Здоровье

Как лечат COVID-19 в районной больнице Комрата? Больных просто закрывают на ключ и ждут, что будет. Журналисты портала Nokta собрали рассказы людей, которые были госпитализированы в инфекционное отделение. 

«Два дня я мерзла без одеяла, потом укрылась матрасом»

В начале мая Л. лечилась за пределами Комрата, городе, выписалась, но дома ощутила жар, слабость, недомогание. Врач скорой помощи заверила: у пациентки что угодно, только не коронавирус.

 «Семейный врач  не пришла, побоялась, - говорит Л. - Таблетки выписала. Я вижу, что мне не становится лучше, опять позвонила в скорую и меня забрали в комратскую больницу. С собой взяла один байковый халат. Было холодно, принесли только простыню. Ни одеяла, ни подушки, все в прачечной, дезинфекция не помогает от коронавируса, вот что мне ответили. Я два дня мерзла как в концлагере».

На следующую ночь Л. взяла матрас с другой кровати и попыталась накрыться. Так и спала. Когда пришел положительный результат на COVID-19, её перевели в другую палату.

«За две недели ни один врач не пришел»

Рассказывает соседка Л. по палате: «Открывается дверь и заходит женщина. Она начинает причитать на гагаузском и крестится в сторону окна: «Боже, велик ты, спасибо тебе, что меня не оставил».

«Когда я увидела в другой палате одеяло, тоненькое зелёное, в клеточку, я начала молиться», - объясняет Л.. За две недели пребывания в больнице ни один врач ее не осмотрел, медсестры ставили внутримышечные уколы, справлялись о температуре, внутривенные инъекции были только в последние дни.

И все это время палата была заперта на ключ.

«Еще упадешь мне здесь под дверью»

Н. поступила с температурой, ей ввели анальгин с димедролом, около четырех часов она ждала на улице и в приемной: «Майка была мокрая, хоть выжимай. Переодеться было негде. Молодой врач шел мимо, сказал: «Там за закутком, где рентген, никого нет, я здесь постою, а вы поменяйте хоть майку». Стало немного легче. Первый этаж холодный как подвал, выходишь на улицу - там ветер».

К 18.00 Н. оказалась в палате. За все время госпитализации никто из врачей в палату не заходил.

«Через неделю мне стало плохо. Все будет нормально, утешила медсестра, и дала таблетку парацетомола. Я сказала соседке, что мы не доживем до утра. Она мне: «Не бойся, Бог с нами, я не оставлю тебя». Я говорила, что не выживу, так было плохо. Температура 39,3-39,7, термометр был мой, больничный не работал.

Всю ночь мы стучали в окно, но никто не пришел. Соседка клала мокрое полотенце мне на лоб, горело все, горели ладони, подушка была мокрая».

Только утром у двери появилась медсестра – без комбинезона и маски. Н. с трудом добралась до двери: «Мне очень плохо, температура 39, где вы были всю ночь?». Ответ был: «Давай ложись, сейчас упадешь мне здесь под дверью».

Позже у Н.стали замерять сатурацию - степень насыщенности крови кислородом. Медсестра долго не могла зафиксировать на пальце поврежденный пульсоксиметр. Уровень кислорода в крови - 80 при норме не ниже 95.

Н. подключили к кислородной маске. Наконец появился врач и распорядился: отправить в Кишинев. Спросил, есть ли обезвоживание и диарея. Все это было. Больная просила регидрон – ей дали пакетик, но разводить порок было нечем.

Связь через «шкафчик»

Н. и Л. выздоровели, но не могут забыть ада больницы и ее знаменитый «шкафчик».

«Все, кто прошел через комратскую больницу, этот шкафчик ненавидят. Через него нам подавали таблетки и чай из коридора, клали лекарства и закрывали. Потом мы со своей стороны открывали».

Кварцевали палату в присутствии пациенток, что строго запрещено: «Говорили - укройтесь, включаем кварц… Встать с кровати не было сил, они включали прямо надо мной лампу на 30 минут, иногда на 40-45 минут и больше. Только на пятый день нам показали, как открыть окно».

Санитарки мыли полы и все поверхности в палате одной и той же тряпкой. Питание было отнюдь не диетическим: «В обед и вечером - каша, кусок колбасы или окорочок. На завтрак овсянка с жареным луком», - вспоминает Л.

Пациентка запомнила два названия - сибазон и алпразолам. Препараты с седативным и снотворным действием. В ответ на просьбу измерить давление принесли тонометр и предложили сделать это самой. Он был поломан. На всю четырехэтажную больницу было два аппарата.

В Кишиневе «как у родной мамы»

В инфекционной больнице имени Тома Чорбэ, по словам Н., все было иначе: «Врачи от нас не шарахались, эти люди не знали, кто я, но обходились со мной как родная мама».

С огромным чувством благодарности Н. вспоминает, как каждое утро в палату приходили четверо врачей,  слушали каждого, выдавали лекарства.

«Так дальше лечить нельзя»