Общество

 «Плита ограды ПО-2», или бетонный забор с ромбиками, - самый  растиражированный архитектурный проект в СССР. Сейчас бетонные заборы делают по-другому. Но в центре Кишинева, на бульваре Штефана чел Маре, такая ограда уже много лет окружает здание недостроенной гостиницы, находящейся рядом со зданием недореставрированного художественного музея («дом Клигмана»), визави – здание минсельхоза. Российский журнал «Esquire» разыскал создателя бетонного забора с ромбиками и рассказал о нем в статье «Ограда нашла героя».

 

Архитектору Борису Лахману 69 лет. «Я москвич, окончил строительный институт по специальности инженер-строитель, потом в проектной мастерской «Роскооппроект», куда меня распределили, прошел тренинг на архитектора, - рассказывает он. - Оттуда меня пригласили в конструкторско-техническое бюро «Мосгорстройматериалы», где я проработал 18 лет. В семидесятые стал главным архитектором. У меня в отделе было 10 человек: художники, архитекторы — я сам их подбирал. Мы занимались дизайном для промышленности. Тогда это называлось «техническая эстетика». Одной из наших задач было разработать конструкцию забора. Надо было сделать его, что называется, «эстетикалли экспектабл». Я сделал три эскиза, все очень симпатичные. Например, был забор, имитирующий каменную кладку. Но почему-то выбрали самый простой. Может, глаз радовала эта игра света и тени? Может, понравилось, что форма такая самоочищающаяся, что пыль и грязь дождями смываются? Проектировали несколько месяцев. У нас было достаточно времени, никто не торопил».

В том, что с плитой происходило дальше, Лахман уже не участвовал: «Как-то ее модернизировали, добавляли юбочку, меняли размеры… За дизайн я получил на ВДНХ бронзовую медаль. А к ней полагалось 50 рублей. Деньги-то выдали сразу, а вот сама награда нашла меня уже спустя 10 лет в Америке. Это единственное, что у меня осталось от той истории: чертежи вывозить не разрешали. А когда начали выпускать из страны, я решил уехать: журналы американские по архитектуре я получал, знал, что там происходит, и всегда хотел работать с американцами, при этом за границей был только один раз - в Болгарии, на выставке, потому что не был членом партии».

В 1981 году Лахман с семьей приехал в Нью-Йорк, нашел работу в архитектурной фирме «Richard M. Bellamy», сдал экзамен на лицензию и в 1990-м открыл свое дело. «Беллами скоро умер, фирма его распалась, и я практически унаследовал все заказы, - вспоминает архитектор. - Проектировал рестораны, мегамоллы, частные дома. А последнее время больше работаю в ассошиэйшен с «Dattner Architects» — провожу консалтинг сервис по констракшен администрейшен и ревью их проектов. Этот забор — не самое великое, что я сделал. И то, что им завалили буквально всю страну, мне не очень понятно».

В Москве бетонные заборы запретили распоряжением правительства еще в 1997 году. Огораживать стройплощадки в центре города можно только металлической сеткой. Но Лахман до сих пор, когда смотрит советские фильмы и просто кадры из бывшего СНГ, видит повсюду свои заборы.

«Чувств у меня по этому поводу нет никаких, - признается архитектор. - Я уже американец совсем. Мне и по-русски-то тяжело говорить. То, что вы меня нашли — это аут оф зе блю, смешно. Я обо всем этом совершенно уже не думаю. Ностальгия? Когда у меня наступает ностальгия, я ем черную икру»