Персона

Мы поинтересовались у смелого в высказываниях Емилиана, а как оценивает он социально-политическую обстановку у себя на родине.

 

 

 

      – По многим вопросам не согласен ни с новой, ни со старой властью, с той разницей что с новой властью можно (и нужно!) спорить. У меня есть блог на радио "Europa Libera" (www.europalibera.org), где я пишу по этому поводу довольно критично. Например, был настроен против назначения министром культуры человека, который ничем не проявил себя как художник. И администратор он видимо неважный.

 

В обществе наблюдается соответствующая реакция на некоторые шаги новых властей, которые, на мой взгляд, являются чересчур конъюнктурными (имея такой «груз» как Мариан Лупу!...). Настолько было большое ожидание и столь огромный кредит доверия вложен в нынешних правителей! Но разочарование не заставило себя ждать – „tipul nu are răbdare” («время не ждет»), чтоб процитировать классика.

 

Современный поэт двумя ногами стоит на земле. Не витает в каких-то облаках –  они токсичны. Дело в том, что очень часто и власть, и оппозиция – уже независимо от того, красная ли, белая – любое правительство хочет иметь в своих рядах узнаваемые лица и использовать их. Мой хороший друг, великая румынская поэтесса Ана Бландиана говорит, что политикам нужны наши идеи, а потом они их превращают в идеологию. И всё подмачивают.

 

 

– Статус нейтралитета на самом деле дорого стоит. В Европе её может себе позволить Швеция, небедная страна. У Франции в своё время была гордыня выйти из командования НАТО, Шарль де Голль её оттуда вытащил. Но сейчас позиция пересмотрена, Николя Саркози настоял, чтобы Франция вернулась в Североатлантический альянс.

 

Не очень понятно, почему Молдова, которая не состоит в НАТО, должна соваться не в свой огород. И особенно жалко людей, которые, может быть, пойдут туда добровольцами – скорее всего, за длинным долларом. Жизнь того не стоит. Помнится, в 80-е годы где-то 100 ребят вернулись из Афганистана в гробах. Жалко, что у людей отшибло память.

 

 

– Проволока – никому не помеха. Как издатель и писатель я очень часто езжу в Румынию, получить визу туда совсем несложно. Эта проволока – просто символ. Защиты от внешней агрессии в ней не вижу. Но как символ она довольно-таки сильна, а историю делают символы. Они бывают со знаком плюс и со знаком минус и настолько влияют на массы, что политики чувствуют потребность делать какие-то символические жесты. То, что по кусочку проволоки взяли «на память» Влад Филат и Василе Блага, думаю, это не столько игра на публику, как очень символический жест напоминающий мне спонтанный жест Франсуа Миттерана, когда вдруг взял за руку Гельмута Коля. Вообще же нужды в этой проволоке я не вижу вовсе никакой.

 

 

– Надо учитывать тот факт, что Румыния – член Евросоюза и НАТО. Сейчас Румыния – одно из государств, «делающих погоду» в восточной Европе, а с приходом к власти Траяна Бэсеску стала сильным фактором влияния на Балканах.

 

С другой стороны существует великая держава Россия и никем не признанное Приднестровье. На каком основании огромная страна будет размещать свои ПРО в непризнанной стране, которая есть просто территория?

 

 

– Из крупных фигур, пришедших к власти, несколько – совершенно небедные люди. Они пришли из бизнеса. Наверняка попытаются всё своё вернуть, ибо это было их вложение. На левом фланге мы видим такие же крупные фигуры ПКРМ, которые тоже владеют большим капиталом – то бишь «красные капиталисты». 

 

Не думаю, что новые политигроки сразу ринутся переделывать собственность. Они будут вкладываться в интеллектуальный капитал страны. Им важно на несколько шагов вперёд создать себе имидж законников, государственников.

 

Думаю, сейчас идёт фантастическая борьба имиджа и символов. На 10-летний юбилей Jurnal de Chişinău пришли все новые политики и сказали: "Журналисты, критикуйте нас. Вы свободны". Не могу себе представить, чтобы на 50-летие газеты Moldova Suverană пришел тогдашний истеблишмент и заявил что-то подобное.

 

Думаю, нынешняя власть ринется перезавоёвывать умы и сердца народа. Не забывая при этом и интеллигенцию, самую что ни на есть критическую.  Для нее это очень важно.

 

 

 

– Перечитываю раз в полгода "Бесов". Для меня это как вакцина против всех беснований. Вижу в этом романе завещание великого художника. Именно как художник он был крупнее, чем мыслитель православия.

 

Гениальный автор в одном персонаже намешивал столько всего – и зла и добра, и ангела и демона. Например, не могу сказать, что Митя в "Братьях Карамазовых" – сволочь. Или тот же Иван. В них постоянно ожесточёно борются добро и зло. 

 

Тарковского особенно люблю за фильм "Сталкер". В образах самого Сталкера, Писателя, Ученого и жены главного героя вижу четыре Евангелия. Каждый идёт к спасению, но где-то застревает. Это как бы апостолы, не дошедшие до спасения. Весь трагизм фильма – когда Сталкер говорит: "Никто ж не верит. А может, я пойду? Нет, тоже не поверишь". Фильм светел в своей сущности. Пересматривал раз сто.

 

– Прекрасно. И ценят её, на мой взгляд, гораздо больше, чем здесь. Объясню. Ценить значит не только понимать, но и адекватно переводить. Большая потеря для румынской культуры в этом смысле – Емил Иордаке. Он гениально перевёл "Москву-Петушки" Венечки Ерофеева. А ещё почти всего Достоевского, Толстого, Блока, Бродского. Увы, он умер в 51 год, в 2007 году, кажется. Я с ним работал и прекрасно его помню.

 

Есть ещё Аурел и Ион Ковач, Аурел Буйчиу, Николае Илиеску, Елена Логиновски. Тот же Бребан, который утверждает, что для него Достоевский – ведущий писатель, и это – великая литература.

 

Наше издательство "Картиер" издавало в переводе Венечку Ерофеева, Блока, Гоголя, Булгакова, Лермонтова, Пушкина но в основном, для румынского рынка.

Для меня как человека, который довольно долго жил в Советском Союзе, очень важен Запад – я его «обрел» довольно поздно (в 31 год впервые выехал «за бугор»). Я намного свободнее говорю по-французски, чем по-русски.

 

Сейчас в Румынии есть несколько издательств, выпускающих в свет русскую литературу. В одном из крупнейших (Curtea Veche) в Бухаресте вышел Мамлеев, Сорокин, Татьяна Толстая. За последние два года – авторов 15-20, в толстых томах.

 

Большая проблема румынской культуры в этом отношении – должен изучаться сегодняшний русский язык. В Яссах осталась кафедра русского языка и – все! Не думаю, что сейчас в Бессарабии есть масштабные личности (за исключением Лео Бутнару), которые на должном уровне могли бы перевести ту же Ахматову или больших современных писателей.

Из переводов, которые я видел в Румынии, некоторые сделаны бессарабскими ребятами, но они не совсем хорошие.

 

 

– Думаю, есть давление прессы, которая компонует в основном реальные негативные факты и нагнетает катастрофизм. Очень многое зависит от того, как мы сами оцениваем действительность, в которой живём. Если видим её глазами человека, который терпит крушение, то все знаки будут минусовые. Если же глазами человека, который что-то строит, выявляется другая тенденция.

 

Я не очень-то отношу себя к оптимистам. Однако чувствую, что созидательный принцип стоит во главе угла и важнее, чем разрушительный. Какой бы катастрофичной ни была атмосфера вокруг, чувствую потребность жить и что-то делать.

 

Мне грех жаловаться – мои тексты печатают на Западе, вышла книга поэзии в Германии, мои стихи – во многих антологиях в США, по всей Европе, даже на китайском, на арабском. Это – свершившийся факт. Однако найти мотив, чтобы вновь и вновь творить, довольно сложно.

 

Год назад, сразу после событий 7 апреля года, в течение целой недели в один из наших магазинов (Librăria din Centru) – в тот, что напротив здания МВД, куда обычно ежедневно заходят человек сто и оставляют крупные суммы – не зашёл ни один покупатель. Сегодня на наших поэтических вечерах (Serile poetice Cartier) полон зал (160 квадратных метра).

Сейчас, по некоторым ощущениям, мы живём в фазу предстоящей созидательности. Пока реальность не обернулась к нам лицом. Желательно, чтобы она это поскорее сделала и с созидательной стороны!