Общество

Среди «представляющих общество» никто не работает профессионально в области самых живых его проблем, считает гражданский активист

Апелляционная палата Бельц отменила решение суда первой инстанции о регистрации инициативной группы по проведению 30 октября, в день президентских выборов, референдума об отставке кишиневского мэра Дорина Киртоакэ, а 16 сентября НАРЭ подняло тарифы на отопление в Кишиневе на 8,2 процента, с  НДС цена гигакалории составит 1153 лея. Чем объяснить то, что гражданское общество оказалось беззащитным перед давлением властей и не смогло ничего противопоставить этим событиям? Как нам отстаивать свои права? С такими вопросами «Молдавские ведомости» обратились к председателю общественной организации «Любимый город» Виталию Возному.

- В чем причина неуспеха?

- Процесс проведения референдума завершен и не может быть возобновлен до следующего года. Если нынешние организаторы не сделают поправку на нашу судебную систему - результат и далее будет такой же. Об этом часть гражданских активистов говорила еще до того, как развернулась работа в июле.

Для успеха референдума нужны была слаженная работа МСК, диалог с гражданским обществом, протесты. Не совсем корректно было свободно допускать к судебному процесс юристов примэрии: рассматривался технический вопрос об утверждении инициативной группы и соответствия документов. Нужно было, чтобы на каждое заседание приходила сотня возмущенных горожан, нужно было показать, что люди следят за судебными процессами. Но даже не все активисты знали о датах проведения судебных  заседаний.

На мой взгляд, это упущение организаторов референдума. Нужно было организовывать протесты, встречи с прессой, довести до широкой общественности самые достоверные сведения о ходе организации референдума. И делать это после каждого судебного заседания, на котором не выносилось окончательное решение по регистрации инициативной группы.

С самого первого заседания оргкомитета в ДК железнодорожников нам, нескольким гражданским активистам, стало понятно, что организация референдума принимает политическую окраску и наше участие не имеет смысла.

- Если бы гражданское общество не было бы зависимо от политических движений – довели бы дело до конца? Может быть, присоединение политиков имело смысл: у них больше опыта проведения таких акций?

- Гражданское общество, если оно зрелое, не может быть отстранено от политического процесса, оно участвует в нем. Но оно должно быть достаточно сильным, чтобы  в нужный момент сохранять свои «красные линии».

Если бы с самого начала не было разделения на неудобных и удобных гражданских активистов, то вероятность того, что референдум подошел бы к этапу сбора подписей, была бы высока. Более того, если бы мы не ждали решения суда с 20 июля по 10 августа, а начали подготовку к референдуму, то за это время была бы создана настоящая рабочая группа, началась бы агитация за референдум и сформировалась бы вера в то, что референдум – не политический процесс.

Я абсолютно убежден, что тем составом, который у нас имелся, мы могли бы довести  референдум до этапа сбора подписей, когда подключение партий было бы необходимо. Сбор подписей – технический процесс, он знаком партиям, с самого начала они выказывали готовность участвовать. Но моя позиция такая: референдум не должен стать политическим процессом, и я пытался довести это до организаторов, но не был услышан.

- Была ли техническая причина, по которой апелляционная палата Бельц отклонила решение о проведении референдума?

- Мне очевидно, что присутствует политическая поддержка примара со стороны «координатора» власти. А технически всегда есть за что цепляться. Но мотивационной части решения апелляционной палаты пока нет, и мы не знаем всех подробностей.

Все понимают, что невозможно находится в кресле примара и раздавать авторизации на строительство, не будучи на крючке у прокуратуры, судебной системы.

- Почему не пришел советник от ДПМ – ясно. А Думанский, советник от ЛДПМ, на политсовете партии, узнав о решении голосовать за референдум, сразу сказал, что делать этого не будет.

- Напомню: подпись Думанского стоит на большом количестве решений заседаний МСК прошлого созыва, на которых он часто  председательствовал. Цифры потерянной муниципальной собственности за тот период – от 300 миллионов лей до миллиарда. Все понятно. Вопрос в другом: почему в день голосования у здания примэрии не было тысячи человек? Почему не были использованы все СМИ для информирования кишиневцев? Ведь пришли бы люди!

- Как гражданское общество смогло бы противодействовать решению НАРЭ об увеличении тарифов на тепло?

- В прошлом году против этого выступала партия, которая приглашала другие политические силы примкнуть к своим протестам. Но, опять же, делала это постфактум, не на этапе планирования.

Еще одна гражданская группа, состоявшая из адвоката Анны Урсаки, эксперта Сергея Тофилата и активистов гражданской платформы «ДА», предприняла важные шаги. Более двух тысяч человек подписали заявления о несогласии с тарифами и процедурой голосования за них. Речь шла о том, что в тарифы заложены необоснованные издержки, люди отказываются платить и идут в суд!

Но на том все закончилось! А нужно было продолжить работать с людьми. Ведь после передачи предварительных заявлений в суд должен был быть этап рассмотрения заявлений, хотя бы сто человек могли бы четко ответить на вопрос судьи: чем вы возмущены, что вас не устраивает лично? К сожалению, из-за неправильного составления предварительных заявлений дело даже не дошло до суда.

И вот нет ни людей, ни заявлений, очевидно, что и суда не будет. Был всего один скромный партийный протест, который не мог сломать сценарий поставщиков энергии и чиновников НАРЭ.

Другая сторона вопроса в том, что повышение тарифов касается и экономических агентов, оно приведет к подорожанию товаров и услуг. Профессиональные ассоциации могли  обратиться к гражданскому обществу с призывом: давайте вместе работать по предотвращению повышению тарифов!

Все вместе бы нашли необоснованность тарифов, коррупционную и политическую составляющую. В том, что они есть, никто не сомневается. Но проблема в том, что и многочисленные профессиональные сообщества, и профсоюзы у нас очень пассивны и малозаметны.

Я думаю, что каждый, кто организует акции от имени гражданского общества, должен обозначать свои принципы и те проблемы, которыми он занимается всерьез. Одним из важнейших принципов должна быть готовность взаимодействовать с другими группами, занимающимися той или иной проблемой.

Абсурд, когда масса кандидатов в президенты говорит, что представляет гражданское общество. Каждый утверждает, что у него замечательная команда, лучшие юристы и лучшие специалисты во всех областях. Или вдруг появляется куча патриотов, которые готовы вернуться в Молдову. Но, среди назвавших себя представителями гражданского общества никто не работает профессионально в области самых живых проблем этого общества: тарифы на услуги ЖКХ, незаконное строительство, уничтожение мусора, безопасность на транспорте. А про вопросы защиты базовых гражданских прав (доступ к информации и правосудию, права этнических меньшинств) – наши «гражданские» даже позиции не имеют. Нет таких специалистов и в партиях.

- По вопросу коррупционных схем отторжения муниципальной собственности накапливается материал у муниципального советника-социалиста Александра Одинцова. С подачи «МВ» схемами заинтересовались правоохранительные органы. Как должно вести себя гражданское общество, если  заявлена проблема?

- Нужно, чтобы собралась группа людей, которая объявила бы гражданскому обществу, что она играет по некоторым правилам и приглашает  людей, которые берут на себя те же обязательства и готовы заниматься этим профессионально. Вспомните, Анна Урсаки готова заниматься делами политических узников. Ей готовы оказать поддержку СМИ, гражданское общество. Главное, чтобы дело доводилось до конца.

Но гражданское общество должно понимать, что организовать такую работу без финансирования, очень трудно. Наши НПО в основном работают на западные гранты и большую часть времени  тратят на отработку заданных проектов. В худшем случае они выполняют заказ.

Я знаю семь-восемь человек, таких, как Анна Урсаки, Майя Лагута, которые занимаются профессионально определенной темой. Но они в одиночку не могут справиться с системой. Необходимы курсы подготовки гражданских лидеров, программы вовлечения в общественную деятельность, системная работа с активными людьми.

Если уйдет это поколение - наступит вакуум. Новое поколение граждански активистов прагматично высчитывает момент, когда лучше «соскочить с поезда» и перейти в политическую команду.

- Почему еще гражданское общество проигрывает соревнования с властью?

- Не хватает ресурсов, подготовленных людей, поддержки СМИ. Вступая в группу проведения референдума за отставку мэра Кишинева, я понимал на 80 процентов, что нам не дадут даже начать сбор подписей. Гражданское общество должно было  использовать этот процесс для своего качественного роста. На этой теме можно хорошо понять, как взаимодействуют представители гражданского общества: грантовые, кабинетные, «полевые». Не хочется вдаваться в подробности, кто наблюдал за процессом, прекрасно понимает, о чем речь.

Во время подготовки к референдуму могла установиться прямая связь с прессой, и тогда кишиневцы могли бы постоянно участвовать в жизни столицы и знать о ней.

Важно было создать путь, по которому бы стабильно развивалось кишиневское гражданское общество. Так создается политическая культура. Есть тысячи людей в интернете и на улицах, которые говорят: да, я готов включиться. Но эту энергию не использовали ни в борьбе с незаконным строительством, ни в ходе подготовки к референдуму, не используют и во время выборов. Возможно, партиям куда проще работать с преданным электоратом, нежели качественно работать с людьми разных убеждений.

Хотелось бы услышать тех гражданских активистов, кто убеждал в июле, что все будет нормально, достаточно работы партий, и узнать, почему же этого не произошло.

Кстати, есть еще немалая часть людей, которая может активно противостоять коррупционным схемам… но все чаще думает об эмиграции. И, очень вероятно, что через год новый референдум по отставке примара будет просто не с кем проводить…

- Молдаване уезжают с мыслью, что будет лучше. А потом видят, как тяжело живут мигранты за рубежом, где не признаются дипломы медиков, инженеров. Но об этом говорится мало.

- Возможно, кому-то выгодно говорить о том, что за границей будет лучше. И власти удобно, чтобы самые активные, получившие образование покидали страну. Мы помним много интервью наших мигрантов в середине и конце 90-х, когда их прорвало и они рассказывали, что пережили на новой «родине». Большинство хотело бы вернуться.

Власть часто популяризирует миф о том, что, мол, вы можете уехать и попробовать жить мигрантом, за пять лет поймете, что здесь не все так плохо. Я думаю, что пять лет нужны власти, чтобы окончательно разобраться со всей собственностью, которая осталась, включая в землю, прокрутить схемы, связанные с суверенитетом страны. Ведь никто не говорит о том, что в первую очередь во время выборов и других шоу властей происходят невидимые процессы – мы теряем определенные доли суверенитета.

Представьте себе, если бы в Италии премьер  встретился бы с представителями одной из самых влиятельных мировых финансовых групп и всерьез заговорил бы о том, что эта группа будет составлять программу финансового развития страны. Его бы порвали на мелкие куски. В Молдове это уже воспринимается спокойно.

А то, что планируется закрытие крупнейших профильных больниц? Или законопроект о мусоре, который прошел первое чтение в парламенте: в нем прописана возможность сжигания отходов, что давно запрещено во всех странах ЕС. Это означает, что к нам будет поступать энергоемкий мусор, и в первую очередь - автопокрышки из Европы. Депутаты и чиновники, которые будут получать скрытые дивиденды от западных компаний, со временем переселятся в дома на Мальдивах. А расплачиваться своим здоровьем придется всем, кто останется в этой стране, им предстоит собирать деньги на операции для избавления от рака и других тяжелых болезней. Это и есть продажа суверенитета - продажа интересов страны и народа.

Записала Марина ТИМОТИН