Общество

Кишиневский писатель Олег Краснов рассказал о своих впечатлениях за время учебы в Санкт-Петербургском университете. С сожалением он констатировал, что Кишинев, как и Молдова в целом, остались островом, в культурном отношении изолированном и от России, и от Румынии. 

-  Прежде всего, как ты попал в Питер? 

- Я – довольно странный человек, в недетском возрасте решил получить филологическое образование. Когда Славянский университет предложил мне возможность учиться в магистратуре СПбГУ, я охотно согласился, потому что понимал – даже год учебы в Санкт-Петербурге дорогого стоит. 

- Каким тебе показался этот университет в сравнении с нашими?

- СПбГУ – университет с традициями, считается, что он был создан в 1724 году по указу Петра I. Санкт-Петербург был столицей России до 1917 года, соответственно и университет был столичным. Здесь работали самые лучшие и самые известные ученые, чьи имена сохранились в учебниках – от Ломоносова до Бодуэна де Куртенэ и от Веселовского до Лихачева. Здесь же в ХIХ веке учились и румынские филологи Иоан Богдан и Полихроние Сырку.

Преподаватели университета не только хороши, они артистичны, хочется слушать их часами. Пользуясь своим правом студента СПбГУ, я посещал лекции по нескольким дисциплинам, которых не было в моем расписании. Для хорошего университета важным фактором является высокий уровень подготовки студентов. Достигается он вполне прозаично: конкурс в магистратуру вуза – пять человек на место. Причем это не конкурс дипломов, а устный экзамен как в старые добрые времена. В результате такого отбора питерский студент разительно отличается от кишиневского. Я бы даже сказал, отличается как студент от пэтэушника. Может быть, нам тоже следует обратить внимание на качество молдавских студентов, ведь каким бы подготовленным ни был преподаватель, важен и человеческий материал, с которым он работает. Соответственно, и учебные программы в СПбГУ радикально отличаются от молдавских – и сложностью, и содержанием.

Кроме российских студентов на филфаке обучается множество иностранцев, большей частью китайцев, хотя для них обучение стоит не меньше 6 тысяч долларов в год.

Предполагаю, что достоинства и великолепие университетской среды в Санкт-Петербурге происходят из того обстоятельства, что он продолжает быть культурной столицей России, в то время как Кишинев остается довольно провинциальным городом.

Я бы сказал, что Кишинев, и Молдова в целом, это не провинция, а остров, в культурном отношении изолированный и от России, и от Румынии. Кишинев это Макондо, сто лет одиночества. 

- Ты говорил об иностранных студентах в СПбГУ. Как ты себя как самоидентифицируешь – как русский, молдаванин или русский из Молдовы?

- Не могу сказать, что в России чувствовал себя иностранцем, потому что эмоции, проявления окружающих людей мне были понятны, а моя речь воспринималась ими как абсолютно своя. Но я чувствовал себя и другим русским, и молдаванином одновременно. Если говорить просто, то я убедился, что дома я в Кишиневе, и нигде больше. 

- Какими исследованиями занимаешься там?

- Как мне кажется, интересной темой на материале двух средневековых текстов – «Сказания о Дракуле воеводе» и «Сказания о Магмет Салтане». Автором повести о Дракуле предположительно является боярин Федор Курицын, приближенный великого князя Ивана III Васильевича, возглавлявшего в конце XV века посольство к венгерскому королю Матвею Корвину и возвращавшийся через Сучаву, где имел возможность общаться со Штефаном Великим. Его дочь Елена Волошанка, жена Ивана Молодого, входила в московский «еретический кружок» Федора Курицына, а он сам входил в боярскую группировку, поддерживающую права на престол сына Елены – Дмитрия.

«Сказание о Дракуле воеводе» было тщательно исследовано известным ученым Яковом Лурье, но, к моему удивлению, российские филологи не заметили некоторых документов, которые, как мне кажется, меняют оценку и понимание этого произведения. Я говорю о письме Дана III Бассараба к Матвею Корвину и о послании Штефана Великого в Венецию о смерти Влада Дракулы. Интересно, что эти документы были известны Иоану Богдану, который учился в университете Санкт-Петербурга, и работы которого Лурье знал.

В «Сказании о Магмет Салтане» автор, Иван Пересветов, излагает свои взгляды от имени «Петра, молдавского воеводы» (судя по контексту – Петру IV Рареш). Можно предположить, что автор был знаком с повестью Курицина и воспользовался его «антимиром» для изложения своих идей. 

- Не секрет, что в Молдове многие пытаются не замечать, что политические и культурные отношения между молдавскими боярами, книжниками и русским миром были множественными и плодотворными, и впоследствии стали предметом интереса русских ученых и из Петербурга в частности.

- Моя работа посвящена не культурным связям, а образу идеального правителя в средневековых  русских текстах, по странному стечению обстоятельств связанных с именами Влада Дракулы, Штефана Великого и Петру Рареша, что показалось мне интересным.  Молдавские историки, с которыми мне приходилось разговаривать, эти тексты, довольно небольшие, не знают совсем.

Общность средневековых культур на Руси, в Болгарии, Сербии, Валахии и Молдове, где старославянский язык был литургическим языком, очевидна - между румынской/молдавской и русской культурами значительно больше духовных, исторических, литературных и лингвистических связей, чем об этом сегодня принято говорить.

Скажу по секрету, что китайский магистрант Фу Хын заканчивает интересную и глубокую работу, посвященную Антиоху Кантемиру. Буду просить его после завершения опубликовать ее в молдавском академическом издании. 

- Как бы ты поступил, будучи министром образования, чтобы молдавские университеты  заведения соответствовали своему статусу?

- Сделать надо простые вещи – ужесточить отбор студентов, возможно, ввести дополнительные собеседования. Уменьшить число университетов, соотносить количество студентов с уменьшением числа школьников и абитуриентов. Прекратить списывание на студенческих экзаменах, а не только на экзаменах на бакалавр. Не говорю уже об увеличении зарплат преподавателям.

Недофинансированное и неэффективное образование приводит к тому, что лучшая молодежь уезжает на учебы за границу, где чаще всего остается. С другой стороны, пример таких развивающихся экономик как Сингапура, Тайваня или Китая показывает, что экономическое развитие было подготовлено солидными инвестициями в образование. 

До тех пор, пока у нас не будет рабочих мест, молодые люди будут уезжать. Многие из российских студентов, с которыми я общался, уже знают, где они будут работать – кого-то берут в издательство, кого-то оставят на кафедре, кто-то пойдет в школу (зарплата учителя в Питере около 60 тысяч рублей в месяц). 

- Каким тебе показался Питер?

- Был рад открыть для себя живой в культурном отношении город, но меня впечатлило и богатство его повседневной жизни: множество кафешек, мест общения горожан.  Петербург - совершенно европейский город.

Для многих молдаван, и тем более для румын, мир разделен на две части: Европа и не Европа, Запад и остальные, а Россия это не Европа. Но при этом забывается, что Россия – и прежде всего крупные города (в первую очередь, Санкт-Петербург) – прошла уже три века амбициозного процесса европеизации / модернизации по французским и немецким моделям, примерно в то же время, что и другие европейские страны, но гораздо раньше, чем Румыния / дунайские княжества или Греция.

Петровская модернизация не была навязана извне, она началась не раньше, чем Россия оказалась способной к восприятию нового. Литература Нового времени попадала на Русь и раньше, но не вызывала интереса. По неясной причине на новую русскую литературу наибольшее влияние оказала французская литература, а не голландская или английская (ПетрI ведь был любителем Нидерландов) и произошло это позже петровских реформ. Средневековая русская литература до XVIII века продолжала сосуществовать с новой русской литературой, причем рукописи вывозились в Молдавию, Валахию, Болгарию, Сербию.

Для меня открытием стали огромные книжные магазины в три-четыре этажа и толпы покупателей.

Мне нравятся питерские вывески. Я говорю не о культовых местах вроде подвала «Бродячая собака», а о названиях обычных заведений, таких как магазин обуви «Идеальная пара», магазин одежды «Твой», шоу-бар «Зависть», «Якобы бар», пивная «Толстый фраер»  и т.д..Таких занятных названий в Кишиневе почему-то нет.

Санкт-Петербург - созвездие музеев,исторических мест и культурных ценностей. При этом петербуржцы не перестают творить мифы о своем городе, создавать культовые фигуры и легенды, чего не делают жители Кишинева. Я говорю и о поклонении Ахматовой, Пушкину, Достоевскому, и о таких персонажах как бронзовый Чижик-пыжик и Петербургский ангел. Неудивительно, чтоПитер посещают ежегодно более 7 миллионов гостей, а мы продолжаем рассказывать о том, что собираемся развивать туризм.

Среди экспонатов в последней квартире Пушкина на набережной Мойки есть небольшой графин красного стекла, который поэт купил в Кишиневе и подарил жене. Наверное, следовало бы сделать копию для кишиневского музея, а еще лучше множество копий, чтобы любой желающий мог приобрести такой графин.

Примечательно, что при огромном количестве приезжих на улицах Питера полиции почти не видно, чего не скажешь о Кишиневе, где африканец или китаец не может пройти по центру города, чтобы у него несколько раз не проверили документы. В Питере иностранные студенты не носят с собой паспорт, я тоже со временем перестал его носить. 

- На Западе много говорят об авторитарном режиме в России и страхе русских перед нынешней властью?

- Мне не кажется, что россияне боятся участвовать в публичных акциях или опасаются выражать свое мнение. Я наблюдал выступления против передачи Исаакиевского собора российской православной церкви, разговаривал с питерскими писателями, преподавателями, студентами – страха не заметил.

Осталось ли общество таким же, как во времена перестройки? Безусловно – нет. Тогда люди безоговорочно верили каждой газетной строке, совершенно не понимали, что такое рыночное общество, надеялись построить неведомый «социализм с человеческим лицом» – всего этого давно нет, общество утратило иллюзии и наивность.

Причина поддержки Путина мне видится в том, что после довольно долгого периода разрухи, страна стала развиваться. Появилась надежда, что Россия прошла нижнюю точку падения. Изменения заметны не только в Москве, Петербурге, Казани, Екатеринбурге и других крупных городах. Я прошу меня простить, но даже Липецк сегодня далеко ушел от Кишинева, который отстал от самого себя.

К тому же надо понимать, что Путин – консенсусная фигура внутри российского олигархата - ведь такие действия, как изоляция Ходорковского, не были единоличным решением. В условиях давления на Россию со стороны внешних игроков это существенный фактор стабильности.

По поводу «мирных протестов». Полиция США не знает, что такое «мирный протест», протесты там бывают двух видов – разрешенные и неразрешенные. Участники второго типа получают большие сроки лишения свободы. С другой стороны, американцы поддерживают протесты за пределами своей страны.

В России довольно жестко преследуются радикальные националисты, многие из которых в последние годы получили реальные сроки заключения. В России могут наказать тех, кто публично назвал татар оккупантами, а карелов пьяницами. А в Молдове нет даже прецедента наказания за публичные оскорбления по национальному признаку.

Сегодня россияне не очень довольны уровнем жизни: пенсионеры жалуются, что половина пенсии уходит на оплату коммунальных услуг. Работающие недовольны зарплатой, которая в среднем по стране около 700 долларов. Когда говорю им, что в Молдове на оплату коммунальных услуг и всей пенсии не хватает, никто не спешит радоваться своему счастью. Отвечают, что как бы плохо ни было, всегда может быть хуже. 

- Насколько свободной тебе показалась российская пресса и демократия в сравнении с молдавской?

- Свободнее ли пресса в Молдове, не знаю. Но примерно через месяц пребывания в России мне захотелось вернуться домой и выбросить телевизор – так мало реальность была похожа на мои ожидания. Когда слушаю молдавских экспертов и политологов о том.что происходит в России, у меня всякий раз появляется вопрос – а давно ли они были в этой стране?

Не вижу, чтобы в Молдове сегодня было больше демократии, чем в России. Скорее, больше хаоса и выше степень вмешательства со стороны внешних игроков и местных олигархов в общественные процессы.

Источник: Рlatzforma.md

Публикуется в сокращении
.