Общество

«Громкая» фамилия заставила меня сразу же спросить Александра о родителях. «Тот ли вы Купча...», - начала я, и он широко улыбнулся. Понятное дело, «тот»!

Отец Александра Валерий Пименович Купча – именно так, по имени-отчеству, как было принято в советские времена, чтобы знали всех предков! – был известен не только в Молдове: его имя было на слуху у всей творческой интеллигенции Союза. Народный артист МССР, первый директор и главный режиссер театра Пушкина, позже переименованного в театр Эминеску… На счету Валерия Купчи более 50 спектаклей. «Каса маре» по пьесе Иона Друцэ до сих пор в репертуаре театра, а год назад автору этих строк довелось увидеть в зрительном зале и самого драматурга, который на склоне лет захотел встретиться с творческим коллективом и зрителями... Спасибо театру, что не идет в угоду ультрамодным тенденциям, а остается таким, каким создал его первый и самый главный его режиссер. За это, наверное, кишиневцы его и любят.

Но и дед моего собеседника, отец режиссера Пимен Купча – не менее известная в Молдове личность. Агроном-инженер, выпускник факультета сельскохозяйственных наук Ясского университета имени А.И.Кузы, он увековечил свое имя, создав технологии производства вин Негру де Пуркарь и Рошу де Пуркарь и преподавал поначалу в школе виноградарства, которую потом возглавил.

Режиссер Валерий Купча, конечно же, хотел, чтобы хотя бы один из его сыновей пошел по его стопам и поступил в театральный. Тем более, что Александр, или Санду, как называл его отец, проявлял интерес к театральным постановкам, часто бывал на репетициях и не пропускал ни одной премьеры.

«Но у нас с братом таких талантов не было», - говорит Александр. – Мы выбрали иную стезю, связанную с издательским делом. Зато живем теперь на улице имени Валериу Купчи, в доме с мемориальной доской в честь отца».

Интересуюсь: «Кроме брата, есть в семье еще дети?». – «Нет. Но есть двоюродные – дети Ивана Ивановича Жосула: Виктор - журналист, Санду – его уже нет в живых, и Нику, который тоже связан с газетным делом». Сам Иван Иванович – известная в Кишиневе личность. В свое время он возглавлял редакционные коллективы «Тинеримя Молдовей», «Вечерний Кишинев», был заведующим молдавским отделением Агентства печати «Новости».

Спрашиваю Александра о матери и понимаю, почему его заинтересовало дело, связанное с производством информации. Рассказывает: «Мама работала на радио редактором литературно-драматического вещания. В доме всегда было полно ее коллег, царил творческий дух. Мама всегда стремилась поддерживать его вместе с тетей Лялей – Арджентиной Купча-Жосу, супругой Ивана Ивановича. Они вместе учились в университете, дружили. Так мама вошла в семью Купча, где однажды познакомилась с папой, тогда студентом актерского факультета Ленинградского театрального института, когда он приехал в Кишинев на каникулы. Они начали переписываться, полюбили друг друга и поженились».

Заветная беседка и дом кишиневского Сальвадора Дали

- Тетя Ляля была общительная, компанейская, - рассказывает Александр. - В свободное от работы время собирались у нас в беседке во дворе – и за чашкой кофе обсуждали текущие дела. Бывало, посиделки эти затягивались до утра.

- Кого еще помнит та беседка во дворе?

- Очень многих актеров, писателей, художников, музыкантов. Как только гости на порог, так мама: «Санду, кофе!». И я работал, как сейчас говорят, баристой. Алексей Маринат к нам заходил, он одно время жил неподалеку от нас, поэты Георгий Менюк, Петр Заднипру, Ванда Станиславовна, жена Заднипру - тоже, она работала вместес мамой на радио. Но знает беседка и более именитых гостей. В пору своих гастролей в Кишиневе у нас побывали актеры Олег Табаков, Ольга Аросева, режиссер Рачия Капланян – папа пригласил их в гости. Свозил сначала на экскурсию к Бонзе, потом – к нам.

- Бонза – это…

- … Молдавский художник, скульптор Георгий Бонза.  Он был известен своей неординарностью, прежде всего эпатажностью. Его называли кишиневским Сальвадором Дали. Совершенно непонятно было, что творилось в его голове, но из всех всемирно известных сюрреалистов он был наибольший сюрреалист. Он жил на нашей же улице, чуть повыше. Помню его фотоколлаж: сидит в обнимку со скелетом в фаэтоне. Над входом в его дом – дракон. На крыше - аист, по ней ползет человек, а у трубы – трубочист. Почтовый ящик в виде здоровой жабы. Забор  – скульптуры детишек: мальчики-девочки.

Он демонстрировалгостям два своих бюста-автопортрета с названиями «Ой как у меня болит зуб» и «Зуб вырвали!». На одном он скорчился от боли, на другом – радостно улыбается. В комнате у него было еще множество скульптур, между ними трудно было протиснуться. Был и сам Бонза в гробу. В скульптуре, конечно. На стенах висели маски, барельефы, горельефы и живопись. В первую очередь в глаза бросался портрет Леонида Ильича Брежнева со звездами на груди. Звезд на момент осмотра было на одну или две больше, чем в действительности: гениальное предвидение художника.

Жил Бонза очень бедно, поскольку продавать ничего из своих работ он не мог, да и не очень хотел. В комнате стояла тарелочка, в которую можно было положить мелочь, так немногочисленные посетители и поступали. У Бонзы была семья, которой было, видимо, очень нелегко жить с таким необычным человеком. Но коллеги и друзья, как могли,  помогали ему. Сейчас этого дома нет. Когда Бонза умер, дом был продан. Гостеприимный и незабываемый...

Вот такие интересные персонажи жили на улице Иркутской, позже переименованной в улицу Купчи. Дедовский особняк до сих пор здесь стоит сто раз перестроенный, здесь прошло детство Александра Купчи и его юность, отсюда он ушел в армию и сюда вернулся.

Начало карьеры

А интерес он проявил не к театральной среде – его интересовало газетное дело, точнее, издательское. Попасть на работу в издательство ЦК Компартии Молдавии по тем временам было непросто. Похлопотал перед другом – директором типографии «Универсул» Василием Дмитриевичем Ланчу - отец Александра. А вот с местом работы...

- Я согласен был на любую должность, - рассказывает он. - Мне провели экскурсию по цехам, показали производство. Особо понравился печатный цех. Но свободной оказаласьлишь должность подсобного рабочего. Отработал четыре месяца, и меня взяли учеником печатника. Три месяца побыл учеником, потом сдал на разряд и до 1985 года работал печатником. Мое дело было бумагу в машину заряжать, формы менять, приладку делать, следить за качеством. Тогда уже появилась офсетная печать наряду с «высокой». Я работал на офсетной. Кто не знает, офсетная печать – это такая технология печати, при которой краска с печатной формы переносится на бумагу не напрямую, а через промежуточные цилиндры, офсетные валы. Такой способ печати был наиболее качественный и лучше передавал цвет.

В 1984-м мне предложили перейти на должность мастера смены. Согласился. Хотя еще образования не было. Только опыт. А в 1985-м поступил во Львовский полиграфинститут заочно, с успехом закончил – и вот работаю мастером до сих пор. До 1988 года в печатном цеху, позже - в газетном. Там график работы был иной, больше свободного времени оставалось для учебы. И там я был мастером-бригадиром. И так до 1994 года, потом вернулся в печатный цех…

- Чем привлекает вас ваша работа? – интересуюсь.

- Сам процесс работы. Печать книг, журналов, газет…  Тиражи раньше были огромные, сроки поджимали, случалось, работали по полторы смены.

- Молдова славилась переизданием классической литературы...

- Художественную печатали, детскую, учебники.  Издания для ребятишек: «Стелуца», «Звездочка», «Скынтея ленинистэ». «Кипэруш». Сейчас объем работы намного уменьшился, многих сократили, другие сами ушли. Открылось много частных типографий, появились конкуренты.

- А как технически совершенствовался процесс печати?

- Я работал еще на старом оборудовании. Перешли на офсет. Высокая печать практически умерла, осталась парочка машин, печатающих визитки. Лет шесть назад приобрели полноцветную печатную машину, на ней изготавливаем афиши, плакаты. Немецкое качество. Любо-дорого на ней работать.

Медальки давали, но не всем

- ЧП, курьезные случаи были?

- Да уж, медальки давали, но не всем. Помню случай, произошедший еще в старом здании типографии. У нас ведь как - одно неловкое движение, и весь набор с талера летит на пол. И не только в газетном, но и в печатном цеху бывало, приходилось все с нуля переделывать. Однажды мы так одну малотиражку «потеряли». На машине «Виктория» работал дядя Леня Доникэ, опытный печатник… Но – ничего, собрали, правда, тираж вышел с опозданием, но вышел! Собирали металлические строчки с пола...

- Производство считалось вредным.

- В металле были и свинец, и цинк... Но тем, кто работал в наборном цехе, кто соприкасался с металлом, давали за вредность молоко, кефир, соки бесплатно. Пектин люди получали, чтобы вывести вредные вещества. Ну и отпуск был побольше.

У нас было два буфета – один у центрального входа, для всех, покушать, попить чаю-компоту, и другой – только для своих, по пропускам, туда продукты привозили из столовой ЦК. Там можно было купить дефицитные консервы, колбасы, особенно к праздникам: в витринах красовались черная и красная икра, балык. Столовая очень хорошая была у нас на втором этаже – вкусно кормили и недорого, с рубля еще сдачу давали.

О нашем здоровье заботились. Путевки в санатории предлагали по всему Союзу. Своя  база отдыха в Вадул-луй-Водах была, «Штиинца». По турпутевкам ездили за рубеж: в Чехословакию, Венгрию, Германию.

- И по обмену опытом?

- Нет, больше к нам приезжали со всего Союза. Мы занимали призовые места по Союзу. «Универсул» был издательством ЦК Компартии Молдавии. Первые и вторые места давали тем, кто печатал газеты «Правда», Известия. Но всегда переходящее Красное знамя было у нас.

Сегодня типография наша опустела, молодежи совсем нет. У себя в цехе я один из самых старших.  В феврале буду отмечать 40-летие своей деятельности.

По зарплате обходил народного артиста

- В коллективе отмечать будете?

- Вот уже десять лет у нас не чествуют никого. Ни почетных грамот, ни премий. Храню почетные грамоты издательства ЦК. И воспоминания о премиях. Если зарплата в 80-е была 120 рублей, премию давали 30 рублей! По тем временам это были приличные заработки. В газетном цехе добавляли к премии деньги за экономию бумаги, краски. У папы, народного артиста, зарплата была 250 рублей, а у сына - с премиальными 400 рублей!

- Какие-то требования по безопасности на вас распространялись? Подписку о неразглашении давали?

- Нет. Такого не было. Просто все устно были предупреждены: не разглашать, чем занимаешься. На всех входах в типографию были милицейские посты и посты внутренней охраны, работало бюро пропусков. Чужие там не ходили, это сейчас ходят все, кому ни лень. Печатную продукцию выносить было нельзя, даже оттиски с редакторской правкой. Газету отпечатал – читай здесь, на работе, в перерыве… Позже разрешили брать по одному экземпляру каждой, краешек мочили  в краске, как будто это была бракованная продукция,  чтобы не пошли в продажу. На проходной оставляли пачку такой же замаранной в краске газетной продукции для своих.

- Больше всего расхватывали что?

- «Литературную газету», всесоюзную, символ перестройки. Она у нас печаталась - 100 тысяч экземпляров. «Правда», «Известия» - те по 400-500 тысяч. Тиражи большие были. Из отечественных самые большие у «Молдова сочиалистэ» (до 300 тысяч) и «Советской Молдавии». «Вечерний Кишинев», орган горкома партии, в 80-е годы печатали тиражом 25 тысяч на русском, 18 тысяч – на молдавском.

Сейчас у работников одна мысль: лишь бы типография продержалась еще несколько лет.

-Директора меняются один за другим. Да и база материальная слабенькая уже. В газетном цеху все машины раскурочили - продали на металлолом, оставили одну, которую купили несколько лет назад. Установили полноцветную рулонную машину, она и кормит нас. Газет печатаем мало:  пара газет в среду и 6-7 газет в четверг. Тиражи небольшие. Печатаем «Экономическое обозрение», «Молдова суверанэ», «Литература ши арта», «Тайны здоровья» да «Плаюл Нистрян» - пожалуй, и все.

У меня раньше в печатном цеху 70 человек было. А сейчас 25. И у нас три печатных машины всего лишь, плюс фальцевальное оборудование и для резки. Все разваливается. Административный корпус - пустые глазницы окон. В типографии пятый этаж пустой, только часть этажа со стороны дома печати арендует клуб. Четвертый этаж тоже пустует. В части помещений борцы тренируются. На третьем этаже наш печатный цех. На втором администрация. Вот и все.

- Лучшие времена для вас - какие?

- 80-е и до середины 90-х. Потом пошло-поехало. То объединились с домом печати, сделали концерн «Пресса», то опять разъединили, стало издательство «Универсул».

- А живо ли сообщество творческих людей в упомянутой вами беседке?

- И люди разъехались, и беседка отжила свое. Ее место заняли пристройки во дворе.

- 40-летие трудового стажа где отмечать будете?

- Есть место дома за столом, рад буду принять всех, кто придет поздравить!

Беседовала Мария БУИНЧУК