Общество

Кто бывал на Армянском  кладбище, непременно замедлял шаги у старого склепа за кладбищенской церквушкой. Над могилой на постаменте из черного мрамора барельеф юноши в бронзе. И подпись: «Корнет драгунского полка Иосиф Михайлович Гофман. Родился в 1884 году, безвременно скончался в 1904 году. Ты честная и благородная душа в отношении к товарищам. Мир праху твоему».

За оградой порядок: до блеска начищен гранит, на постаменте - цветы. На фоне других заброшенных склепов с  выломанными решетками и поврежденными могильными плитами этот, всегда ухоженный, странное вызывает чувство. Словно здесь кто-то незримо присутствует, оберегая покой корнета, или только недавно ушел. 

20 лет жизни и еще 115 после жизни. Кто-то вот уже более века не оставляет своей трогательной заботой покинувшего этот мир  юношу.

Что за  тайна  связывает вечность и жизнь? Об этом задумываются многие, кто задерживает свой шаг у склепа. Он  стал  местной достопримечательностью. Проведав могилы родных, сюда заворачивают  посетители кладбища. Черный корнет притягивает  к себе, завораживая  глубоко сокрытой тайной.

Кавалергарда век недолог

Эти строчки известного стихотворения Дениса Давыдова приходят на ум, лишь взгляд скользнет по бронзовой фигуре младшего офицера русской армии, служившего, пусть не при императорском дворе, но  тоже недолго. На кавалеристе парадный мундир с эполетами. В нем он ушел в свой последний путь. Он  был славным или бесславно оборвался на дуэли? Поиск ответа на этот вопрос приводил меня к знакомому месту вновь и вновь. Пока однажды я не встретилась с нею несколько лет назад. Встреча, которая переросла в дружбу, длившуюся до самой ее смерти. 

Интеллигентная женщина солидных уже лет, легко справившись с замком на калитке склепа, привычно отворила ее. Недолго постояла у памятника, и что-то ласково приговаривая, принялась хлопотать. Это была Валентина Александровна Дуганова, вдова героя Великой Отечественной войны, освободителя Молдовы, и внучка офицера николаевской армии, полного Георгиевского кавалера.

Прибрав в «домике», женщина развернула чистое полотенце с нехитрой снедью, открыла «четвертушку», позвала прохожего, чтобы угостить за помин души Иосифа. Заодно попросила помянуть всех павших на поле брани.

Валентина Александровна рассказала, что около полувека присматривает за этой могилой. Приходит сюда, «когда душа потянет». Здесь хорошо, здесь нет места пустым, суетным мыслям. Они больше о возвышенном, светлом.  

Это место на кладбище известно Дугановой давно. Еще соседка, тетя Таня, подруга матери брала ее с собой сюда после войны. Жаль, фамилии ее Валентина Александровна не запомнила. «Ты ходи к Иосифу и тогда, когда меня не станет», - попросила она Валентину однажды. И  когда это случилось, Валентина стала наведываться сюда со своей  мамой Лидией Андреевной Скрипко. А когда и мамы не стало, приняла от нее эстафету. В благодарность за  верность данному слову, тетя Таня однажды самым мистическим образом спасла ей  жизнь. А было это так…

Сын Валентины Александровны, уехав как-то в командировку, попросил мать присмотреть за его квартирой на Ботанике. Она  периодически  ездила туда на ночевку. Цветы полить, пыль смахнуть. Когда она собралась наведаться туда в очередной раз,  с четверга на пятницу ей приснилась мамина подруга тетя Таня. Она просила ее во сне: «Съезди, Валюша,  на кладбище, убери у Иосифа…». Это не вкладывалось в ее планы, поскольку в субботу должен был вернуться сын с семьей, и ей нужно было в его квартире прибрать. Посещение кладбища она  отложила на понедельник. Но утром в пятницу неожиданно позвонил знакомый работник Армянского кладбища, которого она, мучаясь угрызениями совести, попросила навести порядок в склепе. «Все сделано, - доложил он вскоре по телефону, -  приезжайте  посмотреть». Заплатить, как она поняла.

Делать нечего, пришлось ехать сначала на кладбище. 

Там заодно она решила подчистить памятник. Работала, пока не стемнело. Ехать к сыну уже не было сил, и она приняла решение отправиться туда завтра.

А утром ее ждал неприятный сюрприз: входная дверь в квартиру сына была открытой. Увидев в коридоре у стены, похолодела: застань ее там ночью, вряд ли грабители бы ее пощадили. Видно, сам Бог уберег, послав тетю Таню во сне.

Это случилось 9 августа, в день  гибели корнета Гофмана, хотя и много десятилетий спустя. Случайное совпадение? Как знать. С тех пор отношение Валентины Александровны к корнету стало еще более трогательным. «Здравствуй, дружок!», - обращалась она к нему, приходя на кладбище.

Короткое счастье

«После войны наша семья жила на Котовском шоссе, дом то ли 47, то ли 48… - рассказывала Валентина Александровна. - А тетя Таня - неподалеку от нас, в тупике. Ей было 75 лет, маме - 50, они очень дружили. От нее мама узнала, что в молодости тетя Таня служила няней  у одной знатной дамы и помогала той растить сына – того самого Йосифа. Когда пришло время, юношу  отдали служить в  драгунский полк неподалеку от Кишинева. Был такой в дореволюционной русской армии.

По праздникам на ипподроме под Котовском проводились скачки, и офицеры принимали в них участие. Иосиф слыл лучшим наездником в полку, состоятельные господа делали ставки на его лошадь.

Трагедия случилась на очередных скачках 9 августа 1904 года. Сразу же после старта его лошадь вдруг перестала подчиняться командам и неожиданно понеслась, стремясь сбросить с себя наездника. Падая, корнет зацепился ногой за стремя и повиснув  головой вниз, мчался так до самой окраины Кишинева...

Позднее выяснили, что кто-то, чтобы не позволить лошади Йосифа прийти первой, вбил ей между копытами гвоздь, который причинял ей невыносимую боль. Не все оказалось в порядке и со стременем, в котором заклинило офицерский сапог».

После трагической гибели сына знатная дама уехала из города, поручив уход за могилой его няне. И больше никогда уже не возвращалась. Няня Йосифа  умерла в 1949 году, лишь перед смертью открыв родным Дугановой имя матери корнета. Отец записал его на полоске белой бумаги, которую много лет спустя передал дочери. В ней значилось: «Раиса Георгиевна Димо».

Какие основания были у няни корнета скрывать от окружающих имя его матери, теперь мы уже вряд ли узнаем. Может быть, ее муж или она сама приходились  родней известному молдавскому (и советскому) академику, биологу-почвоведу Николаю Александровичу Димо. Если это так, то няня Иосифа Гофмана повела себя благопристойно, постаравшись не бросить тень  на  уважаемого человека. Потому что в  биографии Раисы Димо  были некоторые щепетильные моменты, которые могли  скомпрометировать именитого родственника, годы активной деятельности которого пришлись как раз на начало нового столетия.

О Раисе Георгиевне Димо известно только то, что пересказали женщины друг другу – никаких фотографий или документов с тех пор не сохранилось. Это была редкой красоты молодая женщина, хорошо воспитанная, с благородными манерами. Она  была замужем за хозяином постоялого  двора, расположенного где-то между Кишиневом и Оргеевом. 

Там остановился однажды генерал Гофман, немец по происхождению. Воспылав к красавице-молдаванке страстью и почувствовав взаимность, он увез ее с собой в город. А хозяину постоялого двора за «постой» заплатил такую сумму, что тому даже не пришло в голову преследовать беглянку.

И все же счастливой семьи у них не получилось. После рождения ребенка генерал к своей возлюбленной охладел, отношения у них разладились, и женщине пришлось воспитывать сына одной. 

После трагедии на ипподроме Раиса Георгиевна продала все свое имущество, поставила сыну очень дорогой памятник и покинула Кишинев. Как сложилась ее дальнейшая судьба, никому не известно. А потому  некому подтвердить или опровергнуть наличие или отсутствие родства знаменитого Николая Димо с Раисой Димо. Потому что, как выяснилось, прямых потомков в Молдове у Димо нет. А в телефонном справочнике   зафиксированы  только граждане с похожей фамилией: Дима. Может быть,  Димо – русская  интерпретация молдавской фамилии? Если это так, то последняя точка в этом расследовании еще не поставлена.

А может, и не нужно больше вопросов? Пусть тайна останется тайной. Пусть покоится в своем чисто убранном домике-склепе корнет Йосиф Гофман, которому выпало 20 лет жизни и, благодаря трем замечательным женщинам, связанным верностью данному слову, еще 115 лет памяти. 

Мария БУИНЧУК

На фото автора: Валентина Александровна Дуганова  у памятника в склепе. Увы, Валентины Александровны уже нет, она покоится на другом кладбище столицы. В последний год жизни она часто болела, но неизменно встречала меня на ногах. В один из дней моего визита, она заговорщически поманила меня к себе: «Хочу открыть тебе страшную тайну. – И, сделав паузу: – Я очень скоро умру».  «Совсем не похоже», - растерявшись, пробормотала я. «Не смейся, я серьезно». «Но с чего это вы  взяли?» - я попыталась превратить наш разговор в шутку. «Мне это тетя Таня сказала, няня Гофмана. Она приходила ко мне сегодня во сне». Мне стало жутко. Я молча обняла ее.

Валентины Александровны не стало ровно через две недели. Выбрав время, я посетила Армянское кладбище, нашла знакомый склеп, заросший вьющимся виноградом. Открыла дверцу и, кивнула бронзовому юноше: «Ну, что, здравствуй, дружок! Вы с ней встретились?».