История

Комсомольское озеро 50-60-х: кино за десять копеек, катание на лодках, бильярд и другие радости горожан… Основным развлечением в те годы были свадьбы и танцы. Воспоминаниями о послевоенной столице МССР поделился коренной кишиневец Петр Васильевич Комендант в книге своих мемуаров  «Записки производственника и дипломата».

Комсомольское озеро – центр притяжения горожан    

Приезжая в Кишинев, я раз от разу замечал, как менялась столица, как быстро она росла. Строились предприятия, люди работали, а в выходные и в праздники молодежь стремились попасть на Комсомольское озеро, которое было главным местом отдыха и развлечений.

Его выкопали в ложбине, где протекал ручей, практически вручную комсомольцы города в 1951-1952 годах, а инициатива создания этого крупнейшего парка с водоемом принадлежала Леониду Ильичу Брежневу, который с лета 1950 года до октября 1952 года был первым секретарем ЦК Компартии Молдавии. Память об этом вплоть до 1990 года была увековечена стелой с надписью: «Парк заложен в 1950 году по инициативе и при непосредственном участии Леонида Ильича Брежнева в период его работы первым секретарём ЦК Компартии Молдавии. Стела установлена в честь строителей парка». Этот памятник стоял у входа в парк со стороны кишиневского государственного университета до 1990 года, а потом его снесли, и на этом месте установили памятник музыкальным исполнителям Иону и Дойне Алдя-Теодоровичам.

На Комсомольском озере было все, что только душа могла пожелать: Зеленый театр и дневной кинотеатр (билет на дневные детские сеансы стоил рубль, после денежной реформы – десять копеек, для взрослых – двадцать копеек), танцплощадки, биллиардная, шахматно-шашечный клуб, летний читальный зал, торговые точки, детский трамвайчик, пляж, спасательная станция, парашютная вышка, гребные базы, спортплощадки, пункт проката велосипедов, кафе, а у входа на постоянно действующую республиканскую сельскохозяйственную выставку (которая в 1959 году стала называться выставкой достижений народного хозяйства МССР) – розарий и сад декоративных, замысловато сформированных пальметтных яблонь.

Рядом была воссоздана усадьба с «каса маре», где был фольклорный коллектив и обучали народным ремеслам, танцам и песням. К озеру вели с одной стороны каскадная лестница, с другой – гранитная, у подножия которой находился памятник бессарабскому подпольщику Антону Онике, построенный на средства, заработанные комсомольцами на субботниках. На постаменте была надпись: «Антон Оника. 1910-1930». Этот памятник исчез в 90-х так же внезапно и бесследно. 

Молодежные банды Кишинева  

На Комсомольском озере было небезопасно, здесь орудовали молодежные банды. Об этом знал весь город, а я – лучше всех, так как за порядок в парке отвечал мой брат Павел Васильевич Комендант, командир взвода Ленинского отделения милиции.

Этот парень с погонами старшины был сильным, смелым и мужественным, к тому же внушительной внешности: рост метр девяносто, мускулы атлета. Фотография Павла как лучшего работника милиции красовалась на Доске почета в центральном парке, он был награжден орденом Боевого Красного Знамени, а его имя было вписано в Книгу Почета МВД МССР.

Во времена моего студенчества в послевоенные годы всегда был риск того, что банда хулиганов заявится на танцы или свадьбы, которые были основным развлечением и проводились тогда во дворах за неимением специальных помещений. И часто все это заканчивалось дракой или поножовщиной. Опасная банда, в которую входило человек семь, орудовала в районе нынешней улицы Гренобля, но самые агрессивные и бесстрашные хулиганы собирались на Табакарии. Так назывался район за железнодорожным вокзалом, где сейчас есть одноименная улица. Различали Старую и Новую Табакарии, а до революции здесь был пригород, называемый Кожевенной слободой, там обитали деклассированные элементы, в том числе цыгане, они приходили на танцы с опасными бритвами и сразу лезли в драку.

Как моего брата хотели ударить финкой

Однажды на танцах у тринадцатой школы возникла стычка нескольких офицеров Советской армии с парнями с Табакарии, и военным порезали лица бритвой. В другой раз рядом с нашим домом была свадьба, и когда я шел из института со стороны вокзала, заметил, как на солнце блестели лезвия, – это затеяли драку табакарийские хулиганы, не пощадившие родственников жениха и невесты. В другой раз на перекрестке я увидел троих подвыпивших парней с Табакарии, которые шли со свадьбы, и они пристали ко мне. Выручил брат - за несколько минут все оказались все на земле. Он бил головой, и с одного удара человек падал навзничь.

Одна из популярных танцплощадок, которую я посещал, была у железнодорожного вокзала, рядом с заводом имени Г.И.Котовского. Ходил я на танцы и в училище виноделия, и в тринадцатую школу. В моде были вальс, фокстрот, полька, а вот народные танцы в городской среде как-то не были приняты. Молодые люди сами нанимали оркестр, и за вход брали плату, чтобы рассчитаться с музыкантами.

Однажды организатором танцев был мой брат и его двое друзей, таких же высоких и крепких. И как только я пришел – увидел, как парень с Табакарии вынул финку и хотел с силой вонзить в брата. Я был сильным, удар у меня был тяжелый, я подошел сзади и скрутил его.

Стали решать, что делать, тут появился моряк, снял ремень с тяжелой бляхой, и табакарийские хулиганы получили хорошую взбучку – наверное, впервые оказавшись в таком положении, когда бьют их. Когда я скрутил одного парня, он мне сказал: «Бьешь хорошо, но мы с тобой еще рассчитаемся».

Я ходил в институт мимо Табакарии, возвращался поздно, и риск был, но больше на меня никто не нападал и счеты сводить не стремился.

Где еще тусовались 

Постепенно молодежь как-то потеряла интерес к Комсомольскому озеру, и модным местом отдыха оказалась центральная улица от кинотеатра «Патрия» до театра имени Пушкина (сейчас – театр имени Михаила Эминеску).

Транспорта тогда почти не было, вечерами улица была пуста, и ее наводнял людской поток. Приходили группами и поодиночке горожане всех возрастов, кто-то стремился попасть на сеанс в «Патрию», кто-то – выпить в подворотне, тут назначали встречи и свидания.

У здания горисполкома (теперь там примэрия) был вход во двор, который наполнялся представителями самых разных группировок, часто играли в карты, и хулиганы переместились в эту подворотню. Брат неизменно следил за порядком со своим подразделением, его кабинет находился на пересечении улиц Армянской и Ленина (там сейчас магазин «Кармез»): милиция формировала отряды дружинников и распределяла по маршрутам.

План Щусева…

Еще в 1945-1947 годах была утверждена генеральная схема реконструкции Кишинева, в разработке которой участвовал архитектор Алексей Викторович Щусев. Он наметил план возрождения родного города, который частично был воплощен в жизнь.

Архитектор побывал в Кишиневе в последний раз в 1947 году, а 1949-м умер. Его идеей была площадь Победы с домом правительства, парком Победы, Триумфальной аркой и Кафедральным собором – все это как смысловой центр города. По плану Щусева предстояло включить в городскую черту Рышкановку, к которой от дома правительства через парк до Быка шла прямая дорога. Ее еще долго называли «центральным лучом», пока не возник 1959 году проспект Молодежи.

Щусев также наметил такие основные микрорайоны, как Ботаника, Боюканы. Там планировалось снести все частные домовладения и начать строительство нового современного жилья. Улице, на которой стоял наш родительский дом, было назначено идти под снос.

… Новая Ботаника…

В те годы мимо нас уже пролегал маршрут автобуса № 13, остановка была как раз у нашего дома. Но в самом доме уже никто не жил, так как  родители умерли, а у брата была своя квартира.

Мы знали, что дом обречен: весь микрорайон предстояло обновить по строго расчерченному плану и графику, все было продумано и обозначено на много лет вперед, и трассы, и дома, и магазины, и школы, и кинотеатры, готовилась документация дотошно, и все были предупреждены. Велась кампания определения «красной зоны», не разрешали строительство частных домов, а имеющиеся дома нельзя было продавать, потому что их предстояло снести. Власти фиксировали число жителей в каждом доме, количество семей, рассчитывали, какую жилплощадь люди должны получить взамен утраченных домов. Но земля не шла в расчет, и никакой компенсации за нее не полагалось. 

Застройка новой Ботаники постепенно началась со строительства поселка железнодорожников у туберкулезного диспансера (сейчас его нет, а сохранившаяся арка ведет уже на кладбище героев). В конце 60-х на площади в 145 гектаров создали парк Долина Роз. Дошли и до нашего двора и наших двадцати соток.

… И снос родительского дома

Дом, капитально отстроенный с вложением множества новых стройматериалов, с новой крышей, верандой, пошел под бульдозер. Черепицу, доски и камень растащили, а сад вырубили. Всего этого было жалко до слез.

И до сих пор я с грустью вспоминаю о том, какая здесь росла вишня, слива, груша, какие были кусты роз! У нас была шелковица – красная и розовая, и так было всегда, сколько я себя помню. Это была красивая традиция, шелковица росла и у моих дедов, и у наших соседей. Кто-то даже разводил шелковичных червей, и вплоть 90-х по всей Молдове производили коконы шелкопряда, питавшегося листьями шелковицы, и сдавали на бендерский шелковый комбинат. Но потом началась война в Приднестровье, и эта древняя отрасль сошла на нет.

Подготовила Елена ЗАМУРА