Регион

Но минут через двадцать в автобус набилась тьма пассажиров, в том числе группа молодежи в возрасте 18 лет. Вот с этих ребят все и началось.

Прочий народ, набившийся в автобус, даже дети, ведут себя тихо. А молодняк галдит на задних сиденьях и перекрикивается со своим другом Витей, застрявшим у самого входа. Этот галдеж быстро надоедает водителю, он прикрикивает на расшумевшуюся молодежь, угрожая их высадить и вернуть деньги за билет. Но угроза не действует. Минут через пятнадцать с задних рядов по плотно забитому людьми проходу пробрался мальчишка лет 18, потный и немного ошалевший - так в жару выглядят люди, перепившие пива, и берется за ручку двери: "Водила, останови, мне надо...". При этом мнется, как человек, мочевой пузырь которого, на пределе терпения. Водитель не останавливается. Наоборот, жмет на газ, и объявляет, что скоро Сороки.

В Сороках становится немного легче: часть людей, стоявших в проходе, вышли. Однако пиволюбивому молодняку легче не стало. Как выяснилось, туалета в Сороках нет. Водитель обещает остановку за Сороками, где есть место с туалетом. И ребята, только что переминавшиеся на пределах терпения, совершенно спокойно закуривают. К ним присоединяются курильщики постарше. Водитель - лет сорока, потный, нервный, когда терпению пришел конец, садится на своего конька - обещает молодежи вернуть деньги и высадить здесь, в Сороках. Но те продолжают курить, не обращая внимания на замечания водителя.

Я же, проехав утром в Атаки 250 километрова и сейчас обратно те же 250, начинаю интересоваться ситуацией. Развлечение все же. Эта поездка, этот галдящий молодняк и пассажиры, делающие время от времени им замечания, что-то напоминает, но я еще не ухватил, что.

Пока молодежь курила, возле водителя оказался еще один молодой любитель пива, но из другой группы. В руке у него две бутылки из-под пива "Chisinau". Загрузился он пивом порядочно, потому что блестит от пота, который катится по лицу крупными каплями. Визгливым голосом высказывает весьма сумбурные претензии водителю. Вдруг в середине перепалки в автобус врывается Витя, до этого спокойно куривший у входа, и говорит визгливому - "Не мешай водиле, надо ехать. Видишь, как Коня зажало"! "Зажатый Конь" - тот самый малый 18 лет, всю дорогу страдавший от продуктов переработки пива, заполнивших организм, курит без явных признаков нетерпения. Визгливый любитель пива выходит из себя. Возмущаясь, он возвращается в "хвост" автобуса, выяснять отношения с Витей. Конь, как ни в чем не бывало, пытается докурить сигарету. Но водитель включает зажигание. Все, что у входа бросают сигаретки, и вваливаются в салон. Хлопает дверь.

Водитель остановил машину, как и обещал - сразу за Сороками. Крытая остановка из бетона, светлые ветви ив, кусты. Десяток пассажиров высыпают из автобуса и вламываются в кусты, слышно, как трещат ветки. Потом пауза. А над землей, над горячим шоссе - голубоватый неподвижный воздух, какой бывает в конце жаркого летнего дня.

Толпа возвращается, водитель включает мотор и трогается с места. За окнами зной, а в салоне парилка. Водитель, экономя топливо, разгоняется быстро. На корме продолжают выяснять отношения. Водитель включает четвертую передачу и шум мотора, и посвистывание ветра перекрывают вопль Виктора: "Эй, водила, стой, Коня забыли". Приемник водителя настроен на волну "Retro FM", где как раз Газманов интересуется "Есаул, есаул, что ж ты бросил коня?"

"Есаул" резко тормозит, обернувшись, бешеными глазами глядит в салон. Так и есть - Конь отсутствует. Водитель брюзжит, говорит, что отдаст деньги, и пусть "они" выкатываются. Однако дает задний ход и лихо подруливает к остановке.

Как раз вовремя. Из кустов появляется Конь. На лице облегчение. Витя, открыв дверь, пеняет ему, "где ты, оболтус, лазишь, автобус чуть без тебя не ушел...". И, ступая на гравий остановки, достает пачку сигарет. У водителя опускается челюсть. Витя, оборачиваясь к водителю и никак не реагируя на его мимику: "Мужик, мы тут покурим...". И двое у порога, затягиваются, выпуская из ноздрей струйки дыма. Водитель молча корчится от бессилия (так будет корчиться Евросоюз, когда примет нас в Европу). Пассажиры с интересом наблюдает эту пантомиму. А те двое курят, как ни в чем не бывало. Ребята не пытаются острить или изображать из себя клоунов. Просто хочется им покурить, особенно после пива.

Ситуацию спасает тот самый визгливый Дмитрий, опустошивший два литра пива. Он беззлобно загоняет пацанов в автобус, а те, как две овечки, покорно бросают сигареты и протискиваются в салон. Водителя снова прорывает, и он грозится высадить компанию и отдать деньги, но при этом жмет на акселератор. Если кто-то еще заблудился в кустах, пусть сам и выкручивается, никакая сила не заставит водителя вернуться на эту остановку.

А молодняк продолжает наслаждаться жизнью. Включил свой приемник и теперь в автобусе две музыки: "Ретро" водителя и попса молодняка. Еще они громко разговаривают и выражаются. Но женщина, затесавшаяся к ним, начинает возмущаться. Ребята вежливо извиняются и начинают выражаться по-молдавски. Конфликт исчерпан.

А мне приходят на ум фильмы Эмира Кустурицы.

Вот оно! Прямо в точку, вся эта кустурицына балканщина в пригнанном из Германии автобусе, который и не знал, что бывают такие пассажиры, катит по жарким дорогам Молдовы из полуцыганских Атак в Кишинев. Только бери камеру и снимай: готовый сюжет без всякой корректировки. У Кустурицы почти все фильмы - трагифарсы. Что такое трагифарс? Ну, интересно, забавно, но в жизни такого быть не может. В Европе может и не быть, но в Молдове, в порядке вещей. Что удивляет, в автобусе никто не считал, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Водитель только чуть-чуть нервничал. А так - вполне обычная поездка. Говорю со знанием дела - часто приходится ездить автобусами в командировки.

А водитель подбирает пассажиров. Бабка, несмотря на жару – в люриксовом платке и кофте, кряхтя, лезет в салон с двумя полными корзинами. Следом за ней пропихивается долговязый нагловатый парень в майке, желтых шортах пузырем, загоревший и дня три небритый. В автобусе уже жара под сорок. Небритый долговязый обнаруживает в автобусе товарища и, поигрывая мобильником, заводит под шум двух музык нудный разговор, как ему повезло в жизни, что у него в Кишиневе две квартиры, и на днях он купил новый "Фольксваген". Не похож он по виду на такого ловкача с двумя квартирами: имея машину ради чего протискиваться в переполненный распаренный салон автобуса? Похоже, что мобильный телефон - и есть все главное его богатство.

Водитель резко тормозит, заметив новых пассажиров. Долговязый качнулся - телефон вылетел из рук. Долговязый нецензурно бормочет и, сложившись как потерянный телефон, шарит в проходе. Маршрутка подкатывает к обочине, подпрыгивая на ухабах. И тут капустный кочан, таившийся почти всю поездку, дает о себе знать. Это его звездный час. Выкатившись с багажной полки, кочан плюхается на поясницу долговязого. Арбузный треск, сдавленное ругательство - долговязый разгибается и видит перед собой перепуганную бабку с корзинами. Она с испугу показывает содержимое корзин, ни при чем она тут: корзины полны черешней, а не капустой.

Но главная драма разыгрывается на водительском месте. Водитель, пригнувшись к рулю, смотрит в открытую дверь и он сдавленно шипит: "Как вы там оказались?". А "там" как ни в чем не бывало уже курят Конь, Витька и Визгливый (они уже нашли общий язык). Как они пробрались по переполненному проходу мимо людей, бабки с корзинами и долговязого в проходе, остается загадкой. Наверное, прошмыгнули, когда долговязый шарил в проходе. Но как в проходе больше десятка влипших друг в друга пассажиров. Витька кивает очумевшему водителю: "Эй, мы покурим, мы быстро". Водитель уже не злится, не ругается, он ошалело смотрит на пацанов и, похоже, перестал что-либо понимать. А вот я его понимаю: таких персонажей не было даже у Кустурицы.

К счастью для водителя (весь автобус под музыку двух радиостанций смотрит на это, как на цирк), Визгливый не потерял еще чувство реальности: "Эй, ехать пора! - приказывает он. И молодняк кидает недокуренные сигареты.

Но молодняк не сказал последнего слова. Когда автобус поворачивает к Северному автовокзалу, из "хвоста" раздаются голоса: "Эй, водитель, если так уж хочешь - отдавай деньги, мы готовы выкатиться из автобуса". Водитель не реагирует, как автомат выруливает к стоянке и открывает двери - выметайтесь. Но деньги не отдает.

Четыре часа езды, в такой жаре и духоте - это не шутка. Ноги затекли, скрючились. Пока я выползал в проход, шустрый молодняк уже напирал на выход. Выходя, они прощались с водителем. Вежливо так, улыбаясь, Конь с Витькой даже пожали ему руки. Тот уже ничему не удивлялся: как робот жал протянутые руки. Руки теперь таких чистеньких, причесанных, почти ухоженных (когда они успели?) почти кембриджских пай-мальчиков и пай-девочек в шортиках, с цветными рюкзачками, в белых кроссовках: ловко наложили европейскую маскировку на свой балкано-бессарабский менталитет. Кустурицу за пояс заткнули. Ну, ничего, как примут нас сдуру в Евросоюз... Я даже не берусь фантазировать, что тогда с Европой будет - водитель, вон, человек наш, привычный, а как его заклинило. Могут возразить - там и сейчас наших полно. Согласен, но сейчас они там гости, а если примут, будут как хозяева. И хотелось бы мне тогда написать другой репортаж: наши и европейцы в одном европейском автобусе. Шок европейцев я вам гарантирую. Что ж, жду и надеюсь: может, когда-нибудь и напишу.

Иван ВАН