Персона

 

– Проект оказался не столь «скоротечен», как мы хотели. По графику нам требуется 45 съемочных дней. Съемки начались в прошлом году. Между делом появился новый проект – молодежная лента Culorile («Цвета»), которую мы делаем совместно с неправительственной организацией La strada. Ее частично финансирует МИД Дании. 90% материала отснято, в сентябре надеемся на премьеру. Режиссер фильма – моя супруга Виорика Мешинэ. Технические и человеческие ресурсы у нас ограничены, два фильма одновременно не потянем. Поэтому съемки народной кинокомедии мы приостановили на год.

 

 

- Расчетная смета - 500 тыс. евро. Половину этой суммы мы покрываем за счет личных творческих и технических ресурсов. Но если съемки проходят в кафе, при всем желании владельца помочь нам, помещение он предоставит только ночью.

 

Днем – никак, убыток хозяину. Тут неизбежны компромиссы: понимая, что не можешь получить ту массовку и ту атмосферу, которую хотел, вынужден согласиться на то, что есть. Эти компромиссы, накапливаясь, сильно бьют по группе. Видя, что в чем-то ты готов идти на компромисс, а с артистов требуешь по полной, люди невольно начинают «шаровать», расслабляются. Вот и получится фильм определенного уровня. Такова одна из отрицательных сторон съемок малобюджетных фильмов.

 

Если музыкальный клип можно снять на энтузиазме (пару дней люди выдерживают), то с полнометражкой это не проходит – все-таки у людей есть своя жизнь. Нельзя с них требовать три месяца нигде не работать, денно и нощно трудиться при минимуме зарплаты.

 

Спасибо, у нас появились партнеры. Мы начинали с призыва всем желающим дать по 100 евро на производство фильма. Надеюсь, что на премьере мы наполним зал такими добровольными спонсорами. К счастью, профинансировать «2438 км или Все дороги ведут в Рим» согласились Moldova Agroindbank и Orange.

 

 

– С точки зрения интереса зрителя – все хорошо. Лента участвовала в 34 международных фестивалях. Также лента побывала в Берлине, Карловых Варах, Монреале, Филадельфии, Хайфе, Квебеке, Мехико, Лиссабоне, Мадриде, Будапеште, Бухаресте, Мюнхене, Анапе, Баку и т.д.

 

А вот с окупаемостью получилось не очень. Местные чиновники от кинематографии встали против фильма на дыбы. Я возил его по фестивалям, а по возвращении домой писал объяснительные во все прокуратуры, в Центр по борьбе с организованной преступностью и т.д. Связано это было с желанием некоторых заполучить картину и продать втихаря, как это делалось со всеми лентами киностудии «Молдова-филм». Пусть за гроши, но в свой карман.

 

 

– Я говорил Санду, и он согласился со мной, что молдавский кинематограф – это не только «Молдова-филм». Эта студия такой же хозяйствующий субъект, как и моя или любая другая. Мы готовы помочь «Молдова-филм» тем, что у нас есть. А она – нам. В этом плане между нами заключен долгосрочный договор.

 

Между теми, кто действительно занимается кинопроизводством, вражды никогда не было. Проблем столько, что на самом деле надо друг другу плечо подставлять, а не подножку.

 

– Давным-давно я был худруком студии «Дебют» на «Молдова-филм». Когда мы запустили фильм Виорики «Дети мясника» по рассказу Кафки, меня обвиняли, что продвигаю подругу. А я отвечал, что влюблен в талантливую девушку, которая снимает кино, а не моя девушка снимает кино, потому что я начальник. Впоследствии фильм завоевал главный приз на кинофестивале в Локарно и главный приз в Париже, а также много призов на других международных фестивалях. Его купил парижский телеканал Canal+, была швейцарская дистрибуция.

 

Совместные наши с Виорикойкинопродукты – студия, «Прокрустово ложе», ряд рекламных роликов идокументальных фильмов, презентационные фильмы разных компаний, за которые нам не стыдно. Это единственная реальная часть нашей профессии здесь. Ходить непризнанными гениями и говорить, что «не дали, не обеспечили», а то мы бы – «ух и ого-го!», это нам не подходит.

 

– А зачем? Это маниловщина. Ведь кинематограф – это прикладное, утилитарное искусство, а не искусство в чистом виде. Поэтому он апеллирует к стереотипам людей. Двух часов экранного времени недостаточно для того, чтобы поменять мировоззрение человека. Для этого есть книги, образование.

 

Возьмите «Английского пациента» Энтони Мингеллы. Любовная история двух англичан в египетской пустыне. А по фону бедуины на верблюдах ездят. Представьте ситуацию, что некий режиссер снял бы любовную историю между бедуином и бедуинкой. А на фоне англичане на раскопках. Скажут: бред. Любовь бывает между англичанами, французами, а бедуины должны с каменными лицами вдали мелькать. Это стереотипы.

 

Точно так же в мире есть стереотипы про нас, молдаван. Высокие чувства якобы нам недоступны. В России – один стереотип молдаван, в Италии – другой. И если снять фильм о том, какие молдаване молодцы и прийти на те рынки, то нас спросят: «Вы что, хотите поменять свой имидж в наших глазах, да чтобы мы вам еще за это деньги платили? Нет, это вы нам заплатите, чтобы мы посмотрели имиджевую рекламу вашей страны и народа».

 

Если же я сниму здесь фильм про молдаван, который будет хорошо продаваться в Италии, то меня дома помидорами закидают. Посмотрите – «Заяц над пропастью» Тиграна Кеосаяна: там Бессарабия, цыгане в шатрах изодранных...

 

Англичанин Тони Хоукс снял фильм «Играя в теннис с молдаванами» тоже для своего зрителя. А здесь его картина может понравиться только самоироничным людям.

 

Если молдаване будут показаны борцами против инопланетян, весь мир станет  смеяться. У каждого есть свое место в этом мире, свой образ.

 

Вот румынский кинематограф сейчас на волне, получает международные призы. Но там тоже стереотипы. Они рассказывают о том, как было при Чаушеску, про бред тоталитарного режима. Мир понимает, что это бред – и смотрит. В Париже – любовь. В Бухаресте – ну да, тоже размножаются. А борются в Румынии – либо с Чаушеску, либо с Дракулой.