Переводы

Понятие демократических выборов не случайно вбирает в себя и характеристику "справедливые", что предполагает создание равных условий (возможностей, шансов) для всех участников избирательного процесса. И для тех, сравнительно немногих граждан, которые решили воспользоваться своим конституционным правом избираться, и для всех остальных, которые готовы ограничиться лишь правом избирать, также записанным в Конституции.

В условиях воронинской Молдовы говорить о равенстве шансов смешно. Власть что, не могла создать условий для голосования сотням тысячам граждан, вынужденно находящимся за рубежом? Чтобы уравнять их в праве избирать с теми, кто остался дома. Подчеркнем, вынужденных уехать из страны на заработки постольку, поскольку за восемь лет ПКРМ ничего вразумительного, чтобы возникли новые рабочие места, в экономике сделать не удосужилась (все, на что сподобились так называемые коммунисты, это на излете второго срока правления банально скопировать ими же проклинаемых демократов – прихватизировать остатки госсобственности). Что, нельзя было, к примеру, решить проблему голосования по почте? Или внести в Кодекс о выборах другой механизм, имея достаточно продвинутую государственную информационно-паспортную систему, в которую уже вбухано столько средств? Можно было, и легко.

Не было желания, и понятно почему. Каждая сотня тысяч голосов – это около шести процентов, из которых максимум один за партию власти. А остальные пять, хоть и вразнобой, но за оппозицию. Еще сто тысяч – еще шесть процентов в такой же "нехорошей" пропорции и т.д. Так, глядишь, выборы и профукать можно, со всеми вытекающими болезненными последствиями. Оно Воронину надо? Проще в издевку ляпнуть – пусть домой приезжают, если им так голосовать хочется – что он без зазрения совести и ляпнул. Наглый он все-таки, этот третий молдавский президент. Потому и везло до сих пор, наглецам часто везет. Вот только выборы от этого справедливыми и корректными не становятся.

А уж про отсутствие равных шансов для электоральных конкурентов и говорить не хочется, настолько общим местом стала тема злоупотреблений, на которые в этой кампании (и в этой!) пускается партия власти. Каждый новый день лишь множит примеры таковых. Которые, примеры злоупотреблений, мы надеемся, где-то суммируются. Чтобы в нужный день и час быть предъявленными по счету, который принято называть гамбургским. Потому что, если не суммируются… но нет, уверены, суммируются.

Так вот, вывод об уже сфальсифицированных выборах можно сделать, не только оценивая саму кампанию, которая официально стартовала в начале февраля, но и адекватно трактуя саму природу политического режима, который установился в Молдове. Режима президента Воронина, узурпировавшего власть в государстве.

* * *

Три года назад, в феврале 2006, в двух номерах "МВ" была опубликована специальная статья, посвященная некоторым аспектам узурпации власти в Республике Молдова. С анализом конкретных положений Конституции, с примерами. Не станем цитировать самих себя, любопытные найдут материал, обратившись к подшивке. Сейчас коснемся лишь одной особенности этого антиконституционного феномена и тем, как его воспринимает наше общество.

Узурпация – присвоение незаконным образом чужих полномочий – в нашем случае имеет специфическую "молдавскую" окраску. Узурпация государственной власти по-молдавски не продекларирована прямо. Наоборот, коммунистические власти, считаясь с общепринятыми в мире правилами хорошего тона, вынуждены соблюдать псевдодемократический "политес" и поддерживать видимость законности. Однако то, что демонстрируется на поверхности, большого значения не имеет, поскольку главный упор делается на неформальные, законодательно неформализованные отношения. Потому и слово "узурпация" никого не пугает. Mare branza…

Это вообще у нас, молдаван, в традиции, чтобы неформальные отношения превалировали над формальными. Отсюда – невозможность эффективно противостоять кумэтризму-нэнэшизму (в то, что Воронину удалось его "почти победить", поверила только заезжая московская телезвезда Владимир Соловьев), отсюда же особое – скорее поощрительно-завистливое, чем осуждающее – отношение к коррупционерам. И привычка жить двойной жизнью тоже отсюда.

Особый такой тип менталитета, который сформировался еще в годы советской власти, в период так называемого "расцвета застоя", когда жить на одну зарплату считалось глупостью (хотя тогда на ту зарплату прожить было можно), а за доблесть выдавалось умение обхитрить родное государство, разжившись где-нибудь на стороне "нетрудовым доходом". Так что никаких нам не 650 лет, а всего лишь каких-то 50, и генезис наш в эпоху самого что ни на есть развитого социализма выкристаллизовался.

И хотя со временем выяснилось, что прежнее, большое советское государство было как бы и не совсем родным, да и доходы не всегда оказывались нетрудовыми (например, при незаконном частном извозе или когда ради лишней тысячи рублей целыми семьями, включая детей, гробили здоровье на уборке и обработке табака), менталитет-то никуда не делся.

И не просто не делся, а во всем великолепии, уже никаким страхом не сдерживаемом (советской власти, хоть и обманывали ее, как умели, но побаивались), проявился в своем, теперь уже, можно сказать, стопроцентно родном, маленьком независимом молдавском государстве. В котором государстве, как бы суверенном и как бы демократическом, вот уже скоро два десятилетия мы и живем в атмосфере тотального обмана. Государство обманывает нас (например, когда устанавливает пенсии или зарплаты явно ниже прожиточного минимума, заведомо зная, что на эти законные доходы мало-мальски сносно прожить невозможно), а мы, в свою очередь, где и как можем, обманываем его. Живем параллельно. Государству параллельно, где и как добывает себе деньги народ, чтобы выжить, а народу, в свою очередь, параллельно, что творится в государстве.

Но дело, разумеется, не в народе. Наша проблема не в так называемом правовом нигилизме населения (на который порой пытаются списать царящее у нас пренебрежительное отношение к законам), и уж, конечно, не в отсутствии у нашего народа исторической памяти о жизни в собственном государстве. Неоднократно приходилось слышать: прибалтийские народы, в отличие от молдаван, имели до второй мировой войны свои государства, потому, мол, и ценят независимость. А наш жил то в Румынии, то в СССР, а когда свое государство получил, то не сумел оценить подарок судьбы по достоинству. Подобные рассуждения не выдерживают критики, и не только потому, что, скажем, прибалты с легкостью пожертвовали своей независимостью, как только представилась возможность вступить в ЕС.

Рыба гниет с головы. Наша проблема – в качестве современной молдавской элиты и, в первую очередь, молдавского политического класса. Который, хоть и разбит на противостоящие лагеря и группировки, в целом, как класс, проявлял себя до сих пор ярко выраженным носителем вышеописанного менталитета. (Были и есть, понятное дело, отдельные исключения из правила, но, увы, погоды не делающие). Потому что, если рядовому молдавскому гражданину (как и рядовому немецкому, итальянскому или финскому), обремененному повседневными заботами, по большому счету все равно, что там и как записано в Конституции его государства, то молдавскому политику, независимо от приверженности к доктрине, должно бы быть не все равно. Как оно не все равно любому политику в любой западной стране. По идее.

По идее, именно наш политический класс во главе с лидерами партий (группировок) должен был бы явить собой образец уважительного отношения к законам. И заставить уважать эти законы всех без исключения судей, прокуроров и полицейских. И не тогда, когда он, класс, находится в оппозиции, а, в первую очередь, когда попадает во власть.

При демократах хотя бы друг за другом следили, потому и коррупции было поменьше, хотя менталитет никуда не делся. Оговорюсь, слово "демократы" здесь употребляется как дань привычки. М.И. Снегур, П.К. Лучинский, А.Н. Сангели, возглавлявшие "демократические" группировки, воспринимали все эти привнесенные с Запада демократические заморочки примерно так же, как и их бывший коллега по бюро ЦК КП Молдавии В.Н. Воронин. Разница политического поведения каждого из названных лидеров определялась лишь индивидуальными особенностями их характеров.

Главным тогда было наличие нескольких центров власти, что обуславливало и какой-никакой контроль друг за другом, и даже, в известной степени, самоконтроль. При "демократах" никому просто не позволили бы оборзеть, подмяв под себя абсолютно все. Хотя поползновения и делались (например, взять под контроль национальное телевидение), но до узурпации дело не дошло.

Более того, именно благодаря соперничеству между властными политическими группировками прошлого десятилетия в Молдове удалось осуществить слом прежнего, социалистического строя, и заложить кое-какие основы нового, капиталистического. Уж как сумели, речь сейчас не о том.

Однако дальше развитие застопорилось. Менталитет естественным образом сработал после прихода к власти в 2001 году ПКРМ, ибо: (а) у этой партии оказалась монополия на власть и (б) внутри этой партии не оказалось даже зачатков механизма демократии. Да что там демократии – хотя бы духа коллегиальности, коллективизма. Все построено на диктате лидера. И на вполне объяснимом в условиях любой диктатуры чувстве страха у всех, кто под этим лидером ходит. Да при таком раскладе узурпации не могло не случиться.

Ну а поскольку идеи марксизма-ленинизма были для Воронина лишь идеологическим прикрытием, наиболее подходящим для захвата власти (словосочетание Воронин-коммунист звучит как анекдот для любого, кто хоть что-то слышал о сути коммунистической доктрины), постольку ситуация в стране эволюционировала, понятное дело, не в сторону реставрации социализма. И даже не в соответствии с современными социал-демократическими принципами (наличие частной собственности, рыночной экономики и пр.), а в направление бюрократического капитализма с ярко выраженной африканской окраской. Это когда повсеместно растет коррупция, ширится полицейско-судейский произвол, не работает закон, полным ходом идет передел собственности и захват чужого бизнеса, но все это не имеет ровным счетом никакого значения, ибо все подчинено интересам обогащения одной единственной Семьи, коей и является семья вождя племени.

Думаете, почему съевшие на демократии собаку западники особо не парятся по поводу всех этих беззаконий? Да потому что мы для них хоть и не африканцы в чистом виде, но где-то близко. По нашим трайбалистским навыкам – совсем близко. Вот они и рассуждают: что с таких взять? И не надо ни на кого обижаться, мы сами виноваты.

О правах оппозиции у нас, о равном доступе к электронным СМИ (совокупный тираж газет, критикующих власть, едва ли достигает даже ста тысяч экземпляров, то есть пресловутых шести процентов; вот и пусть себе гавкают, критиканы, все равно ничего они не решают) и о прочих политических свободах можно и не говорить. Какая уж тут оппозиция, в бантустане?!

И какие тут выборы? Да известно какие: сфальсифицированные. Ну не может режим Воронина провести демократические выборы. Просто потому не может, что иначе его, режим, давно бы и след простыл.

* * *

В создавшейся обстановке сам собой напрашивается вопрос: что со всем этим "тяжким наследием" дальше-то делать?

То, что Воронин намерен продолжить узурпировать власть, он не скрывает. Вот лишь одна цитата, из его недавнего интервью радиостанции "Эхо Москвы": "Я остаюсь председателем партии, и кем бы я ни был после выборов… партия будет руководить фракцией, которая будет работать под моим руководством. Учитывая, что у нас по Конституции парламентская республика, все эти вещи становятся нормально на свои места" (выделено нами – В.Ж.). Ну, во-первых, спасибо, сам признался, что восемь лет кряду все было не нормально, не на своих местах, что, находясь на должности президента, он руководил страной в нарушение Конституции. А, во-вторых, положение, при котором парламентской фракцией руководит партия, ее ЦК или кто-то там еще, кто это ЦК возглавляет, тоже противоречит Высшему Закону государства.

Статья 68 Конституции прямо говорит: "При исполнении мандата депутаты находятся на службе народа". То есть не партии – народа. Потому что партия, даже самая-самая – это всего лишь часть народа. А статья 2 нашей Конституции гласит: "Ни одно частное лицо, ни одна часть народа, ни одна социальная группа, ни одна политическая партия или иное общественное объединение не могут осуществлять государственную власть от своего имени". И, если фракцией руководит партия, в данном случае ПКРМ, как это было последние восемь лет (в чем Воронин и раньше признавался публично, говоря в интервью, что фракция выполняет указания ЦК), это и называется узурпацией государственной власти. Действие, которое, согласно этой же 2 статье, "является тягчайшим преступлением против народа".

Ссылки на то, что, мол, так "во всем мире", что такова "общепринятая практика", что должна быть "партийная дисциплина" и т.п., не проходят. Просто потому, что, во-первых, во всем мире не так. И, во-вторых, про партийную дисциплину для депутатов в молдавской Конституции ничего не сказано. На службе народа – и все тут.

Конечно же, у нас не прописано должным образом законодательство о партиях, в своем нынешнем виде не учитывающее взаимоотношения между парламентской фракцией и остальными структурами политической партии именно для парламентской республики. У нас гипертрофирована пропорциональная избирательная система, в силу чего нарушается принцип представительства при выборах парламента. У нас вообще в силу нашего менталитета законодательство оторвано от жизни, из-за чего законы и не работают должным образом. И со всем этим придется что-то делать, потому что без работающих законов нет государства.

Но прежде, чем браться за разгребание завалов, прежде чем начать как-то думать о будущем, надо понять, что же будет с ПКРМ? Которая уже сфальсифицировала выборы 5 апреля, потому что узурпировала власть, чем совершила тягчайшее преступление против народа.

Теоретически (только теоретически) просматриваются два сценария.

Первый исходит из того, что эти сфальсифицированные выборы ПКРМ проигрывает и по формальному результату. Набирает столько процентов, сколько ей не будет хватать, чтобы получить 52 мандата, и оказывается в оппозиции. Проигрыш мог бы стать для партии чем-то вроде "смягчающего обстоятельства". Для рядовых ее активистов, для ветеранов, для немногих остающихся в живых (дай им Бог долгих лет жизни и впредь) настоящих коммунистов – уж точно. Возможно, у них появится шанс, избавившись от ига Семьи, вдохнуть в организацию новую жизнь, сделать свою партию действительно коллективной и коллегиальной.

Это был бы мягкий сценарий, без крайностей и радикализма, и потому более желательный. И осуществить его не сложно, тем же активистам ПКРМ достаточно просто не лезть из кожи вон в течение оставшихся до 5 апреля нескольких недель. Перестать, что называется, рвать глотку, выполняя поступающие из центра директивы. И уж, конечно, прекратить беспредельничать хотя бы на местах, если в центре не получается.
Это был бы, повторяем, мягкий сценарий, но он, скорее всего, менее вероятен в наших условиях. Потому что Воронин и его ближайшие окруженцы, которым, в отличие от рядовых партийцев, есть что терять, будут только наращивать давление на оппонентов. А, значит, число нарушений будет возрастать. Что делает весьма вероятным реализацию второго сценария – не желательного, но жесткого. Сценария, при котором оппозиция, даже независимо от формального результата в день голосования, предъявит ПКРМ тот самый гамбургский счет, о котором говорилось в начале.

Выигрыш-то в любом случае не будет преобладающим, ни для кого. То есть страну при любом формальном итоге голосования ждет полоса неопределенности, возможно даже дестабилизации во властных структурах.

Но в данный момент это уже и не столь важно. Важно, чтобы счет был четко и подробно расписан и предъявлен. Счет, по которому кто-то непременно заплатит. За все и сполна. И не "по понятиям", а по закону. Потому что надо же начать когда-то жить в государстве. Не вечно ж в условиях трайбализма существовать.

Виктор Жосу