командир принял решение всплыть и полным ходом следовать в нашу точку, а на ФКП сообщил, что покинул позицию".

Когда на горизонте заметили силуэт субмарины, ее приготовились встретить... огнем. Прозвучала команда: "Торпедные аппараты, готовьсь!". Нельзя было отдавать сверхсовременный корабль в руки врага даже в обмен на помощь.

Но потом узнали свою родную "эску" под командованием капитана 2-го ранга Жана Свербилова. Вот только она не могла взять на буксир К-19: рядом обе подлодки выглядели как сигара и половина дамской сигареты.

Николай Затеев получил приказ перевести свой экипаж на С-2. На ее верхней палубе люди снимали одежду, бросали ее за борт, обтирались намыленными губками и натягивали сухие робы. Подоспела еще одна лодка. По пути пересели на эсминец. И прямо с причала в Полярном были доставлены сначала в местный госпиталь, а потом в Москву или Ленинград.


"Как здоровье?"

Экипаж ждал суда и гадал: кого посадят? Люди знали: в случае ЧП всегда ищут "стрелочников". Все должно было решиться после доклада Хрущеву. Выслушав его, Никита Сергеевич спросил:

"Как здоровье экипажа?"

И моряков наградили. Капитан Николай Затеев получил орден Красного Знамени, Борис Корчилов (посмертно) - орден Ленина. Тем же указом президиума Верховного совета СССР орденами "За мужество и героизм" были награждены те, кто монтировал систему аварийного охлаждения и тушил пожар в реакторной выгородке.

После длительного лечения в ленинградском военно-морском госпитале, а потом в санатории Роберту Алексеевичу выдали справку о перенесенном "остеовегетативном синдроме". Как пояснил знакомый врач, это сродни легкому испугу студента после экзамена. Его признали годным к службе на берегу. Он работал военным представителем на предприятиях "оборонки" в Бельцах, Кишиневе, потом в Бендерах.

Время от времени экипаж К-19 встречается в Москве. Из 139 его членов сейчас по разным оценкам осталось в живых от 40 до 60 человек.

"Хиросима" медленно настигает свои жертвы. Льготами эти моряки стали пользоваться лишь четверть века спустя, после чернобыльской трагедии. Соответствующее постановление появилось сначала в СССР, а после его развала - в бывших союзных республиках. Есть подобный документ и в Приднестровье. И создавать его помогал Роберт Алексеевич. Правда, сейчас в связи с кризисом действие большинства льгот приостановлено.


Подлодка смерти

О роковом жребии первой советской атомной подлодки К-19 заговорили, едва она сошла с верфей. И она полностью оправдала дурные предзнаменования. Когда новенькую субмарину "крестили" по морской традиции, не разбилась одна из двух бутылок шампанского - и как раз у правого реактора. Прежде чем отправиться на слом, лодка пережила три ядерные аварии. Первая произошла еще во время строительства, но обошлась без жертв. О ней попросту забыли.

А судьба продолжала предостерегать. Во время малярных работ вспыхнул пожар. Погибшие тогда люди словно открыли роковой счет. В первом боевом походе 12 апреля 1961 года у "Новой Земли" "К-19" едва не столкнулась с американской подлодкой. После трагедии 4 июля 1961-го "Хиросиму" дезактивировали и вновь поставили в строй с новым реактором. В 1969-м повторилось ЧП с реактором, в результате которого погибли восемь человек. В том же году она столкнулась с американской подлодкой и получила значительные повреждения. В 1972-м огонь опять унесет 28 жизней. Последний человек погиб на К-19 в 1982 году.

Так кто же виноват в случившемся - судьба или все-таки люди?

Перенесемся на миг в начало 60-х годов 20-го века. В разгаре соперничество США и СССР. Лозунг "Догнать и перегнать Америку!" актуален, как никогда. Между тем, у нее с 1960-го уже есть на вооружении атомная подводная лодка "Наутилус", проходит испытания вторая - "Джордж Вашингтон". Советский Союз несколько отстает. Поэтому здесь так торопятся с К-19.

Как и в случае с Чернобылем, еще во время строительства из-за спешки были допущены серьезные производственные просчеты. События 4 июля 1961 окружили заговором молчания. Возможно, узнай о них тогда мир, Чернобыля удалось бы избежать. Но не было сделано ни одного официального заявления.

Молдова относится к числу немногих стран, территория которых была стопроцентно покрыта ядерными выбросами в 1986-м. Она может считаться одной из значительно пострадавших, но об этом мало кто говорит. Официально пострадавшими считаются только Украина, Белоруссия и Россия. Но давно сделанные расчеты свидетельствуют: им досталось только 40-45 процентов выброса, остальное снесено на территорию других стран, в том числе и на Молдову. Последствия сознательно преуменьшаются двумя сторонами: атомщиками и правительствами.

Неправительственные организации давно предлагают внести Молдову в список пострадавших. О проблеме заговорили открыто. История уже доказала: конец света можно отменить и за пять минут до его прихода. Надо только очень постараться.


Денис ТОКАРЕВ