Персона

 

 

- Часть работ – отражение моего давнего увлечения мифологией. Но не с точки зрения сюжета, а ассоциативных образов. Как, например, ведьма с яблоком: ведьма – ведающая мать, персонаж нейтральный (хотя лично для меня положительный), яблоко – очень объемный символ, многосторонний, а в данной работе, «Самайн», яблоко - символ тайных глубинных знаний, и лес, который для меня всегда нечто мистическое, вне контекста. «Крестная мать» - это о грузе ответственности за чью-то судьбу… 

 

В мифах закодированы все сценарии взаимодействий человеческих. Даже юнговские архетипы в мифологии заложены.

 

Мне интересны в основном источники северных стран – кельтские, скандинавские, славянские. Опять-таки, не из-за сюжета, а как отражение природы вещей и явлений. И, кроме того, они тесно между собой переплетаются, перекликаются. Например, работа «Синяя птица» - это не классическая птица счастья, а собирательный образ птицы из мифологии в целом. Форма крыла, поворот головы – это славянское. У славян Сирин, Алконост и Гамаюн, птицы, которые воплощают некие тайные знания об устройстве Вселенной. А сама голова – из кельтских орнаментов. Но мифология тем и интересна – что она, в отличие от последовавших за ней монорелигий, противопоставляющих себя друг другу, как бы объединяет различные истории.

 

- Конечно, очевиден рост. Мрачная графика отражала меня на тот момент. Но дело не только в сюжетах, но и исполнении. Сейчас намного лучше, даже чем то, что я делала два года назад. Тогда идеи были хороши, но оставалось ощущение чего-то незавершенного… Поэтому выставка так и называлась – «Кадры»: речь шла о разных кусочках, разобщенных темах…

 

Когда я еще училась в Академии, живопись мне не шла – я не работала нормально с цветом. А сейчас я понимаю: это и профессионально, и интересно. 

 

И еще один положительный момент: я могу сказать, что уже есть мой стиль. Он не характеризуется узко - техникой, или сюжетами, но он, мне кажется, узнаваем.

 

- Да, я часто пишу мастихином вместо кисти. Почему-то краска тогда не жухнет, цвета получаются ярче, живее. И мазки объемнее. 

 

- Вот буквально недавно перечитывала Чака Паланика… Как у него написано, «каждый обречен создавать свой автопортрет». Любой художник пишет свои взгляды, свои переживания, свои интерпретации событий.

 

- В таком случае, да, я импрессионист. Импрессионисты мне и ближе всех.

 

- Арт Нуво, в частности, Густав Климт, прерафаэлиты, передвижники, особо Левитан и символисты, а именно Рерих. В последнее время отошла от Дали. Он, конечно, гений, но сюрреализм уже не нахожу столь интересным.

 

- Это очень индивидуально. И с точки зрения самого художника, и с точки зрения зрителя. Если кто-то нашел свой узкий путь и развивается в заданном направлении, почему нет? А зритель… Он тоже бывает разный, каждому свое.

 

Думаю, главное предназначение искусства – не оставить безразличным. Оно должно расшевелить, а это можно сделать по-разному: или рассмешить, или очистить через сопереживание боли, или заставить задуматься. Я не люблю категоричных мнений и всегда за разнообразие путей.

 

- Современное искусство – это идея, прежде всего. Авангард – он на опережении. Инсталляции и перформансы интересны, когда они открывают что-то новое. Но, по-моему, что-то новое очень сложно открыть – использованы и переиспользованы, если так подумать, все идеи, вплоть до инсталляций из туалетной бумаги и прочих, задевающих эстетику зрителя, материалов. А значит, нет смысла стремиться - нечем шокировать.

 

Не тянет в современное искусство еще и потому, что оно считается интересным, когда оно чернушно и брутально. А мне лично это вовсе не интересно. Это не значит ни в коем случае, что я отрицательно отношусь к авангарду. И все может еще случиться, кто знает?...

 

- Конечно, есть какие-то общие планы. Вот это хочется, и вот это хочется сделать. Например, есть в планах сделать большие серии на определенные темы. Но довольно часто случаются какие-то спонтанные вещи. Увидела замечательный, круглый такой баклажан – и появился на свет натюрморт.